Тот, кто знает - Маринина Александра Борисовна - Страница 23

• Предыдущая
• 23/224
• Следующая

Игорь и опомниться не успел, как оказался третьим членом компании, состоявшей из Генки Потоцкого и заправского хулигана Жеки Замятина, того самого низкорослого, со злыми глазками. Еще долгое время Игорь ловил на себе несчастный и растерянный взгляд Колобашки, который не понимал, почему его отвергли, и надеялся на то, что новый друг еще вернется к нему. Первое время Игоря это смущало, но вскоре новые друзья совершенно вытеснили из его памяти дни, проведенные в обществе никчемного и всеми презираемого полуслепого тупицы.

– Ты больше не дружишь с Сашей? – как-то спросил папа.

Игорь даже не понял сперва, о ком идет речь, и только потом догадался, что отец имеет в виду Колобашку.

– Нет, – нехотя ответил он.

– Почему? Вы поссорились?

– Мы не ссорились. Просто он… скучный.

– Понятно, – кивнул отец. – И с кем же ты теперь дружишь?

– С Генкой и с Жекой.

– А поподробнее нельзя?

– Ну чего подробнее… – Игорь задумался. – Генку в классе все уважают, как он скажет – так и будет.

– За что уважают? – продолжал допрос отец. – Он отличник?

– Да нет, он как я учится, на пятерки и четверки. И тройки бывают тоже.

– Так за что же его уважают? Может, он хороший спортсмен? В секцию ходит?

– Ни в какую секцию он не ходит. Просто уважают, и все.

– Ладно, а кто такой Жека?

– Замятин. Он в «чижика» лучше всех играет. И в «трясучку».

– В «трясучку»? Что это за игра? – приподнял брови отец.

Игорь прикусил язык. Черт, надо же было так проболтаться! Играть в «трясучку» в школе строжайше запрещали и нарушителей запрета сурово наказывали. Генка Потоцкий, правда, и тут был исключением, ловили его за игрой регулярно, но почему-то ему все сходило с рук. Как же теперь выкручиваться?

– Игорь, ты мне не ответил, – настойчиво сказал Виктор Федорович. – Что это за игра такая?

– Это… ну… монетки подбрасывать. И угадывать, орел или орешка.

– Решка, а не орешка, – поправил отец. – Поподробнее, если можешь.

Игорь нехотя принялся объяснять, что можно играть на две монетки по 5 копеек, а можно на четыре по 2, и тогда приходится договариваться, как играть, «на все или на много». Иногда даже пускают в ход десяти– и двадцатикопеечные монеты, но это в основном делают ребята постарше.

– Это же игра на деньги! – возмутился Виктор Федорович, выслушав невнятные объяснения сына. – Неужели в вашей школе это разрешают?

Пришлось признаваться, что, конечно, не разрешают.

– И ты тоже играешь?

– Нет, – соврал Игорь.

– А Генка твой с Жекой, выходит, играют?

Выхода не было, он все равно уже протрепался, что Жека – лучший по «трясучке». Сейчас отец рассердится и запретит ему дружить с ребятами. Что же теперь делать?

Но вопреки опасениям отец вовсе не рассердился, только спросил:

– И что бывает с теми, кого поймают за игрой?

– К директору вызывают. Потом родителей тоже вызывают. В дневник записывают. Оценки за поведение снижают.

– Значит, твоих друзей регулярно за это наказывают?

– Только Жеку. Генке ни разу ничего не было.

– А почему?

– Генку учителя любят. И вообще, его уважают.

Больше отец к этому разговору не возвращался, и Игорь успокоился.

Через несколько дней уже уснувший было Игорь вдруг проснулся около полуночи и побрел в туалет. Проходя мимо кухни, услышал за закрытой дверью голоса родителей и замер, когда до него донеслось произнесенное отцом имя Генки Потоцкого.

– Ну что ты хочешь, Лизонька, у него отец – дипломат, два срока пробыл в Швейцарии, а до этого был в Аргентине. Разумеется, он купил всю школу с потрохами. У него же карманы набиты чеками Внешпосылторга, он всем учителям достает дефицит по мелочи, кому духи, кому помаду, кому лекарства, поэтому Генке все с рук сходит.

– Это ужасно! – вздохнула мама. – Такой мальчик может испортить нам Игорька. Может, перевести его в другую школу?

– Не говори глупости. Генка, как я понял, ничего плохого не делает и сам привилегиями родителей не пользуется, учится нормально, я специально узнавал. А то, что его не наказывают и все ему прощают, так это вина учителей, сам парень тут ни при чем.

– Господи, я не понимаю, за что же его в классе так уважают-то? Он что, свою правоту силой доказывает?

– Лизонька, ну как же ты не понимаешь таких простых вещей! Мы живем в закрытом обществе, для каждого из нас заграница – это сказочная мечта. И тут вдруг появляется мальчик, который родился и до семи лет жил в Швейцарии, у которого дом набит импортной техникой, а на полках стоят самые дефицитные книги. Конечно, этот мальчик не может в нашей советской школе не стать чем-то особенным. Вот он и стал. Если бы это была школа, в которой учатся дети сотрудников аппарата ЦК и внуки членов Политбюро, так на Генку этого никто и внимания бы не обратил, там все такие. Но наш с тобой сын ходит в самую обычную московскую школу, так что удивляться тут нечему.

– А ты точно уверен, что Генка не будет плохо влиять на Игоря?

– Да помилуй, Лизонька, ну в чем он может повлиять? Гена – самый обычный мальчик, в меру хулиганистый, как и положено для его возраста, в меру усердный в учебе. Он очень много читает, это все учителя отметили. А что же ты хотела, чтобы наш Игорек дружил с этим чудовищным Сашей, который двух слов связать не может?

– Нет. – Мама снова вздохнула, – Саша мне тоже не понравился. Пусть уж лучше Генка, раз ты считаешь, что ничего страшного…

– Я тебя уверяю, – твердо сказал Виктор Федорович, – ничего страшного. Но если ты волнуешься, я познакомлюсь с его родителями и посмотрю, что там за обстановка в семье.

Не в силах больше терпеть, Игорь проскочил в туалет и не дослушал, чем же закончится такой интересный разговор между родителями. Впрочем, из их слов он понял далеко не все. Но главное усек: против дружбы с Генкой родители не возражают, за то, что бросил Колобашку, на него не сердятся, и папа собирается знакомиться с Генкиными родителями.

На следующий день Игорь подкараулил Генку по дороге в школу.

– Слушай, – понизив голос, сказал он, – у меня к тебе важное дело. Мои предки собираются знакомиться с твоими. Я случайно вчера услышал, как они разговаривали.

– Ну и пусть. – Генка беспечно махнул портфелем, едва не задев идущую мимо пожилую женщину. – Мне-то что?

– А вдруг они друг другу не понравятся? Тогда нам с тобой дружить не разрешат.

– Мои предки всем нравятся, – самоуверенно заявил Генка. – Насчет этого можешь не беспокоиться.

– А если мои мама с папой твоим не понравятся?

– Они у тебя кто? Дворники какие-нибудь? Или торгаши? Мой папа торгашей не любит.

– Почему дворники? – обиделся Игорь. – Ничего они не дворники. И не торгаши. Мой папа доцент, он преподает научный коммунизм в одном институте.

– В каком институте? В торговом? – прищурился Генка.

– Да почему в торговом?! Во ВГИКе, там на артистов учат.

– Это другое дело. А мамаша твоя чем занимается?

– Она врач… этот… оториноларинголог. – Игорь старательно выговорил трудное слово, которое он так долго учил еще в первом классе.

– Кто-кто?

– Ухо-горло-нос, – пояснил он.

– Ну, тогда все в порядке, они друг другу понравятся. И вообще, Игореха, чего ты так переполошился? Никто нам с тобой не может запретить дружить, а если попробуют, мы им покажем!

– Что мы им покажем? Это ты Жеке или Коляну можешь показать, ты лучше их дерешься. А с предками как быть? Не бить же их?

Генка остановился и приблизил губы к самому уху Игоря:

– Игореха, предков не нужно бить, их нужно обманывать. Усек?

На протяжении всего учебного года Игорь радовался тому, что нашел новых друзей. И только в сентябре 1973 года, когда пошел в пятый класс, вдруг осознал, что быть другом самого Генки Потоцкого не просто интересно, но и удобно.

1 сентября, едва завидев Игоря на школьной линейке, Генка с таинственным видом спросил:

• Предыдущая
• 23/224
• Следующая