Чистильщик - Мазин Александр Владимирович - Страница 84

• Предыдущая
• 84/103
• Следующая

– Если особо не задумываться. Ты скоро?

– Уже.– Петренко отложил иголку и залепил рану пластырем.– Пока сойдет. Докторше своей позвонишь, она тебя отреставрирует. А насчет моей залепухи не напрягайся. Убийство есть, убийцы тоже в наличии и не отпираются, поскольку трупы обычно молчат. А кто будет возражать? Менты? На хер им два глухаря? Те, кто ребяток послал? Эти и так все поймут. И новых пошлют, не сомневайся. Спецы, бля! Я эту манеру знаю. Пару-тройку лет назад сказал бы: считай, что ты – труп.

– А нынче?

– А нынче времена не те. Нынче офицеры ФСБ за хорошие бабки по телеку на своих командиров стучат: дескать, киллеров из боевых офицеров делают. А начальники их не о безопасности страны беспокоятся, а норовят политических противников на нож поставить. Вот такие времена нынче, братишка. Так что не робей, отбрешемся!

– Совсем недавно ты другое говорил,– напомнил Васильев.

– Так жизнь же течет! – не смутился Петренко.

– Допустим. Принеси-ка мне свою трубочку.

– Николай Николаевич, это Валерий,– сказал он, набрав номер.

– Николай Николаевич вышел,– ответил бойкий женский голос.– Чем могу помочь?

– Ничем,– буркнул Васильев и отключился.

– Вышел! – проговорил он желчно.– Вот сука! «Любая информация, которая может вам реально повредить, дальше меня не пойдет!» – злобно процитировал он.– Надо было его шлепнуть!

– А кто тогда нас на стукача выведет? – осведомился Петренко.

Васильев не слушал, думал о другом.

– Сашок, сколько у тебя бабок осталось?

– Наличными немного. Тысячи три. Но есть еще недвижимость. А что?

– Деньги,– сказал Валерий.– Если за деньги продали нас, то, может, за деньги же продадут и нам, а?

– Интересная мысль.– По физиономии Петренко видно было: расставаться с деньгами ему не хочется.– Тока ты прикинь, во что это встанет. Реально. Не думаю, что у меня хватит. Даже если все мои квартиры продать. Ну, сотни полторы наберем. Или меньше, ведь продавать надо по-срочному. И надо знать, кому давать. И кто будет давать? Ты? Хрен у тебя возьмут, понял?

– Васек поможет.

– Кто?! Тю-ю! Этот поможет! Бабки возьмет, а тебя – чпок! – и на выход! Ты докторше позвонил?

– Она на работе.

– На работу позвони. Жопа твоя, не казенная. Сгниет – обидно будет.

– Ты же залатал.

– Укол все равно надо сделать. И скажи ей, чтобы обезболивающего побольше привезла. Отлеживаться тебе некогда, понял? И сюда ее не зови, отсюда валить надо. Пусть «стрелку» забьет. Мы ее подхватим.

Когда в заднице лишняя дырка, сидеть очень неудобно. Валерий убедился в этом на собственном опыте. Хотя в «запорожце» его страдания, очевидно, были бы острее, чем в комфортабельной «японке».

Тину они подобрали у метро. И поехали прямо к ней домой. По дороге Петренко и Голотосербская весело болтали об особенностях и преимуществах колотых и резаных ран. С большим знанием дела, хотя Петренко в основном интересовали негативные последствия, а Тина уделяла большее внимание специфике лечения. Ерзающий на плюшевом сиденье Васильев чувствовал себя экспонатом кунсткамеры.

Приехали. Васильев обнаружил, что ходить стало труднее. И болезненнее. Но от помощи Петренко отказался.

К огорчению Валерия, Тинина мама оказалась дома. Но ее принял на себя Петренко. Обходительно поцеловал ручку, осведомился, как такая очаровательная женщина может иметь столь взрослую дочь? Под напором его грубой и откровенно лицемерной лести крепость заслуженного работника советской науки пала, как карточный домик. Петренко предложили чаю, и пара удалилась на кухню. Дребезжащее сопрано и могучий бас слились в дуэт. Бас превалировал.

Васильева Тина увела к себе в комнату.

– Ну, что там у тебя? – рассеянно спросила она.

Валерий молча снял штаны и повернулся.

– Так, так.– Женщина легонько ощупала шов.– Ложись. Извини, но эту штопку придется убрать.

Я должна исследовать рану. Погоди, я найду новокаин.

– Не надо,– сказал Валерий.– Я потерплю. Мне полезно.

– Дело твое.

Возилась она минут десять. Васильев мужественно терпел.

– Крови много потерял?

– С полстаканчика.

Тина хихикнула, но тут же вспомнила о своем докторском статусе и посерьезнела.

– Рана пустяковая,– сказала она.– Чистая, ничего не задето. Чем это тебя?

– Нож.

– Хороший нож, острый.

– Я почувствовал,– усмехнулся Васильев.

– Рваная рана хуже заживает,– строго произнесла доктор Голотосербская.– Антибиотик я тебе колоть не буду, только витамины. Зашивать тоже не буду, поставлю три скобки. И повязку сделаю с французской мазью. Заживет через неделю. Только мазь дорогая…

– Ничего, я компенсирую,– сказал Васильев.

– Вот и все,– заявила Тина.– Как ты себя чувствуешь?

– Значительно лучше, чем ожидал,– признал Валерий.– Даже болит меньше.

– Это потому, что в мази есть анестетик,– пояснила Тина.– Эй, больной, вам противопоказаны резкие движения!

– А мы плавненько,– проговорил Васильев, расстегивая ее брючки.– Или пани не хочет? Может, пани станет утверждать, что не потрахивает иногда собственных пациентов?

– Вы удивитесь, больной, но еще ни разу.

– Что ж, все когда-то бывает впервые,– философски заметил Васильев, располагаясь сверху.

– Не двигайся,– сказала Тина.– Я все сделаю сама.

– Это как?

– Сейчас покажу.

И показала.

– Не вышло,– сказал хриплый тенор.

– Почему не вышло? – властно осведомился начальственный баритон.– Вы же подключили специалистов.

– Да,– согласился тенор.– Но он их убил.

– Как?!

– Грамотно. Очень грамотно.

– Придется повторить,– приказал баритон.

– Да,– согласился тенор.

– И постарайтесь на этот раз не облажаться! – недовольно буркнул баритон.– Конец связи.

Оба собеседника положили трубки. Ровно через двадцать секунд отключился поставленный на автоматическую запись магнитофон.

– Батя, это я, Валерий, как дела?

– Все в норме. Как у тебя?

– Рассасывается понемногу. У вас еще эксцессы были?

– Да нет. Мои хозяева, как нынче выражаются, перетерли тему. Кстати, фамилия «Горшков» тебе что-нибудь говорит?

• Предыдущая
• 84/103
• Следующая