Утро Судного Дня - Мазин Александр Владимирович - Страница 54

Из делового центра я решил убраться. Из-за калифорнийцев. Как ни мала вероятность того, что они попадут на крючок ловцам «Аладдина», но она существует.

Уйти – и при этом максимально запутать следы.

Первый этап – простой, как грабли. Войти прямо в роскошное здание «Эйр-Франс» (свежайший, с иголочки, небоскреб, окутанный световыми полотнами рекламных голограмм), проникнуть в общую Сеть с одной из рабочих дек и слепить два билета на чартер до Минска. Причем сделать это надо так, чтобы нас не обнаружили сразу, но непременно выявили при более тщательной проверке.

Начальный ход операции мне подсказала жизнь. Забегаловка сети «пицца-хат». Скрытно (чтобы раньше времени не попасть на спутниковый «глазок») мы вошли внутрь и обзавелись парой бесплатных рекламных бейсболок.

Затем, с «черного хода», проникли на кухню, где я, пользуясь нынешней юношеской внешностью, выпросил у пожилой индианки пару просроченных пицц.

Потом, уже не скрываясь, поскольку козырек правильно надетой бейсболки практически полностью закрывает лицо от «верхнего» наблюдателя, мы двинулись прямо к цели.

Даша вела себя просто замечательно. Походка, жесты, всё очень естественно. Даже опытный глаз не распознал бы в ней дикарку из палеолита. Если, конечно, не очень присматриваться.

В здание мы вошли без проблем. И в дверь «только для персонала» – тоже. Коробки с пиццей плюс наши тинейджерские физиономии сработали не хуже пропуска. Одна из охранниц даже придержала нам дверь.

Теперь – вдоль коридора, заглядывая в каждую дверь со стандартным вопросом: пиццу заказывали? Нет? Извините, ошиблись. В некоторых комнатах никого не было. Но в них, увы, не было и билетного терминала. Зато в одной из таких «пустышек» я позаимствовал два стандартных рабочих комбинезона, на одном из которых была даже приколота карточка хозяина. Вернее, хозяйки.

Наконец, мне повезло. Комната, в которую мы заглянули, была пуста, и в ней имелась активированная «точка».

Ни кода доступа, ни проверки пользователя не потребовалось. Да и зачем? Любой может связаться с фирмой и заказать пару билетов. Хоть отсюда, хоть из общего зала, хоть из собственного дома. Я и заказал. Два билета в бизнес-класс для мадам и мсье Иванович. На чартер, вылетающий через одиннадцать минут. Компьютер скушал. Нет проблем. Внутриевропейский сервис допускал сначала сесть в самолет, а потом купить билет. Форму оплаты я тоже указал: «кэш». Сейчас практически никто не расплачивался наличными, но формально – никаких проблем. А поскольку я находился все-таки не в общем зале, а «внутри» системы, то ничто не мешало мне сделать в заказе отметку: платеж произведен. Я мог бы воспользоваться одним из собственных счетов, благо все пароли и коды я помнил, но они уж точно под контролем. Так что пришлось пойти на этот маленький криминал.

Подобное жульничество система выявит не позднее, чем через сутки. Но суток вполне хватит. Совершив сие преступное деяние, я вышел в платный сервер Соломоновых островов, арендовал свободный домен, создал там фиктивную личность «господин Иванович», открыл на его имя счет в банке и зарегистрировал «личность» в Сети. Затем скопировал туда же простейшую программку, которая должна была ровно через сорок минут после аренды домена аннулировать билеты. С этим тоже проблем не будет. Регистрационный компьютер чартерного «крыла» подтвердит, что нас нет на борту. Далее система вычтет десять процентов неустойки и отправит разницу на счет «Ивановича». Но не всю. Потому что через восемнадцать минут другая программа произведет заказ двух билетов (только уже эконом-класса) на следующий чартер, который к этому времени уже будет выруливать на взлетную полосу. Сделав это, еще через две минуты домен самоуничтожится. В этом прелесть платных серверов – полная конфиденциальность. Уж если что уничтожено, то уничтожено полностью. Правда, если в течение часа с момента заказа право на информационное пространство не будет оплачено, доступ к домену будет закрыт на неопределенный срок… до факта оплаты или пока серверу не понадобится свободное место.

Я не сомневался, что мои коллеги из «Аладдина» обнаружат и вскроют домен за полчаса, найдут, естественно, дырку от бублика, мгновенно заподозрят, что ребята с Соломоновых островов решили информацию скрыть…

Но это – позже. А сейчас я арендовал еще один домен, на этот раз – на Аляске. Туда я загрузил программу, которая должна была сразу, как только «наш» второй чартер сядет в Минске, влезть в базу «Эйр-франс» (сущие пустяки, как оказалось) и подтереть сведения о мадам и мсье Иванович. А еще через пятнадцать минут «хлопнуть» всю информацию о данном чартере. И самоуничтожиться.

Пальчики мои, как и голова, за год отвыкли от интеллектуальной работы, поэтому на всю игру потребовалось немного больше времени, чем я рассчитывал. Но в целом я уложился. И даже осталось несколько минут, чтобы вытянуть ноги и с удовольствием представить, как закрутится моя обманка.

А выглядеть это будет так.

Господа «аладдиновцы» сейчас наверняка не только «держат» подходы к аэропорту, но и фиксируют в онлайновом режиме все информационные потоки по вылетам. Причем особенно старательно отслеживают те «крылья», которые летят в Россию. И господа Иванович, расплатившиеся наличными прямо в самолете, несомненно привлекут их внимание. То, что «Ивановичи» – фикция, они узнают очень скоро. Однако время есть, «крыло» в воздухе, деться «Ивановичам» некуда, поэтому агент, обнаруживший подозрительный «следок», не станет кричать «пожар» и делиться информацией тоже не станет. Зачем делить славу? Да и аэропорт – под плотным контролем. Вероятность того, что я смог сесть в «крыло», – мизерная. Кому хочется оказаться в дураках, подняв шум попусту? Так что мой коллега попробует раскрутить все сам. Он проследит, откуда прошло сообщение, – и легко установит данную точку. Запросит спутник и данные видеонаблюдения – и «Головастый» их ему предоставит. Хотя тоже не сразу, а через какое-то время, поскольку влезать он будет не в билетную базу «Эйр-франс», как я, а в ее систему безопасности. Причем, не оставляя следов. В том, что «Головастый» справится с задачей, я не сомневался. Итак, мой неизвестный коллега получит неоспоримые доказательства, что я – это я.

Ура! Но тут возможны два варианта. Либо он, на эйфории успеха, поспешит доложить начальству немедленно. Либо окажется достаточно умным, чтобы сопоставить время и выяснить, что одновременно заказывать билеты и сидеть в самолете я никак не мог. И тут ему на экран выскочит информация о том, что Ивановичи как раз сейчас взлетели на другом «крыле». И на это «крыло» я уж точно успеваю. Потому что есть доказательства, что я прилетел в аэропорт. То есть пока их, конечно, нет. Но – будут. Возможно, мой бдительный оппонент сразу закричит: «Пожар!» Возможно, сначала еще раз перепроверит все данные. Это уже не важно. Как только он оповестит начальство, все тут же будут поставлены «на уши», а опекающие аэропорт сотрудники получат страшный «втык»… Будем надеяться, что сбивать «крыло» не станут, а попытаются тихонько взять меня в Минске. Возможностей – достаточно.

А в Минске меня не окажется. Более того, через пятнадцать минут (вполне достаточное время, чтобы прилетевший добрался до своих и попросил прикрытия) все данные о рейсе будут стерты. Останутся, конечно, свидетели, с которыми можно работать: стюарды, пассажиры… Но экипаж – русский. Так за здорово живешь допрашивать их не позволят. А потом, кто поверит, что меня на борту не было? Скорее решат, что наши спецслужбы уже проинструктировали экипаж. Да и пассажиров тоже. Трудно, трудно искать в темной комнате черную кошку, если ее там нет.

– Переодевайся, любимая, нам пора бежать дальше. Все-таки до чего она красива, моя Дашенька! Особенно когда на ней ничего нет.

– Погоди, это закрывается так, – я помог ей справиться с липучкой на шортах. – А теперь пошли. Еще немножко полетаем.

В скоростном лифте мы поднялись на служебную стоянку. Там был охранник. Я поинтересовался у него, какая вертушка техслужбы свободна.

– Куда летим, Мари? – спросил он не у меня, а у Даши.

Имя он прочитал на бейдже. И наверняка запомнил.

– В аэропорт. На второй терминал, – ответил я.

Даша вопроса, естественно, не поняла. Но улыбнулась так мило, что охранник сразу стал истинно по-французски галантен. Проводил нас до вертушки, лично запрограммировал маршрут, спросил, когда мы заканчиваем работу. Я ответил: в шесть.

– Мадемуазель не откажется после работы со мной поужинать?

Даша еще раз мило улыбнулась, что было воспринято как согласие.

– Я буду ждать с нетерпением! – воскликнул ловелас.

«Жди, жди, дорогой, – подумал я. – Но не обижайся, если настоящая Мари окажется пожилой китаянкой, матерью целой своры французских китайчат».

В аэропорт мы прилетели через одиннадцать минут. Пропустили нас без запроса. Может, тут так принято, а может, любезный охранник предупредил.

– Пошли поедим, – сказал я.

– Мы же ели недавно! – запротестовала Даша.

– Это – впрок, – сказал я. – Неизвестно, когда придется есть в следующий раз.

На самом деле я собирался выждать. Мое время наступит тогда, когда мой неизвестный партнер по большой игре закричит: «Пожар!»

Несомненно, и после прохода моей дэзы наблюдение за аэропортом не снимут. В «Аладдине» дураков не держат. Но какое-то время эффективность заслона будет очень низкой. Начальство начнет трясти агентов, пытаясь выяснить, мимо кого проскочила та самая «черная кошка», слух о том, что я ужевнутри, распространится – и агентура расслабится…

Но пока парни бдили. За время, что мы шли через зал в кафе, я засек троих. Одного – когда тот что-то сказал в коммуникатор, а коммуникатор был – стандартный аладдиновский. Я сам носил такой же когда-то. Двух других – потому что они время от времени обменивались взглядами с первым. И тут же демонстративно отворачивались. Квалификация у всех троих была – так себе. С одним, на котором коммуникатора не было, я даже поговорил: позволил себе такую вольность, потому что парень был явно из «привлеченных». «Ополченец», а не профи. Профи стерегут взлетное поле. И браслета-коммуникатора парню не дали потому, что никто из его начальства не предполагал, что этот хлюпик сможет поймать такую акулу, как я.

Ему наверняка показывали мою физиономию, но я попросил его посторониться, и он посторонился, не проявив ко мне ни малейшего интереса, потому что засмотрелся на Дашины загорелые ножки. И лицо ее он тоже не «срисовал», зато наверняка запомнил имя на бейдже и уже представлял, как он будет «пробивать» это имя, используя в личных целях служебный доступ. Но факт того, что мы с Дашей – в аэропорту, он несомненно зафиксирует. И в нужное время передаст информацию дальше по цепочке.

Конечно, существовала вероятность, что эти трое – ширма для настоящего специалиста. И тот нас уже опознал. Но я в это не верил. Когда за мной пристально наблюдают, я это всегда чувствую. Да и облава была организована наспех. Задействовали всех, кто оказался под рукой. Общую подготовку в «Аладдине» проходят даже уборщики помещений. Вот их небось и отправили на дальние подступы.

Мы спокойно пообедали. Затем я оставил Дашу дегустировать соки, а сам спокойно зашел на кухню, взял пылесос и отправился в помещение пилотов «Эйр-Франс». Видеонаблюдения на служебной территории «Эйр-Франс» не было. Что мне нравится в Запад-Европе, это правильные взаимоотношения корпораций. «Эйр-франс» арендует помещения у аэропорта, поэтому служба безопасности аэропорта не имеет права наблюдать за частной жизнью корпорации. А корпорация не имеет права устанавливать свои средства наблюдения, поскольку помещения принадлежат аэропорту.

Эту и еще много полезных мелочей я узнал, работая в русской разведке.

Я был не единственным уборщиком «Эйр-Франс». У одного своего «коллеги» я узнал, где находится прачечная. А другого, примерно моего нового возраста и близкой комплекции, драившего туалет, попросил отнести пылесос. Меня, мол, срочно требует начальство, а пылесос я брал на полчаса. А туалет я потом за него домою. Обрадованный паренек подхватил пылесос – и был таков. Итак, один техник с пылесосом вошел, один вышел. Баланс сохранен. А я – в прачечную. Один комбинезон аэродромного персонала я надел на себя, второй обмотал вокруг туловища. Сверху натянул свою «старую» форму. «Потолстел» килограммов на двадцать. Теперь осталось немного изменить походку (по сложенному носку – под каждую пятку), руки в карманы и вразвалочку на выход. В кафе заходить я не стал. Поманил Дашу издали. Шепнул:

– Не удивляйся, так надо, – притянул к себе, ухватил за крепкую попку, укусил за ушко и повлек к клозету. Двери его украшала надпись о том, что внутри ведется наблюдение. «Разумеется, в целях вашей безопасности, дамы и господа», – сообщала мне на трех языках – английском, французском и русском – заботливая администрация. Поэтому, оказавшись внутри (не показывая лица, разумеется), я первым делом залепил жвачкой зрачок видеокамеры. Если бы мы были в Англии или Германии, сюда бы мигом примчался «безопасник». Но Франция есть Франция. Здесь, во-первых, никто не бегает по пустякам, а во-вторых, вполне добродушно относятся к маленьким шалостям сексуально озабоченных подростков. Так что несколько минут у нас есть. Вполне достаточно, чтобы Даша успела надеть под униформу техника комбинезон аэродромного персонала.

Мы с Дашей сидели на каких-то коробках в двадцати шагах от выхода на поле и делали вид, что занимаемся петтингом.

Ну не то чтобы только делали вид… Но ведь мы должны выглядеть достоверно, правда? У последних ворот дежурили не «ополченцы», а настоящие охотники. Очень толковые. Я их увидел только тогда, когда к ним примчался проверяющий. Его появление значило, что весть о нашем «отлете» уже достигла ушей руководства. Одного он забрал, второй остался. Но теперь я его видел.

Первый вернулся минут через десять. Что-то сказал второму (они уже не думали о конспирации), и тот зашагал в выходу.

Пора, решил я. И подставил ногу важно шествующему к воротам пилоту.

Тот споткнулся, едва удержал равновесие… И разумеется, обрушил на нас гром начальственного гнева. Мол, такие-сякие, бездельники-лодыри, вместо того чтобы работать… А вот сейчас он сообщит нашему менеджеру…

– Не надо менеджера, мсье! – пискнул я. – Мы уже идем! Бежим работать! Нас здесь уже нет!

И, подхватив Дашу, прошмыгнул в ворота.

Наблюдатель нас прохлопал! То есть, когда пилот начал орать, он конечно посмотрел на нас, но, увидев обыденную сцену, отвернулся. Тем более что он уже знал, что я на борту чартера!

В «крыло» мы проникли через передний грузовой люк. Вместе с багажом пассажиров.

«Крыло» израильских авиалиний летело в Хайфу. С посадкой в Барселоне. Это я выяснил еще в офисе «Эйр-Франс».

– В чем дело, паренек? – осведомился второй пилот, когда я нагло ввалился в кабину. – Не то скушал на обед?

– Шалом, – сказал я, обращаясь к первому пилоту, который (в отличие от второго) глядел на меня настороженно и даже расстегнул кобуру.

– Нуждаюсь в формальной помощи, – произнес я на африкаанс.

Второй пилот выпучил глаза и привстал. Надо полагать, диалекта противника номер один он не понимал, а сам язык хозяев второй половины Африки узнал наверняка.

А вот первый пилот меня понял, кодовую фразу воспринял. Но руку с кобуры не убрал.

– Одиннадцать десять бейт восемьдесят плюс, – произнес я совсем тихо, так, чтобы услышал только он.

Это был код Моссада, которым меня на всякий случай снабдили во время моей практики с израильскими коммандос. Код был переменный, зависящий от даты и времени суток, но очень простой. Возможно, за те годы, что прошли со времени моей аладдиновской практики, код сменили. Тогда у меня проблемы…

На смуглой хмурой физиономии первого пилота отразилась работа мысли. Он тоже прибавлял и умножал. Потом, все еще хмурясь, сообщил мне неприятную новость.

– Этот код устарел, приятель. Назови новый – и я в твоем распоряжении.

– Знаю, что устарел, – согласился я. – Но я получил его пять лет назад. И он не должен быть аннулирован. Мы работали «под прикрытием» с полной изоляцией.

Пилот задумался, прикинул мой возраст… В России меня за подобное заявление в лучшем случае выкинули бы пинком под зад. Но в Израиле тринадцатилетний разведчик – норма. Они там с десяти лет берут в руки оружие.

– Нет, – задумчиво произнес пилот. – Код не аннулирован. – И, на иврите, второму пилоту: – Все в порядке. Мальчик из Моссада. – И снова мне, тоже на иврите: – Чем я могу помочь?

– Никто не должен знать, что мы здесь, – быстро сказал я. – Высадите нас в Барселоне.

– Я должен буду доложить, – возразил пилот. Он снова насторожился.

– Тридцать третий сектор, – сказал я. – Только руководителю. Иначе вы нас подставите.

Тридцать третий сектор Моссада занимался Конго. Я об этом знал. Знал ли пилот? Сомневаюсь. Но он успокоился.

– Хорошо. Кто второй?

Я выглянул из кабины и позвал Дашу.

Второй пилот присвистнул в восхищении.

– У нее – фармакологический шок, – быстро сказал я. – Сработала блокада.

– Бедняжка… – пробормотал второй пилот, и блеск в его глазах угас. – Такая красавица.

– Может, ее еще восстановят, – безнадежным голосом произнес я.

– Может, доставить вас домой, сынок? – спросил первый пилот.

Я покачал головой.

– Нельзя. Работа не закончена.

Сразу за кабиной располагался крохотный медицинский отсек. В нем мы и провели полтора часа, пока «крыло» не приземлилось в Барселоне.

А через полчаса мы снова были в воздухе. И на этот раз летели туда, где я надеялся найти укрытие на ближайшие пять-шесть дней. И выработать дальнейший план действий.