Мертвое Небо - Мазин Александр Владимирович - Страница 44

• Предыдущая
• 44/66
• Следующая

Разумеется, Унгат знал о начатках колдовского дара у хуридитки. Но считал смешным обращать на это внимание. Не больше, чем на чары деревенского колдуна. Он, могучий маг,– и безграмотная хуридская девка…

Гордыня подвела Унгата. Неожиданность заставила его отразить удар с несопоставимой мощью. Разумеется, посланное хуридиткой пламя истаяло, не причинив ему ни малейшего вреда. Разумеется, теперь он мог бы прикончить девку одним движением мизинца… Но теперь ему стало не до хуридских девок-ворожей! Сила Тьмы! Он не укрыл своего волшебства! Если бы Унгат выкрикнул свое имя на центральной площади Фаранга, он и тогда не сообщил бы яснее о своем присутствии.

Его учуяли! Унгат слышал это так же ясно, как тревожный зов дракона.

Бежать!

Уже не церемонясь, он вышиб из светлорожденного пленника остатки самостоятельности, повелел следовать за собой и бросился к дракону.

Ниминоа потребовалось несколько мгновений, чтобы выйти из шока. Еще мгновение – чтобы вскочить на ноги и броситься вслед за Данилом. Но она опоздала. Увидела только, как сорвался со скалы огромный темный силуэт, взмыл ввысь, промчался над девушкой, затмив на миг звезды, и исчез в бездонном небе.

Стоять было больно. Ниминоа бежала, не разбирая дороги, и до крови изранила ноги. Девушка опустилась на траву, поглядела ввысь и тихонько заплакала. О Даниле. Она еще не осознала, что осталась одна в совершенно чужой стране и не о светлорожденном надо ей плакать, а о себе.

Хуруг жадно обнюхал землю и лизнул ее толстым, покрытым вкусовыми бородавками языком. Кровь, свежая кровь! Короткий заостренный хвост хуруга задрожал от возбуждения, гребень на плоской голове вздулся, как во время гона. Самая сладкая кровь, кровь человека! Мощное приземистое тело развернулось, морда задралась кверху, раздулись ноздри, ловя ароматный запах добычи, но ветер дул сбоку, и тяжелая голова снова упала к земле. Передние лапы хуруга торчали из туловища не снизу, как у других ящеров, а сбоку. Выгнутые в суставах под прямым углом, они делали тварь похожей на уродливое человекоподобное существо, ползущее по-пластунски. Но двигался хуруг значительно быстрее пластуна, хотя и уступал в скорости бегущему человеку. Уткнувшись мордой в землю, подстегиваемый голодом, хуруг устремился по следу. Все живое поспешно убиралось с его пути. Кроме человека, у прожорливой твари не было врагов. Мясо хуруга ядовито, запах омерзителен для любого хищника, способного справиться с этим ящером. Сам же хуруг считал добычей все, что попадалось на пути. Вот он достиг места, где его будущая жертва останавливалась. Испачканная кровью трава; запах, от которого густая слюна потекла из пасти хищника. Хуруг завертелся на месте, кружил целую минуту, пока не обнаружил второй след – ароматную ниточку к блаженству. В нетерпении ящер испустил пронзительный скрежещущий вопль. И припустил по следу.

Леденящий душу вой вывел Ниминоа из полузабытья. Она вздрогнула, подняла голову, посмотрела на угасающий костер. Страх пронзил ее. Ниминоа вскочила на ноги, вскрикнула от боли, но страх был сильнее, чем боль. Девушка торопливо набросала заготовленных сучьев поверх тлеющих углей. Через несколько мгновений огонь проснулся, и дрожащий свет озарил поляну. Ниминоа, механически, просто чтобы чем-то себя занять, ополоснула израненные ноги вином из фляги Данила и забинтовала их. Руки двигались быстро и умело, но в сердце ее не осталось ничего, кроме страха. Обуться в свои сапожки Ними теперь не могла, но в клади лежали запасные верховые сапоги Данила. Они почти подошли. В боковом кармашке одного обнаружился небольшой нож. Ними вынула его и положила на одеяло. Просто так. Если какой-нибудь ночной охотник пожелает ее загрызть – пускай. К чему ей жить?

Конец третьей части

Одиннадцать всадников ехали по дороге. Ночной дозор, высланный командующим крепости. Командующий, человек неглупый и самостоятельный, решил не дожидаться восхода, когда можно будет зеркалами связаться с Фарангом и доложить о странных огнях на севере. Колдовство это или нет, но слишком близко от крепости, чтобы дожидаться утра. Подняв десяток Дуда, командующий передал им доклад наблюдателя, выдал направление и велел проверить, что там, мощь Тура, происходит? Об осторожности командующий не говорил. Дуд Кошачий Глаз на рожон не полезет.

Командующий понимал: быть может, он никогда больше не увидит ни Кошачьего Глаза, ни его парней. Но если на одной чаше весов – жизнь одиннадцати солдат, а на другой – безопасность крепости Ангбион, тут и выбирать нечего.

Дуд Кошачий Глаз построил своих в колонну по три, приказав тем, кто внутри, изготовить арбалеты, а наружным и замыкающим – обнажить мечи. Один хрен, если какая тварь прыгнет на круп парда, от арбалета толку – ноль. Сам Дуд выбрал арбалет, поскольку видел в темноте почти так же хорошо, как днем, и намеревался использовать это преимущество. В колдовские огни Дуд не очень-то поверил. Какие, к демонам, чародеи со стороны Хуриды! А вот всякая дрянь оттуда лезет, это точно!

Неподалеку взвыл хуруг. Парды недовольно зарычали, а Кошачий Глаз слегка обеспокоился и подумал: надо будет сказать Губастому. Пусть возьмет следопыта и пару ребят, выследит тварь и прикончит. Губастый хуругов ненавидел с тех пор, как один их этих уродов сожрал его племянника.

Хоть Кошачий Глаз лучше всех видел в темноте, но огонь впереди заметил не он, а лигонец[16] Момугон. К немалой досаде десятника. Дуд тут же скомандовал: «Стой!» Отобрал троих, велел спешиться, сам слез с парда и отправился на разведку. Момугона в числе трех не оказалось, и солдат обиделся.

Еще за триста шагов стало ясно: никакие не чародейские огни, а обыкновенный костер. Кошачий Глаз на всякий случай скомандовал: «К бою!» – хотя вчетвером в драку лезть не собирался. Разве что при явном преимуществе. Сколько вокруг костра народу – издали не разглядеть.

Хуруг выбежал на поляну, увидел костер и злобно захрипел. Огня хищник терпеть не мог, а добыча оказалась по другую сторону пламени. Не сразу хуруг сообразил, что огонь можно обойти.

• Предыдущая
• 44/66
• Следующая