Эвтанатор - Михайлов Владимир Дмитриевич - Страница 13

• Предыдущая
• 13/18
• Следующая

Так он рассуждал, впрочем, не серьёзно. Ладно, сутки с небольшим он тут ещё пробудет – и распрощается навсегда. Мир хороший, но на любителя.

И всё же какое-то смущение возникло в душе. Орлен принялся гнать его, проходя мимо строящегося, достаточно высокого дома уже без лесов. Задрал голову – наверху роились огоньки, то ли сварка, то ли… он не придумал, что ещё – да и какая разница? На его настроение это не повлияет никак.

Надо развлечься, надо. Другой бы на его месте снял женщину. Но его отношение к ним оставалось прежним, даже когда он жалел Инес или кокетничал с Хелой, секретаршей. Нет, нет. В его жизни была одна женщина, навсегда вытеснившая всех других. Была. И есть. Если она вообще есть, конечно.

Есть. В это Орлен верил так же истово, неопровержимо, как в Творца.

Что можно предпринять ещё? Визия? Театр?

Он остановился перед тумбой информатора, загрузил театральный репертуар. Ничего знакомого, видимо, всё здешнее, национальное. Две дюжины театров, столько же спектаклей. Хотя нет – один отменён. В театре «Тайна» представление драмы Лека Сима «Другая» (никогда в жизни не слышал) вследствие болезни исполнительницы главной роли Эвилы Рут отложено на одну неделю и заменено на… Тут же, для встревоженных поклонников дивы, медицинская справка о самочувствии актрисы: «катар верхних дыхательных путей в лёгкой форме». И даже небольшой – три на четыре – портретик.

Ничего, милая мордашка. Во всяком случае, то, что позволяет разглядеть вуалетка. Ещё одна женщина. Тьфу.

Нет, ни одно название не вызвало в душе хотя бы лёгкого отклика. Да и вообще… добираться до театра, сидеть там, душой ощущая мощный прессинг со стороны прочей публики? Слушать монологи и реплики, произносимые с эванским акцентом, весьма, надо сказать, провинциальным? Нет. Как-нибудь в другой раз. Тем более что вот и Эвила Рут больна. Желаю тебе выздоровления, неведомая Эвила, и катись ты – знаешь куда?»

В конце концов Орлен оказался, конечно, в отеле, в своём номере. Тут его никто не потревожит и можно будет по-настоящему расслабиться. Разделся. Принял душ. Заказал ужин: почувствовал вдруг, что хочет есть. Ничего удивительного: нервов сегодня, при внешнем спокойствии, потрачено немало. Надо восстанавливать силы.

Поужинал с удовольствием. Что дальше? Для сна ещё не созрел. Ага: кристаллы, позаимствованные в Клинике. Надо надеяться, Инес не спохватилась – а с утра он их вернёт, передаст хотя бы через ординатора или сестру. Может, среди записей что-нибудь да привлечёт его внимание?

Он вытащил видеокристаллы из сумки. Дал увеличение, читая этикетки.

«Нет, пустое дело. Всё незнакомо, а хочется сейчас чего-то давно и хорошо известного, способного вызвать хорошее настроение и стабилизировать его…

Ха-ха. Только посмотри: и здесь – «Другая». С той же Эвилой Рут. Надо воспринимать это как сигнал? Нет, конечно. Местная продукция, наверняка и другие названия совпали бы – и на кристаллах, и в информе, – если бы я их запомнил. Но только это удержалось в памяти. Ладно, Эвила, выходит, моя судьба – провести этот вечер с тобой. С благодарностью за твоё физическое отсутствие. – Он включил плеер. Но задумался. Всё-таки необходим определённый порядок. У тебя – нерасшифрованная информация. А между прочим, обозначена она как три – не плюса, конечно, милая девушка, а три креста, что можно перевести на общеупотребимый язык, как «срочно, срочно, ещё срочнее!». Разберись прежде с сообщением, а уж потом…

Разбираться недолго. Стало известным – или хотя бы предполагаемым – местонахождение человека, которого… ну, того самого человека. Назови же имя, не бойся! Катерины Гай, вот чьё. Какое же названо место? «ГД 97». Понятно. ГД – это Главный Договор, на котором основано само существование Галактического Союза. Там, кроме всего прочего, имеется список входящих в Союз миров. Он постоянно пополняется. В начале их было, помнится, сорок семь. Но это давным-давно. Сейчас уже, кажется, сто двадцать с чем-то. А девяносто седьмой мир, это… Память, продемонстрируй. Чёрт: когда надо, тебя не дозовёшься. Ну и не надо. Текст ГД по закону должен иметься в любом жилище, конторе, заведении, полицейской директории, больнице, магазине и, естественно, в отеле. В каждом номере. Рядом с Вероучением. Значит, и здесь. В столе. Или тумбочке. Ну-ка…

В тумбочке. Издание прошлого года. Прелестно. Раскроем. Какой из миров занесен сюда под номером девяносто седьмым?

Просто и красиво: мир Эван.

Срочно, срочно, ещё срочнее. Ноль – отправитель – имел в виду: скорее на Эван!

А это сделано заблаговременно – хотя совсем по другому поводу.

Ну что же, отъезд откладывается. Если даже местное начальство этому воспротивится. Придётся просто в очередной раз изменить свой статус. Привычное дело. Но у меня ещё есть время, больше суток.

Вот сейчас мы и займёмся разработкой плана действий на эти сутки. Прекрасная форма для отдыха: строить планы. Всё равно что решать кроссворды. Или раскладывать пасьянсы. А фильм посмотреть так и не получится. Наверняка там обычная ерунда. Выключить». – Он протянул руку. Невольно бросил взгляд на экран.

Рука застыла в воздухе. И медленно поползла обратно. Как уползающая в нору раненая змея.

Потому что на экране прозвучал вопрос. Спрашивал пожилой мужчина, судя по одежде – служитель здешней церкви. Отвечала женщина. Орлен только сейчас стал их слышать, отвлекшись от информации.

– Забудьте о стыде, дочь моя: с Господом уместна лишь полная откровенность. Итак?

– Ну, мне пришлось совершить доброе дело – хотя вам такая характеристика может показаться странной …

«Это я где-то читал, – подумал Орлен. – Или слышал. Где?»

– Объясните сказанное вами, дочь моя.

– Вся беда в том, что я – лесной человек…

«Подожди, – сказал он себе. – Так это ведь… не может быть!»

– Там вы и подверглись насилию?

– Наверное, моя вина в том, что я сопротивлялась не изо всех сил. Что-то во мне хотело сдаться. Так или иначе, это было насилием. И я его убила …

Орлен всмотрелся, говорившую как раз дали крупным планом. Он включил паузу. Артистка застыла с приоткрытым ртом. Он стал вглядываться, напрягаясь до рези в глазах.

«Эта дамочка, Эвила Рут, явно помоложе. И, в общем, не очень-то и похожа. Или всё же? Успокойся. Уйми эмоции. Ну-ка, займись опознанием. Профессионально. Как ты умеешь. Мысленно сними с неё грим, в этом нет ничего сложного. Эта – светленькая, примерь волосы потемнее. Так. Глаза. Разрез совпадает, цвет не тот, там был зелёный и потому сразу запоминающийся. Здесь – карий. Могут быть плёночные линзы, это знакомо. Увидь костяк, череп. Измерь виртуально. Так. Теперь вспоминай ту. Больную. К сожалению, у тебя нет… хотя – есть. Тебе же дали её историю болезни. Там – все измерения. Могла быть коррекция, но всё же карлика не сделаешь великаном, и уж точно великана – пигмеем. О! Спасибо тебе, Клиника! Это – подарок!»

На карточке истории болезни оказалась и фотография больной. Пространственная. Не очень качественная: она там была не потому что нужна, а потому что по правилам должна быть. И тем не менее…

«Ну-ка, попытайся теперь разгримировать больную. Смывай, стирай, попробуй различить – волосы или парик… Вот привалило работы неожиданно!»

А впрочем… Существовал ведь достаточно простой способ убедиться в своих подозрениях – или в их необоснованности. Правда, для этого нужен был прибор. Который эвтанатору ну совершенно ни к чему, и поэтому в табельный арсенал эта штука не входит. Однако у него, как ни странно, прибор имелся. Случайно (тут он усмехнулся), совершенно случайно, разумеется… Один из захваченных из дома.

Анализатор речи. Пустить запись с одним голосом. И на него наложить другой. Результат сам скажет – да или нет.

Через полчаса Орлен разогнул спину, откинул голову, закрыл глаза. Пробормотал:

– Катар верхних дыхательных путей сыграть было бы легко. А забытьё? Без проблем. А корчиться в болях? Выть?

• Предыдущая
• 13/18
• Следующая