Спящий дракон - Мазин Александр Владимирович - Страница 63
- Предыдущая
- 63/154
- Следующая
На независимость Конга Ортрану плевать. Но – Нассини… Вдруг ее убьют?
От этой мысли у Ортрана заледенело сердце. С той давней ночи одна лишь Нассини составляла смысл его жизни. Он должен ее спасти!
Неплохо знавший свою Владычицу Ортран понимал, что не стоит делиться с ней своими мыслями. А с кем сто€ит? Мугган – дурак. Сихон – хитер, как черный леопард, и мог бы помочь. Но скорее он подставит самого Ортрана, чтобы Властительница лишний раз одарила его блаженством. Значит, помощи ждать неоткуда. А положение светлейшего таково, что Нассини вот-вот подцепит его на крючок, а там, глядишь,– сделает из него еще один экспонат в своей коллекции. От этой мысли у Ортрана в животе стало холодно: никто из них не гарантирован от того, что Нассини может счесть его бесполезным или неинтересным.
«Нет, пока я ей нужен!» – успокоил себя Ортран.
А тут еще этот тонконогий ублюдок Мугган явно зарится на Белый Меч. Дурак! Весь род Асенаров придет сюда только за этим Мечом! А род Асенаров – это Северная и Южная эскадры, четверть армии… Все под их началом. Да что Асенары! За таким призом придет вся армия! Белый Меч! Нет, не глупая голова послала сюда Эрда. И понятно, почему он так ведет себя, этот аристократ. Он пришел сюда, чтобы его убили. Добровольная жертва. Дело чести. Удивительно, как эта простая истина не дошла до сознания чинуш. А может, как раз и дошла? Он же разворошил полгорода, прикончил Шинона Отважного (славный был человек, порядочный, жаль его!) и попросту удрал. А как удержишь человека, который сам нарывается на меч? В клетку посадишь? А ведь не просто удрал – явился во Владение самой сумасшедшей из красноглазых (по крайней мере, такой считают ее родичи) и ведет себя здесь, будто хозяин. Любой из соххогоев, будь он не совсем идиот, живо сообразил бы: что-то не так. Любой, кроме Нассини.
«Великий Тур, помоги мне! – взмолился Ортран.– Убери его отсюда!»
Со времени той, первой, встречи Санти лишь однажды видел Эрда. Весь в белом, словно окруженный сиянием, светлорожденный величественно пересекал площадь. Одна рука его лежала на эфесе меча, другая лишь немного покачивалась, хотя двигался Эрд быстрым шагом. Рядом с ним, вернее, немного позади, спешила сама Владычица. Она оставила носилки – их несли следом. Владычица заглядывала сбоку в лицо Эрда, а чугунномордые телохранители, потея, топали позади. Они тоже смотрели на Эрда. Эрд же смотрел вперед. У лестницы он остановился, подал руку соххогое. Бок о бок они поднялись наверх и вошли во Дворец. Воины повернулись и побрели обратно: они были солдатами Внешней Стражи.
Санти готов был расплакаться оттого, что не смеет пойти за светлорожденным. Да, ему можно ходить куда вздумается. Но Санти не смел. Эрд казался ему прекрасным, как сам бог, прекрасным, как статуи в доме Шинона. Но Эрд был живым.
«Может, он – воплощение бога? – подумал Санти, и сердце его забилось сильнее.– Если так, понятно, почему все преклоняются перед ним. Даже Владычица».
Тут Санти принял решение: он должен пообщаться с парнишкой, который приехал вместе с светлорожденным. Может, мальчишка поможет Санти познакомиться со своим хозяином? Жаль, у юноши нет ситры: он бы спел для Эрда. И тут Санти испугался: а кто он, собственно, такой, уличный певец Санти? Что, если его песни никуда не годятся в сравнении с песнями северян? Толстый Билб, что учил его нотному письму, говорил: лишь в Империи настоящее Искусство. Может, и к лучшему, что нет ситры?
Санти прислушался к себе: «Нет, здесь я определенно стал другим. В Фаранге, стоило мне не петь всего лишь день,– и грудь моя переполнялась. Да я просто не мог не петь! А тут я совсем ничего не чувствую!»
Он вспомнил, что по утрам у него побаливает горло. Так бывало прежде, если он пел целую ночь напролет. «Должно быть, от ночных кошмаров»,– подумал Санти. Почему-то он вспомнил десятника Шуорда. Тот лишь дважды поучил его, а потом сказал, чтоб юноша больше не приставал к нему: воина из Санти не выйдет – слишком много мыслей, железо такого не терпит.
К немалому удивлению Санти, мальчик, о котором он думал накануне, сам подошел к нему. Интересный мальчик! Внимательные глаза сына зодчего тотчас заметили сухую крепость мускулов, что бывает лишь у взрослых мужчин. Грим и гладкая кожа тоже не могли обмануть его. А уж выражение глаз – точно такое же, как у отца Санти: воин, скрывающий, что он – воин.
Поддавшись тщеславному импульсу, юноша и обратился к нему как к воину:
– Приветствие тебе, достойный!
Но «мальчик», если и удивился тому, что тайна его раскрыта, виду не подал, обрадовался. По-мальчишески обрадовался:
– И тебе приветствие, достойный!
А глазами – в сторону тощего слуги, что топтался рядом, упорно глядя в сторону.
– Будь мне другом! – сказал маленький воин, протягивая открытую ладонь.– Я лишь вчера приехал. Буду счастлив, если ты не прогонишь меня! – На конгаэне он говорил без акцента, но слишком правильно – дети так не говорят.
– Я сам здесь… гость,– сказал Санти, принимая его руку.– Сантан, сын Тилода.
– Биорен.
– Друзья зовут меня Санти.
– Друзья зовут меня Биорк.
Тут в мозгу юноши что-то перевернулось, и он вспомнил: Биорком звали героя одного из северных сказаний. И герой этот был…
Санти обнял нового друга, притянул к себе и шепнул ему на ухо:
– Какой ветер принес сына Малого народа в благословенный Конг?
– Злой! – прошептал Биорк, отталкивая его ладонью, как сделал бы это младший при излишней фамильярности старшего.
Санти отпустил его, и оба рассмеялись. Соглядатай искоса глядел на них.
– Завтракал? – спросил Санти.
– Нет. Еще нет. Но я хотел бы искупаться. Где тут бассейн?
– Там! – показал юноша.– Но я сам купаюсь в озере.
– Далеко?
– Добежим за десять минут. Ну, бежим!
И они помчались по аллее, причем вагар сразу же опередил Санти шагов на десять, и как тот ни старался, догнать Биорка он не мог. А ведь юноша считался неплохим бегуном. Соглядатай за ними не побежал: он слышал разговор и решил, что парни никуда не денутся.
Они сбежали по склону к озеру и почти одновременно прыгнули в прохладную воду. Санти, выросший у моря, плавал как рыба. Он ушел в глубину и вынырнул почти в ста локтях от берега. Вагар отстал от него локтей на десять. Они плескались в озере, пока зубы Санти не застучали от холода. Тогда юноша выбрался на берег и повалился на песок, уже согретый солнцем.
- Предыдущая
- 63/154
- Следующая
