Тот, кто знает - Маринина Александра Борисовна - Страница 7
- Предыдущая
- 7/224
- Следующая
Ровно в половине седьмого, когда по коридору тяжело процокали каблуки маминых туфель, Наташа, умытая и причесанная, сидела за большим столом с Бэллой Львовной и Мариком. Раскрытый задачник по арифметике, тетрадка, исписанная ровными столбиками решенных примеров, ручка – ну чем не примерная ученица! Бэлла Львовна выглянула в коридор:
– Галочка, Наташа у нас, она с Мариком занимается арифметикой.
На пороге комнаты появилась мама, усталая, в старом платье в цветочек, с кошелкой, из которой торчал белый батон и бутылка кефира с зеленой крышечкой.
– Ты обедала? – спросила она, глядя издалека на Наташу.
Наташа в первый момент растерялась, но выручил Марик:
– Она со мной обедала, Галина Васильевна. Мы ели яичницу с колбасой и помидорами.
– А для кого я, спрашивается, готовлю каждый день? Там суп стоит за дверью, котлеты нажарены, я специально ни свет ни заря вскакиваю, чтобы тебе обед оставить, а ты соседей объедаешь. Как тебе не стыдно!
– Ну-ну, Галочка, не кипятитесь. – Бэлла Львовна подхватила Наташину маму под руку и увела дальше по коридору, прикрыв за собой дверь в комнату.
Они о чем-то долго разговаривали на кухне, потом Бэлла Львовна вернулась улыбающаяся и довольная.
– Все, золотая моя, я тебя отбила. Мы с мамой нашли компромиссное решение, ты будешь ужинать у нас, но я разогрею для тебя суп и котлеты, которые ты не съела на обед. Ты знаешь, что такое компромиссное решение?
– Знаю, вы мне в прошлом году объясняли.
– Ну вот и славно.
Дальше все пошло так, как и было задумано. Пришел отец, но к Бэлле Львовне не заглянул, вероятно удовлетворившись объяснениями жены. Без пяти восемь в коридоре зазвенел голосок Риты Брагиной:
– Бэллочка, Марик, Галя, Саша, Полина Михайловна, Ниночка, приходите к нам спектакль смотреть! Называется «Карьера Артуро Уи, которой могло и не быть»! Постановка Товстоногова! Все бегите скорей, через пять минут начинается!
Возникло некоторое оживление, в комнату снова заглянула мама:
– Бэллочка, Марик, вы идете?
– Я пойду с удовольствием. – Бэлла Львовна поднялась с дивана и накинула на плечи красивую вязаную шаль. – В театре у Товстоногова такие дивные актеры, а в моем телевизоре все такое крошечное, лиц не разглядеть. Говорят, в этом спектакле Луспекаев просто изумителен.
– А Марик?
– Марик пусть с Наташей позанимается.
К девяти часам Наташа лежала в своей постели в пустой комнате и мысленно перебирала минута за минутой этот день, показавшийся ей таким длинным, хотя половину его она пробыла в забытьи. Наверное, Люся и вправду совсем не любит ее, раз не заступилась и не взяла с собой смотреть фильм. Наверное, папе ее совсем не жалко, он уже старый, ему пятьдесят четыре года, и он не понимает, что десятилетняя девочка хочет во время каникул гулять и играть с подружками, ходить в кино и покупать миндаль в сахаре и «курабье» в магазине «Восточные сладости». Наверное, мама ее все-таки любит, но не хочет ссориться с папой, потому что его она тоже любит. В этих рассуждениях все зыбко и пока неточно, над этим она еще подумает, но потом, когда голова станет ясной и тошнота окончательно пройдет. А вот что она теперь знает точно, так это три вещи. Первое: водка – это жуткая дрянь и мерзость. Второе: никому нельзя говорить плохо о его родителях и вообще о его близких. Наташа и сама почувствовала болезненный укол, когда Нина стала обзывать маму с папой и Люсю, ей было неприятно и отчего-то стыдно, а потом, когда Бэлла Львовна кричала на Нину и ругалась, девочка восприняла это как подтверждение: да, Нина поступила неправильно. Плохо она поступила. И не только потому, что дала ей водки, но и потому, что сказала про Наташиных родителей и сестру такие грязные слова. И третье, самое главное: Бэлла Львовна опять оказалась права: если бы Наташа не валяла дурака, не была рассеянной и не предавалась дурацким мечтаниям, а делала бы уроки как следует и в школе была внимательной и собранной, то сейчас сидела бы в огромном кинозале рядом со своими кумирами и смотрела бы фильм «Брак по-итальянски», который никто из ее одноклассников никогда не увидит.
Она уже крепко спала и не слышала, как вернулись родители и как пришла счастливая взбудораженная Люся, как она (редчайший случай!) взахлеб рассказывала, кого из знаменитостей видела и кто во что был одет, и какое потрясающее кино она посмотрела, и какая красавица Софи Лорен, и как безумно талантлив Марчелло Мастроянни.
Утром Наташа Казанцева проснулась другим человеком. Пережитая накануне горечь и обида подействовали на нее как хлыст. «С сегодняшнего дня все будет по-другому», – сказала она себе и принялась за дело.
Ей повезло, потому что Марик этим летом никуда не уехал, во время студенческих каникул он пошел работать на почту. С утра Наташа занималась устными предметами, училась бегло читать вслух, не пропуская слоги и слова, зубрила французский, днем решала примеры и задачи с Мариком, а по вечерам, когда приходила Бэлла Львовна, наступало время русского языка, орфографии и чистописания. К концу августа она прошла с ними всю программу четвертого класса по русскому и арифметике.
– Туся, ты жутко способная, – удивленно говорил Марик. – У тебя такая ясная головка и память отменная. Вот ты еще чуть-чуть потренируешься, чтобы окончательно избавиться от своей рассеянности, и станешь первой ученицей в классе.
От этих слов Наташино сердечко таяло. Только Марик называл ее этим смешным именем – Туся. Сокращенное от Натуси. И услышать похвалу из его уст – это ли не счастье? Не говоря уж о том, что теперь они проводили вместе по нескольку часов в день, склонившись над столом голова к голове. Наташе очень не хотелось выглядеть дурочкой в его глазах, поэтому она изо всех сил старалась не отвлекаться ни на какие мысли и не мечтать о кренделях небесных, а внимательно слушать его объяснения. К немалому ее удивлению, привычная рассеянность понемногу отступала, и ей уже без труда удавалось относительно долгое время оставаться сосредоточенной и не делать дурацких ошибок.
– Она не рассеянная, она мечтательная, – с мягкой улыбкой поправляла сына Бэлла Львовна. – От этого нельзя избавиться, когда человек перестает мечтать, он становится сухим и пресным занудой.
Двадцать восьмого августа вечером, после ужина, Наташа положила перед отцом два учебника за четвертый класс – по русскому и по арифметике, и стопку тоненьких тетрадок в клеточку и в линейку.
– Проверь, пожалуйста, я прошла всю программу за год вперед.
Отец молча взял тетради и учебники, нацепил на нос очки и уселся на диван. Наташа ушла на кухню, помогла матери перемыть посуду и отправилась к Брагиным. Дядя Слава уехал отдыхать в санаторий в Кисловодск, а тетя Рита задумала сделать Марику подарок ко дню рождения – сшить по выкройке из журнала «Работница» такой же пиджак, как у битлов, песнями, прическами и костюмами которых бредила в этом году вся молодежь. Бэлла Львовна тайком от сына купила отрез, а тетя Рита – счастливая обладательница немецкой швейной машинки – взялась за шитье. Без Наташи в таком деле, конечно же, обойтись не могли, ее зоркие молодые глаза и уверенные точные пальчики позволяли в одно мгновение вдевать нитку в машинную иглу, которую нельзя было, как обычную иголку, повернуть к свету и взять поудобнее. Кроме того, Наташе можно было поручить обметывание швов, стежки у нее получались ровные и красивые, один к одному.
Когда она вернулась к себе, мама посмотрела на нее с гордостью и поцеловала, а отец скупо сказал:
– Молодец. Далеко пойдешь. Голова работает, и слово держать умеешь.
Достал из кошелька красную десятирублевую купюру и протянул дочери.
– Держи вот, купишь себе тетрадки и все, что нужно, к новому учебному году.
– Этого много, – робко возразила Наташа, – мне столько не нужно. Тетрадки по две копейки, карандаши по три, ластики по копейке, а линейка у меня еще хорошая, и ручка тоже. Ну там еще чернила, альбом для рисования и краски, но мне трех рублей на все хватит.
- Предыдущая
- 7/224
- Следующая
