Мертвое Небо - Мазин Александр Владимирович - Страница 34

• Предыдущая
• 34/66
• Следующая

– Сомневаюсь,– проворчал Данил.

И точно, гроза разразилась через каких-нибудь четверть часа. Дорога вмиг превратилась в грязевой поток, пришлось свернуть под защиту деревьев. Но яростные струи пробивали даже плотные кроны черных эуколов[14]. Парды вздрагивали и прижимали уши при каждом раскате грома. Пришлось спешиться и остановиться. Спустя полчаса ливень поутих, превратился в нудный моросящий дождь. Можно ехать дальше. Вода струилась по дорожным колеям. Сорванные листья кружились на ней, словно крохотные корабли. Грязь комьями липла к лапам пардов, и звери еле плелись. Сквозь серую морось видно было шагов на двадцать, не больше.

Внезапно лес кончился. Как отрезали. Слева и справа – каменные осыпи. Огромные глыбы, черные, мокрые, угловатые, громоздились в чудовищном беспорядке.

– Дорогу эту Мертвяцкой именуют,– крикнул Спот.– Потому как, брешут, воитель один, в прежние времена, захотел в горы подняться, да чтоб через Черные Зубья пройти, это вот – Черные Зубья,– махнул рукой в сторону осыпей,– так он велел десять тысяч пленников порешить и на камни бросить. Так по телам и прошел. Говорят, копнешь поглубже – сплошь кости человеческие. А повыше – земля хорошая. На ней и Засов стоит.

Пелена дождя не позволяла даже примерно оценить размеры каменного хаоса, но в непроходимости его можно было не сомневаться. Когда впереди поднялись крепостные стены, Данил вполне оценил точность имени города: Засов.

Спот энергично забарабанил рукоятью хлыста в деревянные ворота. Спустя несколько минут сверху раздался недовольный бас:

– Кого демоны принесли?

– Спот я! – закричал проводник.– Ты, что ли, Бор? Давай, открывай, бездельник! Собачье семя!

– Дерьма тебе давай! – отозвались сверху, но вскоре внутри залязгало и раздался тошнотворный скрип железа.

– Повезло,– сказал Спот светлорожденному.– Я этого урода знаю. Считай, мы уже внутри. Дай полсеребряного, господин.

Данил выдал монету. Ворота разошлись. Ровно настолько, чтобы пропустить всадника.

По другую сторону их встретил одинокий солдат в широкополой кожаной шляпе вместо шлема.

– Эти – со мной,– сказал Спот, вручая монету, наклонился в седле, пошептал что-то стражнику.

Тот сдвинул шляпу на затылок, поглядел на Данила, затем махнул рукой:

– Добрых дел, брат!

– И тебе того же,– ответил светлорожденный.

– Один сторожишь? – спросил Спот, пока стражник открывал вторые ворота, поменьше первых.

– Дак ить дождь. Мы, вишь, кости кинули, мне и выпало здесь. А не то грелся б у огонька. Везун ты, Спот, каб не я стоял, мок бы тама, внизу. С наших-то никто нипочем не отпер бы. Мокнуть-то.

– Тебе тож повезло,– заметил Спот.– Вишь, на кувшинчик разжился.

– Это да! – Стражник хлопнул Спотова парда по крупу.– Давай, слышь, двигай, а не то в обрат выгоню! Гы-гы!

– Хуруг тебя задери! – Спот щелкнул стражника по шляпе и тронул парда.– Поехали, господин! – окликнул он Данила.– Я тут знаю местечко – примут нас как родных.

Данил догнал его, ухватил за плечо.

– Что ты сказал стражнику?

– Что? – Спот хихикнул.– Да сказал: ты Смерть-Бочку замочил. Смерть-Бочка – атаман известный, в большом весе был. Так что и тебе теперь почет. Ну, похвали меня!

– Похвалил бы, но мне лишнее внимание ни к чему.

– Лишнее? Ха! Кто ты был? Незнакомец. Чужак. Подозрительная морда, прости, господин, за грубость. А теперь? «Кто это?» – спросят.– «Тот, кто завалил Смерть-Бочку!» И все всем ясно! Ну, ловко?

– Ловко,– признал Данил.

– Да и на девушку никто теперь глаз не положит. У Смерть-Бочки почет был – на десятерых хватит. А выходит, ты – крепче вышел! Ну?

– Поехали,– сказал Данил.– Ты молодец.

Через полчаса они уже грелись у очага, вдыхая запах жарящейся баранины.

А в таверне напротив сидел одетый в простое брат Хар и слушал, как один из черноповязочников рассказывает другому о Смерть-Бочке и о том, что Кун, брательник Сопли-Наружу, слыхал от стражника из наших, что Бор, караульный, пропустил в город парня, который того Смерть-Бочку положил. В середине рассказа к ним присоединились еще трое приятелей, тоже Смерть-Бочку знавших, и все вместе обсудили: может такое быть или вранье. Сошлись – может. Все мы смертны, кроме Величайшего. Даже Наисвятейший, шесть чирьев ему на задницу и еще один – на причинное место.

В иное время да в ином месте брат Хар показал бы им, как святое имя поносить. Но не сейчас. Бросив на стол медную монету, он двинул к выходу. Скорей порадовать Брата-Хранителя: дракон прилетел!

Дракон прилетел. Меднокрылый дракон с гор Хох. Давний друг. Тридцать лет не встречались, но дракон остался таким же. И Унгат тоже не изменился. Драконы и маги живут долго.

Унгат выбежал на крышу башни и с позабытым восторгом следил, как плавно снижается могучий летун. Изогнутые серпы когтей заскрипели по шершавому камню, с гулким хлопком сложились паруса крыльев, и Унгат, обхватив отливающую закатом длинную морду, приник щекой к горячей драконьей коже.

Единственное существо, которое он любил.

«Если бы ты позвал (захотел увидеть) меня (раньше), я бы прилетел»,– проникла в сознание мысль дракона.

Чародей не ответил.

Дракон осторожно освободил голову, проковылял к краю крыши, свесил между зубцами длинный хвост с окантованной черным лопастью на конце. Выпуклые глаза его затянула пленка. Дракон уснул.

«Полтысячи с лишним миль. Устал»,– с нежностью подумал маг.

И пошел собирать вещи.

Через шесть часов они уже парили над Межземным морем. Дракон летел низко над водой. Развлекался. Огромная тень неслась по голубой ряби. В прозрачной воде Унгат видел косяки рыб. Вот стайка рассыпалась, когда длинное акулье тело метнулось из глубины. Дракон закричал, пал совсем низко, растопыренные когти вспенили воду, но акула успела, извернувшись, уйти вниз, а дракон взмыл вверх, нисколько не огорчившись. Он был молод и любил поиграть. А будь голоден, охотник глубин уже корчился бы в когтях охотника небес.

Темное облачко показалось впереди. Земля. Черная Твердь. Спустя четверть часа берег приблизился, и Унгат узнал место.

«Возьми к югу,– попросил он.– Еще сотни полторы миль – и всё. Ты голоден?»

«Устал».

«Уже скоро. Поднимись повыше».

Дракон набрал высоту. Теперь земля лежала под его правым крылом. Слева – пенное море Зур, а еще дальше – берег Конга. Туда Унгату путь заказан. Пока.

– Я нашел тебе проводника! – прямо с порога сообщил Спот.

Данил чистил кольчугу. Эта работа требовала времени и тщания. В отличие от большинства благородных Империи Данил всегда проделывал ее сам. Поскольку одно из правил Мангхэл-сёрк гласило: мастер любит орудия своего мастерства. Доверить уход за оружием слугам – все равно что позволить им кормить боевого парда.

Светлорожденный не стал учить бесцеремонно ввалившегося в комнату хуридита хорошим манерам. В конце концов, это дом спотовой подружки, а Данил не потрудился запереть дверь.

Светлорожденный поднял кольчугу на вытянутых руках, встряхнул, убедился, что она смазана как подобает и сырость Хуриды не попортит металл даже там, где вражеское оружие содрало защитное покрытие.

– И лучше бы тебе поторопиться, господин! – Спот сбросил мокрый плащ на распялки у камина.– В Запоре неладно.

– А что случилось? – спросил Данил, отложив доспех, чтобы завязать шнурки подкольчужника.

– Заварушка! – Хуридит вытер о занавеску мокрые руки.– Три десятка монахов, переодетых монахов,– заметь! – он поднял палец,– разгромили «Теплое местечко».

– Что такое «Теплое местечко»? – Данил зашнуровал куртку, натянул кольчугу, разгладил ее, встряхнул плечами.

– Харчевня,– пояснил Спот.– Мы там ужинали вчера. Монахи искали тебя, господин. И среди них – тот самый Дорманож из Ригана. Ну здоров он драться, я скажу! Шестерых ребят Кривого Ножа на раз положил! – В голосе проводника сквозило восхищение.– Нож рвет и мечет. Грозится сделать из монахов фарш для своих пардов. Здесь, мол, им не Воркар!

• Предыдущая
• 34/66
• Следующая