Стечение обстоятельств - Маринина Александра Борисовна - Страница 11
- Предыдущая
- 11/74
- Следующая
– Пойми, Настасья, наши сыщики и следователь дули в разные дудки. Следователь старенький, больной, ему скоро на пенсию, на дворе середина июня, а он еще в отпуске не был. Ему надо это убийство? Он хочет, чтобы это был несчастный случай. И на мужчину с теплым чайником он плевать хотел, если они не подтверждают версию о смерти от электротравмы. Такой вот он человек, ну не хочет он в свои-то годы лишних хлопот. Если ты принесешь ему чемодан доказательств о том, что Филатову убили, тогда он, так уж и быть, будет вести следствие. А не принесешь – он пальцем не пошевелит лишний раз, закроет дело – и конец. Ну а про наших ты и так все знаешь. Они, наоборот, хотят, чтобы это было убийство и чтобы преступником оказался именно этот водитель. Не глянулся он им, видать, – усмехнулся Олег. – И никакое другое убийство их не устроит. И им тоже мужчина с теплым чайником сто лет не нужен. Вот такой расклад.
– Но ты-то сам трогал этот несчастный чайник?
– А как же. И даже прикинул, когда его кипятили. В час тридцать плюс-минус пять минут.
Из разговора с Зубовым Настя выяснила, что ковров в квартире Филатовых нет ни в одной из комнат, а деньги хранились в деревянной шкатулке, которую обнаружили в выдвижном ящике тумбы, стоящей в прихожей.
Гурген Арташесович Айрумян в отличие от Зубова был добродушен и многословен. Кроме того, он любил Настю Каменскую, которая была совершенно не похожа на двух его внучек, темпераментных, непоседливых и, как он считал, бестолковых и легкомысленных.
– Здравствуй, рыбонька, здравствуй, золотая моя, – гудел он в трубку, – вспомнила дедушку Гургена. Небось насчет Филатовой? Я акт экспертизы следователю отправил.
– Гурген Арташесович, ну в двух словах, а? Вы же знаете, меня начальник до следователя не допускает, – попросила Настя.
– Ну, если в двух словах, то я не знаю, от чего умерла Филатова.
– То есть как? – опешила Настя.
– А так. Смерть наступила в результате остановки сердечной деятельности. Ни хронических, ни острых заболеваний, которые могли бы привести к остановке сердца, вскрытием не обнаружено. Меток электротока тоже нет, но я вполне допускаю, что она могла умереть от электротравмы. Видишь ли, солнышко мое, в десяти-пятнадцати процентах случаев метки не выявляются. Об этом во всех учебниках написано. Но если ты хочешь от меня не два слова, а три, то я отвечу тебе на один вопрос, который следователь забыл мне задать. Наверное, торопился сильно, а может, не захотел. Хочешь?
– Конечно, хочу.
– Так вот, ненаглядная моя. Если ты возьмешь книжку «Осмотр трупа на месте обнаружения» издания тысяча девятьсот восемьдесят девятого года, то на странице сто пятьдесят седьмой ты прочитаешь, что следователь должен был меня спросить: имеются ли на теле Филатовой повреждения, не связанные с действием электротока? Если да, то каков их характер и механизм образования? А я бы тогда ему ответил,что у Филатовой имеется ушиб головы, который я не могу объяснить, и нет того ушиба, который я предполагал обнаружить. Это мое третье слово. Четвертое хочешь или уже сама догадалась?
– Догадалась, – ответила Настя. – У меня фотографии есть, я сразу обратила внимание, что кухня крошечная. Если бы Филатова падала, она наверняка ударилась бы о край стола и задела бы табуретку. Вы именно этих ушибов не обнаружили?
– Люблю я тебя, попугайчик мой, приятно с тобой разговаривать. А ушиб, который я обнаружил, – так, ни два ни полтора. С одной стороны, как будто об пол ударилась. Но, с другой стороны, при падении с высоты собственного роста, если забыть про стол и табуретки, ушиб был бы гораздо сильнее. По времени образования он совпадает со временем наступления смерти, так что удариться головой раньше она вряд ли могла. Одно могу сказать точно: ушиб образован от соприкосновения с плоской поверхностью, а не с тупым твердым предметом. Ну как, звездочка моя, хорошие слова я тебе сказал?
– Замечательные, – от всей души признала Настя. – Что бы я без вас делала? Меня бы давно уже с работы выгнали.
В этом Настя, пожалуй, не преувеличивала. Каждый месяц к двадцатому числу она представляла Гордееву анализ всех раскрытых и нераскрытых убийств, тяжких телесных повреждений и изнасилований. С помощью такого анализа выявлялись новые тенденции в совершении этих преступлений, а также типичные ошибки, допущенные при раскрытии. И каждый месяц, проводя этот анализ, Настя приходила к Айрумяну и с благодарностью выслушивала его пространные консультации, обильно пересыпанные «рыбками», «птичками» и «звездочками».
Что ж, решила Настя, исходной информации пока достаточно, чтобы продумать обстоятельства смерти Филатовой. О мотивах и личности убийцы речь пока не идет. Сейчас важно понять, действительно ли имела место инсценировка или это все-таки несчастный случай. И вообще, как все это происходило и может ли быть замешан в этом Дима Захаров. Хорошо бы, конечно, поговорить с инженером-электротехником, которого вызывали в квартиру Филатовых, но, в конце концов, характер неисправности для ее рассуждений пока не особенно важен. Совершенно очевидно, что плита не могла вдруг испортиться за тот час, который прошел с половины второго, когда, по утверждению Зубова, кипятили чайник, до половины третьего ночи, когда током ударило Ирину. Это означает, что либо плиту умышленно испортили в течение этого часа, либо теплый чайник – плод фантазии, одновременно посетившей и Захарова, и криминалиста Зубова, либо, наконец, что тот, кто кипятил воду, знал о неисправности и принимал меры предосторожности, например, надевал плотные резиновые перчатки. Других вариантов быть не может.
Найдя отправную точку для размышлений, Настя Каменская начала готовиться к работе. Это был целый ритуал, истинный смысл которого состоял единственно в том, чтобы оттянуть момент «погружения». Настя не торопясь сварила кофе, запив им принесенный из дома бутерброд, выкурила сигарету, приготовила три новых листка, сделала на них аккуратные надписи: «Фантазия», «Повреждение с 1.30 до 2.30» и «Повреждение заранее». Заперла изнутри дверь кабинета. Все. Начали.
В первую очередь был отработан вариант «Фантазия» как наиболее простой. Никакого теплого чайника не было и в помине, а Захаров и Зубов дружно лгут, потому что Захаров – убийца, а Зубов знает об этом и по каким-то причинам его покрывает. Это казалось полным бредом, но таково уж было Настино правило: рассматривать все возможные варианты, какими бы чудовищно нелепыми они ни выглядели. Итак, Захаров – убийца, Зубов – сообщник. Захаров поднимается в квартиру Филатовой и убивает ее. Как? Начинает у нее на глазах ковыряться в плите? А если он убивает ее другим способом, то каким? Чем еще он может вызвать остановку сердца? Каким-нибудь нервно-паралитическим газом. Айрумян ничего в легких не обнаружил. Да и не это главное. Главное в том, что, кроме них, в квартире находились следователь, два оперативника с Петровки, один – из местного отделения милиции, инженер-электротехник и понятые. И любой из них, а то и все вместе могут заявить, что разговоры о теплом чайнике – чистая липа.
- Предыдущая
- 11/74
- Следующая
