Дорога на Веллесберг - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 6

• Предыдущая
• 6/7
• Следующая

– Конечно, непонятно, – засмеялся Игорь. – Вот так логема! На роддеров не действует.

– Нет, не понял, – с некоторым сожалением ответил и я. И тут до меня дошло, что я отвечаю на словно бы и не произносившийся вопрос. Через мгновение это понял и Игорь.

– Вот так, – улыбнулся мистер Эванс. – Я произнес вопросительную логему – логему понимания. Она показалась вам бессмысленной, но содержащийся в ней вопрос вы уловили.

– Хорошо, – после короткой паузы признал Игорь. – Я беру назад свои слова про бездельника. Но ведь и это не для всех. Многие, очень многие не смогут работать, не видя результатов труда. Им-то что делать? И таких будет все больше и больше…

– А им надо держаться. Жить. Хоть роддером, хоть художником-абстракционистом. До тех пор, пока человек не сможет управлять самой сложной на свете машиной.

– Какой это машиной?

– Самим собой. Пока обруганная и приевшаяся всем наука не даст каждому возможность преобразиться.

– Телепаты-телекины… Люди-молнии, бессмертные, ясновидящие… Так, что ли?

– Так. У человечества переходный возраст. А для него тоже есть свои болезни: роддерство, не любимый тобой авангардизм…

– Это мной-то? – Игорь рассмеялся, тряхнув семицветной гривой.

Они смотрели теперь друг на друга почти мирно. Но меня это не радовало. Во мне клокотала ярость.

– Значит, преобразимся? – спросил я. – Расширение возможностей человека как лекарство от болезней человечества? А вы не слыхали, что есть лекарства опаснее, чем сама болезнь?!

Мистер Эванс удивленно повернулся ко мне:

– Конечно, без случайностей не обходится… Ты имеешь в виду что-то конкретное?

– Я имею в виду вашего сына.

У Игоря глаза полезли на лоб. Он-то ничего про Тимми не знал… У мистера Эванса исказилось лицо.

– Да, Тим – психокинетик. И разрешение на генную операцию давал я. Но ничего плохого ему эта способность не принесла.

– Вы видели взрослых психокинетиков? – тихо спросил я. Он покачал головой.

– Ну а я знал одного. Почти полная потеря зрения, руки в язвах до самых локтей. Ему было двадцать семь, он выглядел на пятьдесят.

Мистер Эванс прикрыл глаза. Сейчас и он выглядел на пятьдесят, не меньше.

– Я знаю. Слышал… Да меня и предупредили врачи из Центра. Это бывает, если очень сильно перегружаться. Очень… Но что я могу поделать? Вы же теперь все взрослые… Не надо дожидаться пятнадцати… или сколько там было раньше лет. Сдал экзамен – и можешь распоряжаться собой. Если вы сумеете уговорить Тимми – я буду только рад. Пусть оперирует хотя бы два… Ну три раза в неделю.

– Оперирует? – Игорь вскочил с кресла. Непонятная реакция. Всем известно, что психокинетики становятся в основном хирургами. Только они способны выдрать, вытащить из человеческого тела запущенный рак со всеми его метастазами или вылечить порок сердца у еще не родившегося ребенка. Игорь повторил:

– Оперирует? Но ведь для этого необходима вторая ступень. Право на коллективную ответственность…

В полной тишине мы смотрели, как отец Тимми достает из ящика стола знак самостоятельности. Такой же, как у нас с Игорем. Только слова на нем другие: «Достиг возраста коллективной ответственности».

– Тим его не любит. Отдал мне на сохранение.

– Ну я дурак… – отчетливо прошептал Игорь. – Дурак.

Он поднес знак к глазам, словно не веря. Потом быстро вышел из комнаты.

– Если бы их было больше… – как-то безнадежно произнес мистер Эванс. Ухода Игоря он, похоже, не заметил. – Тим ведь понимает: если он не поможет человеку, тот умрет. Вот и делает по три операции в день…

«А в редкие выходные развлекает своими способностями любопытствующих роддеров», – подумал я.

– Это ведь оказалось не очень и сложно – телекинез. Синтезировали какое-то вещество, оно позволяет любому стать психокинетиком. Но выпуск его наладить не могут, приборы не позволяют добиться чистоты раствора. Кажется, оно называется псикиноверрином…

– Псикиноферрином, – автоматически поправил я. – Там молекула гема в цепи. ПКФ встраивается в эритроциты.

…Боль. Дикая, запредельная, невыносимая боль. Выворачивающие все тело судороги. Фиолетовый туман, в котором плавают раскаленные добела шарики. Вот такой он – запах ПКФ для моего «суперобоняния». Длинный коридор. Белые стены. Режущий глаза свет. Я ползу по гладкому холодному полу. Навстречу уже бегут – проклятые, ненавистные белые халаты, такие же холодные и чужие, как эти стены. Меня тошнит, вместе с блевотиной выплевываются сгустки темной крови, прямо на чистые халаты, в сочувственные, встревоженные лица. И я кричу, выгибаясь в поднимающих меня руках: «Забирайте свое дерьмо! Забирайте! Я доварил вашу похлебку, пробуйте! И это, это жрите! Жрите…» В Веллесбергском Центре Совершенствования я работал полгода. Уходя, сказал, что не хочу делать других такими же несчастными, как сам. Соврал… Меня погнала в роддеры боль.

…Дверь распахнулась, едва мистер Эванс собрался начать расспросы. Откуда это роддеру известно точное название препарата? Но в кабинет ввалились Дэйв с Тимми, и мистер Эванс мгновенно переменился.

– Пап, пошли купаться, – выпалил Тимми. – Покажешь нам, как плавать на спине.

Оба они – и Дэйв, и Тимми – были мокрые, взъерошенные и абсолютно счастливые. Похоже, мистер Эванс это понял. Он быстро встал:

– Пошли. В тридцать третий раз буду тебя учить.

Тут Тимми заметил меня. Неуверенно кивнул, видимо, раздумывая, интересно ли настоящему роддеру бултыхаться в десятиметровом пруду. Я усмехнулся и с беззаботным видом поднялся с кресла. Пообещал:

– Сейчас я найду Игоря, и мы покажем вам настоящий класс.

После устроенной днем беготни я спал как убитый. И проснулся, лишь когда моя кровать начала ездить по полу… Возле дверей я оказался, наверное, в один прыжок. Мне доводилось видеть разрушенные землетрясением дома… Но вокруг все было спокойно. Лишь дергалась, как в конвульсиях, кровать. Потом лежавшая на столе книга поднялась в воздух и зашуршала перелистываемыми страницами. Я еще ничего не понимал. И только когда Тим глухо застонал во сне, до меня дошло…

• Предыдущая
• 6/7
• Следующая