Белая скво - Рид Томас Майн - Страница 27

• Предыдущая
• 27/32
• Следующая

– К вождю, – ответил один из воинов.

– К вождю? Какому вождю?

– К Вакоре.

Крис произнес громкое проклятие.

– К Вакоре? В таком случае, мне кажется, что дни Криса Кэррола подошли к концу. Я слышал, что более свирепого и мстительного парня не бывает. Идите вперед, я пойду за вами, но мне невесело. Если меня убьют как мужчину, я не дрогну; но если пытка… ну, все равно, идите! Не заставляйте общество ждать.

И он смело пошел за ними туда, где, как он считал, его ждала смерть.

Индейцы, не обменявшись ни словом – ни друг с другом, ни с ним, – направились к поселку Олуски.

На ночь остановились в лесу.

Не зажигая костра, чтобы не выдать себя врагам, они достали из сумок сушеное мясо и лепешки.

Крис получил свою долю этой скромной еды и с завистью смотрел, как его захватчики запивают сухую пищу водой из бутылки. Но, справившись с собой, проглотил несколько кусков.

Закончив ужин, двое индейцев завернулись в одеяла и мгновенно уснули. Другие двое остались стеречь пленника.

Крис понял, что убежать не удастся.

С одним, даже безоружный, он справился бы. Но двое – это слишком; к тому же он знал, что при малейшей тревоге проснутся остальные, и тогда будет четверо против одного.

Будучи философом и стоиком, он лег на землю и очень скоро уснул.

Проснулся он среди ночи один раз и увидел, что охрана поменялась. На освобождение по-прежнему никакой надежды.

– Будь я проклят! Я теперь ясно вижу, что попался! Что я могу сделать? Только натру себе руки этими ремнями!

Выругав себя еще раз за собственную глупость, он снова уснул.

На рассвете Крис Кэррол и его захватчики продолжили путь. До самого поселка они больше не останавливались.

Кэррол тщетно пытался узнать, почему они так неожиданно оказались далеко от своего племени. Индейцы ему ничего не объясняли.

Однако он понял, что поручение, по которому их посылали, не выполнено, и считал, что его пленение должно, по мнению индейцев, смягчить гнев Вакоры.

– Что ж, – рассуждал он, – наверно, я занял место какого-то бедняги. Может, мне доставило бы удовольствие, что я ему оказал услугу, только хотелось бы знать, кто это. У него; несомненно, нашлось бы кому поплакать, но некому плакать о Крисе Кэрроле. Насколько мне известно. Ну, хорошо! Пойдем вперед! Что бы меня ни ждало, вы, дикие кошки! Четверо на одного! Если бы было двое на одного, в крайнем случае трое, я попытался бы, хотя это могло мне стоить жизни. Как подумаешь, можно пожалеть, что не стал владельцем магазина!

В дороге Крис непрерывно насмехался над индейцами, но они никак на это не реагировали и продолжали бдительно следить за ним.

Около середины дня они добрались до цели.

Когда пришли в индейский поселок, Криса затолкали в одну из хижин, где он должен был ожидать распоряжений Вакоры о своей судьбе. Охотника непрерывно караулили четверо стражников – два в доме и два снаружи.

Он ожидал немедленной смерти, но до конца дня его оставили в покое, а вечером принесли ужин, состоявший из сушеного мяса, хлеба и воды. А потом позволили до утра проводить время так, как ему вздумается.

Охотник сразу принял решение. Он закутался в одеяло, которое ему дали, и через несколько мгновений крепко уснул.

Спал он до тех пор, пока кто-то не разбудил его, коснувшись плеча. Это был один из его вчерашних стражников.

– Идем!

– Это ты, старый приятель? – спросил Крис, узнав индейца. – Не могу сказать, что рад тебя видеть, потому что ты прервал очень приятный сон. Давно я таких не видел. Но неважно! Откуда тебе знать, бедняге? Ты ведь только и умеешь, что потрясать томагавком и хватать за волосы свои жертвы! Чего тебе от меня нужно?

– Воины собрались!

– Правда? Очень мило с их стороны, но им не стоило из-за меня так рано вставать. Я мог бы подождать.

– Идем!

– Что ж, иду. Думаешь, я боюсь? Думаешь, боюсь тебя, или всех воинов твоего племени, или даже твоего вождя Вакору?

– Вакоры здесь нет!

– Нет? Где же он?

– Я не могу отвечать на вопросы бледнолицего. Я пришел, чтобы отвести тебя на совет.

– Я готов.

Но когда они уже собирались выйти из дома, Крису пришла в голову неожиданная мысль, и он остановил своего сопровождающего:

– Послушай, друг, не скажешь ли мне одну вещь?

– Говори.

– Где мы?

– Это поселок Олуски.

Лицо Кэррола осветилось неожиданной радостью.

– А его сын – Нелати? И это его дом?

– Да.

– Пошли быстрей. Ты, наверно, удивляешься, чему я обрадовался? Но скажу тебе, краснокожий – не обижайся, я не знаю твоего имени, – ты и твои трое друзей старались зря.

– Что ты хочешь сказать?

– Только вот что: иди и скажи Нелати, что ты с друзьями захватил Криса Кэррола, а потом опасайтесь за свою жизнь.

– Нелати?

– Да, Нелати. Он мой друг и даст вам больше, чем вы рассчитывали.

– Нелати здесь нет.

– Нет здесь? Ты ведь только что сказал, что он в отцовском доме.

– Сказал, но сейчас Нелати здесь нет.

– Ну, хорошо, его сейчас нет, но, наверно, придет?

– Его не будет несколько недель.

Лицо Кэррола омрачилось.

– Тогда, чтобы твоя шкура досталась псам, веди меня! Теперь, когда в моей колоде не осталось тузов, я ее выбрасываю. Такова моя удача, и худшей удачи я не видывал. Ничего тут не поделаешь. Наверно, надо смириться.

Они вошли в дом для советов, где их ждали собравшиеся воины.

Ступив через порог этого дома, Крис Кэррол совершенно преобразился. Поведение его лишилось легкой насмешливой веселости, он приобрел достоинство и серьезность.

Крис сразу понял, что обречен.

Об этом сказали ему безжалостно строгие лица судей.

Последовала пародия на допрос, из него напрасно старались извлечь сведения о передвижении белых, особенно о количестве и расположении правительственных войск, которые к этому времени уже прибыли на полуостров.

Презрительный отказ предавать собственную расу не принес ему никакой пользы. Правда, он и так был приговорен к смерти, но способ смерти варьировался.

Охотник ничего не сообщил индейцам. Он, действительно, почти ничего не знал о передвижениях войск, но даже если бы командовал ими, вряд ли мог бы быть скрытнее.

Разочарованные, воины пустили в ход последнее средство: попытались угрозами пыток добиться того, чего не позволяла ему честь. Напрасные усилия.

Крис поморщился, когда они заговорили о пытках, но тут же оправился и повел себя еще более вызывающе.

– Можете причинить моему старому телу страшную боль – я знаю, вы дьявольски изобретательны, но что-то во мне все равно не станет дрожать, как бы вы ни старались, черти из ада! Это моя душа Она в ваших жестоких пытках останется такой же спокойной, как сейчас, и последним моим чувством будет презрение к вам. Крис Кэррол не просто охотник, чтобы после сорока лет быть сожженным на костре или пробитым горячим свинцом. Он умрет, как и жил, – честным человеком!

Смешанный гул восхищения и гнева пробежал по собравшимся, и было очевидно, что многие воины согласились бы отпустить пленника.

Есть что-то в подлинном мужестве, вызывающее восхищение даже у врага.

Вожди торопливо посовещались.

Скоро совещание закончилось, встал старейший из вождей и произнес приговор.

Смерть на костре у столба.

Крис Кэррол не удивился, услышав это. Приговор уже потерял для него часть ужаса. Крис смирился со своей судьбой. Только одно слово сорвалось с его губ.

– Когда?

– Завтра! – ответил тот, кто произносил приговор.

Не бросив взгляда на тех, кто положил конец его земной карьере, охотник спокойно и размеренно вышел из дома советов.

Когда он выходил, толпа перед ним расступалась; на многих лицах отразилось восхищение, на некоторых – даже жалость.

Стоицизм и храбрость индейцев известны, смерть им не страшна. Они по природе фаталисты. Но они понимают: то, чего не боятся они сами, пугает других. И поэтому они восхищались человеком, который встречает смерть так спокойно.

• Предыдущая
• 27/32
• Следующая