Герой - Мазин Александр Владимирович - Страница 15

• Предыдущая
• 15/114
• Следующая

Вопрос был задан из чистого любопытства. Стражник даже не удосужился от стены отклеиться.

– Из-под Доростола, – честно ответил Дементий.

– Ну и как там, под Доростолом?

– Мы уходили – стоял.

– А я слыхал – сдали Доростол.

– Может, и сдали, – не стал спорить Дементий и въехал внутрь.

Найти свободную казарму тоже оказалось несложно – пустовала большая часть помещений.

Во дворце Дементий ориентировался прекрасно.

– Главное – держитесь спокойно и уверенно, – сказал он. – С остальным я разберусь.

И ушел.

– Не предаст? – на всякий случай спросил Велим.

– Нет, – ответил Духарев.

Больше вопросов не было. Ждать русы умели. Спокойствия и уверенности в каждом – на троих хватило бы. Даже такие молодые шустрые гридни, как Йонах, умели при необходимости ждать и помалкивать. Впрочем, самых шустрых Духарев отправил в конюшни – к лошадям.

Дементий отсутствовал около часа и явился в сопровождении толстого и важного человечка с письменными принадлежностями. Человечек старательно пересчитал всех, записал Духарева, представившегося опционом Константином, помощником Дементия. И ушел.

Дементий остался.

– Был у старшего, – сообщил он. – Поставили нас на довольствие. Два дня отдыха, потом в караул, как все. Я спорить не стал – это обычный порядок. Я правильно поступил?

– Правильно.

– А теперь хорошо бы пожрать раздобыть, – подал голос Велим. – И лошадям овса.

– Всё будет, – сказал Дементий. – Обедать пойдем по распорядку, а за овсом – хоть сейчас. Я же сказал – нас на довольствие поставили.

«Сделаю его сотником, – подумал Духарев. – Никак не меньше. Толковый парень».

Знать бы, что всё будет так просто, можно было бы и тысячу с собой взять. Эх! Войти в Преславу с тысячей – и столица стала бы русской без всяких переговоров. Хотя лучше все-таки договориться.

Вечером Духарев, взяв с собой Дементия и еще нескольких дружинников-христиан, отправился в преславский собор, на богослужение.

Собор был полон, ибо, во-первых, служил сам патриарх, во-вторых, ничто так не обращает мысли человека к Богу, как предчувствие грядущих бед.

К Духареву с товарищами, вернее, к их доспехам, преславцы отнеслись с уважением – пропустили поближе к алтарю.

Служба велась на булгарском языке, и на Сергея будто чем-то родным пахнуло.

Духарев давно не был в церкви. С Киева. Впрочем, он и в Киеве бывал в храме только по большим праздникам и то лишь из уважения к жене. Но в Киеве прочно обосновались византийские попы. Эти служили на греческом и на латыни. Почужому. А здесь, когда услышал: «Отче наш иже еси на небесех…» – до самого сердца пробрало. А думалось, что забыл.

Отстоял – как на облаке. Даже запамятовал, зачем пришел.

Опомнился, когда всё закончилось. Осталась лишь сладкая пустота в голове и груди да терпкий вкус вина – на языке.

Опомнился. Огляделся. Свои были рядом, глядели выжидающе. Духарев сделал знак: следуйте за мной, и двинулся в выходу.

Успел в самый последний момент. Патриарх уже сел в возок. Духарев заметил, что кузов его не крепился жестко на раме, а был подвешен на цепях – патриарх любил комфорт. Когда Духарев бесцеремонно сунулся внутрь возка, то обнаружил еще большую роскошь: шелковую обивку, подушки. И, естественно, самого патриарха.

Нахальное вторжение, естественно, не привело патриарха в восторг, а его свита даже выразила желание Духарева из возка выкинуть.

Но Дементий злобно рявкнул:

– Приказ кесаря!

И патриаршья стража отступила.

Дальше – легче. Удачно, что в возке патриарх был один. И он с первых слов сообразил, что к чему. Более того, узнал Духарева, которого видел на аудиенции у кесаря Петра.

Через минуту воевода враждебной армии, публично благословленный высшим иерархом булгарской церкви, стоял посреди улицы, а роскошный возок патриарха, сопровождаемый свитой и охраной, катил прочь.

Первый этап «обмена верительными грамотами» прошел успешно. Встреча была назначена.

Патриарх булгарский согласился принять тайного посланца Святослава, однако – с великой осторожностью. Потребовал, чтоб прибыл тот ночью, без охраны, самое большее – с двумя спутниками. И не на патриарший двор, а в дом, принадлежавший кому-то из патриарших родичей. Духарев согласился.

С собой взял Дементия и Звана. Последнего выбрал из прочих гридней потому, что сообразителен, и потому, что христианин. Еще в Киеве Звана крестили и нарекли Елпидифором. Впрочем, для всех, кроме священника, он так и остался Званом.

В ночной Преславе было неспокойно. В узеньких переулках роились тени. Поступи ночной стражи не было слышно, зато время от времени ночь прорезал чей-нибудь вопль. Однажды такие вопли раздались совсем близко – как раз на улочке, в которую русы собирались сворачивать. Дементий замешкался, но Духарев велел ехать.

Когда они свернули, крики уже стихли. Зловещие тени копошились на мостовой. При появлении всадников тени замерли, а потом дружно кинулись в атаку. Надо полагать, не разглядели, с кем имеют дело. А может, и разглядели, но позарились на коней. Нынче в Преславе за ледащую лошаденку давали, как в прежние времена – за кровного жеребца. В любом случае, преславские тати сделали неправильный выбор. Двоим-троим повезло – удалось убежать. Остальным – нет. Зван хотел спешиться – помочь жертвам разбоя, но Духарев удержал. Нынче не до благотворительности. Если миссия воеводы окажется успешной, то Святославовы гридни отучат ночных разбойничков озоровать на подконтрольной Киеву территории. Духарев сам за этим проследит, потому что в любой войне страшнее всего не битвы, пусть самые кровопролитные, а вот такой беспредел, неизбежно войной порождаемый. Когда на дорогах – изувеченные трупы, до которых никому нет дела, кроме волков и одичавших собак. Когда потерявшие родителей дети грызутся из-за куска лепешки и жарят человечину на углях сгоревших изб.

Патриарху булгарскому тоже недешево обошелся минувший год. Когда Духарев видел его в последний раз на приеме у кесаря, глава булгарской Церкви был куда толще и румяней.

– Дни кесаря Петра сочтены, – не стал таить правды патриарх. – Но у него есть законные сыновья. И скоро они будут здесь. Не Божье это дело – отдавать булгарский престол язычнику.

• Предыдущая
• 15/114
• Следующая