Римский орел - Мазин Александр Владимирович - Страница 34
- Предыдущая
- 34/114
- Следующая
А вот весь остальной мир – и «кто не спрятался, я не виноват!». Иными словами, внутри каждого человека живет несколько разных личностей, сформированных жизненными обстоятельствами. И личности эти поочередно вылезают наружу, чтобы справляться с жизненными трудностями. Словно обученные псы: этот – охотничий, этот – санки возить, а этот – наркотики искать или глотки рвать. Сам же человек, их законный хозяин, должен тщательно следить, чтобы конкретный пес вылезал из будки исключительно в нужное время. Это была игра, которую Геннадий вел сам с собой. Увлекательная игра. Рискованная. Но подполковник считал, что может себе позволить любые «шизофренические» игры, поскольку психика у него была – железобетонная. Он готов был дать подписку, что физически не способен «поехать крышей». И полсотни лучших в стране врачей и психологов поставили бы под его подписью свои закорючки. Тем не менее, когда требовалось «сменить правила игры», подполковник Черепанов «спускал с поводка» соответствующую личность, и эта личность решала возникшие проблемы. А сам ее хозяин стоял в сторонке и наблюдал. Спокойно и сосредоточенно. Готовый в любой момент «перехватить управление».
Поэтому, если возникала необходимость убивать, Черепанов убивал. Но если была возможность не убивать, подполковник ее использовал.
В данном случае – передоверив «зачистку территории» своему другу Гонорию Плавту, для которого отправлять вражеских солдат в лучший мир было так же естественно, как помочиться с горки.
Избавив вандалов от лишних вещей, кентурион по очереди перекинул их через борт – в руки Геннадия, который предал тела неторопливому течению реки.
Скрипнул и пополз вверх рей, увлекая за собой тяжелый квадратный парус.
«Черт, – подумал Черепанов, – могут услышать…»
Не услышали. Геннадий полоснул ножом по канатам, закрепленным на берегу, и перемахнул через борт. Темный парус над головой наполнился ветром. Плавт на корме уже взялся за рукоять рулевого весла и уверенно направил лодку прочь от берега. Минута – и береговой откос поглотила темнота, только тусклый свет догорающего костра еще некоторое время служил ориентиром. Пока и его не поглотила ночь.
Побег удался.
Глава двадцать восьмая,
в которой выясняется, что рикс Дидогал не любит, когда его кидают
На рассвете они миновали изобилующее мелями устье и выплыли на настоящий водный простор. Дунай. Теперь Черепанов узнал эту реку. Собственно, мог и раньше вспомнить, потому что по-английски Дунай и в его мире назывался Danuby. И видел его Геннадий неоднократно, поскольку бывал и в Чехии, и в Словакии, и в Венгрии. Сейчас подполковнику иногда чудилось, будто он узнает знакомые берега.
– Мы спустимся пониже, – сказал Плавт. —
К Понту[39] , к Мезии[40] . А то здесь по обе стороны варварские поселения. Правобережным мы платим: якобы за охрану наших границ. Но… – римлянин усмехнулся, – варвары и есть варвары. Мы спустимся ниже, там уже наши. Высадимся и станем искать Максимина…
Ветер спал. Тяжелую лодку медленно влекло вниз по течению. Вставало солнце…
– А я уж подумал: ты готов служить этому рыжему вандалу, – сказал Черепанов. – Ты так с ним торговался из-за золота…
Гонорий рассмеялся, поскреб подбородок.
– Оброс, – пробормотал он. – Не люблю. Достал нож, выправил кромку точильным камнем и принялся соскребать щетину со щек.
– Если бы я не торговался, он бы мне не поверил, – пояснил кентурион. – Да и золото нам не помешает. Неужели ты впрямь подумал, что я могу предать мой Рим?
– Ну… – Геннадий смутился, что с ним в последние двадцать лет бывало редко. – Я не знаю ваших обычаев.
– Обычаи наши просты, – сказал Плавт («хр-рс-хр-рс» – прошуршало лезвие, соскабливая щетину). – Есть Римский Мир. Миропорядок. Цивилизация. Все остальное должно ему служить. Только так.
– Ты уверен?
– Да. И ты должен быть в этом уверен, если хочешь служить Риму. Ты хочешь?
Вопрос был задан прямо и требовал такого же прямого ответа.
– А разве у меня есть выбор?
– Выбор всегда есть. – Гонорий плеснул на ладонь немного вина из кожаной фляжки, снятой с убитого вандала, размазал по лицу. – Хочешь? – Он протянул Черепанову нож.
– Не сейчас. – У него не было сейчас желания бриться. Тем более тупым ножом вместо привычного «жиллет-слалом-плюс».
– Рим – это все. Но что есть Рим? – Вопрос был риторический. – Рим есть сила. А сила Рима (толстый грязный палец назидательно воздет вверх) в непобедимых орлах римских легионов. Золотой орел на древке аквилы[41] , друг мой Геннадий, это великий символ Рима. Для легионера его орел выше Юпитера и Олимпа и всяко важнее болтунов из сената. Римские орлы хранят величие Рима. Они рождают Августов. Армия Рима – это и есть Рим.
– А как же законы, народ, культура?
– Все это есть, потому что есть мы. Ты видел варваров. Что для них культура? Что для них наши боги, наши обычаи и законы? Свиньям ни к чему умелые повара. Свиньям все равно, что жрать. Что помои, что фаршированные финики. И чтобы свиньи не лезли в триклиний[42] , у входа должен стоять слуга с палкой. Служить римскому орлу – высочайшая честь, друг мой! И ты, я уверен, вполне достоин этой чести. Ты увидишь, ты почувствуешь… Эх, Череп! Когда я сейчас вспоминаю, как сверкает на солнце орел моего легиона, как стоят мои воины: плечо к плечу, щит к щиту, кентурия к кентурии…
Геннадий увидел, как по свежевыбритой кирпичного цвета щеке кентуриона сползла прозрачная слезинка…
– Это такое счастье, Череп, – пробормотал Плавт. – Это лучше сирийской куртизанки, лучше самых изысканных деликатесов…
– Я понимаю, – мягко проговорил Черепанов. – Я понимаю тебя. И уважаю твои чувства. Но взгляни на берег: мне кажется, там кое-кто знакомый.
Плавт моментально обернулся:
– Клянусь тестикулами Марса – вандалы! Наши вандалы!
Именно так.
Вдоль берега, обгоняя медленно плывущую лодку, скакала цепочка всадников. И в одном из них без труда угадывался рыжий вождь Дидогал. До берега было метров триста, но рыжего Геннадий узнал бы и за километр – по сверкающей кирасе и огненной гриве.
- Предыдущая
- 34/114
- Следующая
