Холодные берега - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 56
- Предыдущая
- 56/79
- Следующая
Ручные бомбы – и мелкие, и большие, медные, чугунные, керамические…
Пушки – самых разных калибров, с ядрами обычными и взрывающимися, с нарезным стволом, с ракетным зарядом, с зажигательной смесью…
А уж оружия попроще – мечей, кинжалов, арбалетов и луков… Глаза разбегались. В зале в основном толпились мужчины и дети, женщин почти что и не было. Воняло порохом – за отдельную плату позволяли стрельнуть из простенького пулевика в толстый дубовый щит. Этим развлекались больше мальчишки. Я стал приглядываться – здесь было полно ребят возраста Марка. Нет, конечно, его не оказалось…
Под самой крышей Хрустального Дворца, в залитом красным светом заходящего солнца пирамидальном зале, помещалось «Царство Электричества». Хелен здесь явно было интересно, мне – не очень. Я посмотрел, как с треском проскакивают между медными шарами искры, потолкавшись в очереди, подставил руку под щелчок электричества от медной пластины – забавно, конечно… На высоких подставках стояли дуговые лампы – и служители виновато объясняли, что их зал следует посещать вечерами, чтобы вдоволь полюбоваться электрическим светом. Впрочем, желающие могли посмотреть на него в специальной темной комнате. Я заглянул – это, как ни странно, было бесплатно. Зрелище оказалось таинственным, но унылым. Между двумя угольными стержнями трещала и билась электрическая дуга. Света от нее было, по-моему, чуть больше, чем от стеариновой свечки, причем неприятного, режущего глаз. А когда экскурсовод стал объяснять, что электричество добывается в специальной динамической машине, на которую пошло сто килограммов меди и тридцать килограммов железа, а крутит ее водяное колесо… Глупо это все, что уж тут говорить. За такие деньги получать неприятный свет? Куда уж лучше газовый рожок, которыми в больших городах новые дома оборудуют, или карбидный фонарь…
И только в одном месте этого расхваленного, но скучного зала я остановился как вкопанный. Там показывали электрическую машинку для взрыва пороха, пригодную и в военном деле, и в разных строительных работах. Показывали, конечно, не в работе – стали бы они так рисковать своим драгоценным стеклянным дворцом… Никто особо и не смотрел на этот макет. Только я – потому что маленький цилиндрик, где хранилась электрическая искра для запала, был мне знаком.
Подошла Хелен. Глянула, кивнула:
– Да, конечно. Запал на планёре электрический. А ты что думал, я каждый раз фитиль поджигаю?
– Нет, но… разные есть штуки…
– Ну, правильно, раньше мы использовали химический запал. Только недели не проходило, чтобы он сам по себе не сработал, причем когда не нужно. А с электрическим – гораздо надежнее. Я довольна.
– Надо же. Все-таки есть одно полезное применение, – признал я. – Не буду больше судить сгоряча…
– Правильно. Ну что, граф, нет тут сыночка нашего?
Я мрачно улыбнулся.
– Пошли тогда. Я устала как собака. Да и поздно уже. Или ты хочешь на дуговые лампы посмотреть?
– Вот еще забава. От них глаза болят. Идем.
Спускались мы по лестнице, неторопливо, у лифтов собралась слишком большая очередь. Видно, все торопились по ресторанчикам, гостиницам, а кто и на последние паромы. Небольшая толпа еще была в кунсткамере, но ни у меня, ни у Хелен не было желания любоваться уродами.
Уже на втором этаже я остановил Хелен.
– Подожди. Мы тут не были.
– «Железная сокровищница»? Принцу тут делать нечего, он на это добро в Версале насмотрелся… – буркнула летунья. Но все же неохотно пошла за мной.
Марка здесь не было. Да и людей уже немного оказалось, больше стражников в штатском, потому что зал и впрямь был похож на кладовую влиятельного маркиза. Большинство посетителей собралось возле старичка-экскурсовода, надтреснутым голосом рассказывающего о железе.
И вот тут, как ни странно, мне стало по-настоящему интересно.
– Скажите, что более ценно… – В одной руке старик держал железный брусок, если на взгляд судить – так сотой пробы, не меньше, в другой – несколько булыжников. – А, господа?
Разумеется, все понимали, что в вопросе подвох. Некоторые, видимо, и ответ знали – улыбались тихонько, но не отвечали. Довольный старик продолжал:
– И правильно делаете, что молчите…
– Что за чушь, разумеется, ценнее железо! – не выдержал какой-то аристократ, по виду – мелкий барон или даже просто шаттлэн.
– Я не спрашиваю о цене! – Старик протестующе покачал головой. Тяжело опустил брусок и камни. – Я говорю о ценности.
– Все равно, – говорящий оглянулся в поисках поддержки. – Такой брусок стоит изрядных денег. А камни…
– Значит – дело в ценности железа?
– Конечно.
– А между тем в этих камнях железа не меньше, чем в слитке. Даже более, на взгляд скромного рудознатца.
Добившись ожидаемого внимания, старик продолжал:
– Железа, ниспосланного Господом, в земле много. Очень много, поверьте. Но металлы, подобно людям, испытывают любовь – как мы ее называем, сродство. Железо состоит в сильном сродстве с водой, воздухом, с другими природными элементами. И чтобы разбить этот союз, высвободить железо в чистом виде, годится лишь редкая порода…
– Я знаю, рудознатец. – Спорщик не сдавал позиции. – У меня есть шахта.
Старик кивнул:
– И много ли она дает железа? Нет, нет, я не пытаю о цифрах, любезный господин! Скажите, прибывает ли добыча или падает?
– Меня устраивает, – уклонился тот от ответа.
Рудознатец развел руками:
– Высокородные господа, полагаю здесь многие владеют железными рудниками… И я рискну предположить, что добыча железа год от года не увеличивается. А ведь наука шагнула вперед, теперь редкая шахта обходится без паровой машины… Я веду свою речь к тому, что когда божественные законы любви вступают в силу, то человеку не дано устоять. Не так ли?
Если только что слушатели были напряжены, то эта фраза напряжение сняла. Не прост старик, и понимает, как успокоить аристократов. Дамы заулыбались, поглядывая на кавалеров, те снисходительно взирали на старого рудознатца.
– Так и божественные законы сродства минералов… человеку дано их постигнуть, но не дано превзойти. Мы научились разбивать хрупкие союзы железа, но подлинное сродство обойти не можем. Вот почему железо, которого еще так много в земных недрах, не дается нам. А давайте представим, как изменилась бы жизнь, будь железо легко доступно?
– Оружие, – предположил кто-то.
– Да, – радостно согласился старик. – Первое, что приходит на ум, – оружие. Низкопробное железо не так уж и дорого, но оно не может превзойти оружейную бронзу, идущую на простые клинки и пушечные стволы. А вот настоящий булат, высокая сталь – дороги, и становятся все дороже. Между тем лишь высокая сталь, сваренная хорошим мастером, способна отрешиться от сродства к элементам и служить в оружейном деле. Стволы пулевиков, хорошие клинки – все это высокая или булатная сталь. Ее до обидного мало, даже ювелирное железо, идущее на монеты, не годится для пулевика. А будь оно доступнее… рядовой ополченец мог бы вооружиться скорострельным пулевиком.
– Холопам – пулевики? Благодарю покорно! – Основной спорщик радостно ухватился за эту промашку. – Нет уж, лучше без этого!
– Почему же? – притворно изумился рудознатец. Такой разговор у него, видно, каждый день происходил.
– Почему? Да потому, что тогда чернь разграбит замки, убьет сеньоров, опустошит города. Нельзя будет ночью на улицу выйти, за каждым углом притаится бандит с пулевиком!
– Зачем же черни бунтовать? Если железо станет доступно всем, если наступит сказочный железный век? Урожаи поднимутся, добротная железная утварь появится в каждом доме, строительство неизмеримо облегчится…
– И не станет ни богатых, ни бедных, – фыркнул аристократ. – Утопия, старик. Утопия в чистом виде. Может быть, ты и знаешь побольше моего о сродстве элементов, но уж о природе душ я тебе могу рассказать! Крестьянин не плуг поспешит сковать, если ему дать железо. Он меч захочет! И пойдет в леса, грабить проезжих, резать стражу…
- Предыдущая
- 56/79
- Следующая
