Директива – уничтожить - Нестеров Михаил Петрович - Страница 28

• Предыдущая
• 28/93
• Следующая

Когда начался вывод советских войск из Германии, Дробов уволился из рядов Вооруженных Сил (далось это молодому генералу непросто) и зарегистрировал организацию-движение, которая до сегодняшнего дня не изменила своего названия: «Красные массы».

Вначале была гордость: вот он, Григорий Дробов, выходит из четырехкомнатной квартиры, садится в «Мерседес» с личным шофером и телохранителем, заезжает в просторный офис и едет обедать на огромную дачу в Апрелевке. Потом это все ушло, на первом плане оказалось само дело, которое теперь выглядело куда симпатичнее перламутровой окраски «Мерседеса» и дачи из немецкого стройматериала стоимостью под миллион немецких марок. Теперь Дробов не замечал, как пригнаны рамы и двери в его доме, как работает мощный двигатель машины.

Он чувствовал, что рискует многим, но, читая труды Сталина и нацистских деятелей, наткнулся на подходящую фразу: «Свобода – это риск. И каждый настолько свободен, насколько он готов рисковать». С этим определением стало спокойнее, хотя Григорий никогда не был нервозным; он действительно хотел свободы и готов был рискнуть, даже головой. Но бывает ли свобода, за которую можно положить голову? На этот вопрос он отвечал себе с мрачной улыбкой: «И не одну!»

Сейчас, выезжая с дачи, Григорий думал об отце, хотя вскоре направление мыслей изменилось: теперь он переключился на сбежавшего из части Антона Никишина. Будет плохо, если этот солдатик попадет в руки МВД или ФСБ. Просто необходимо, чтобы его взяли люди из «Красных масс». Для поиска сбежавшего солдата у Дробова были задействованы практически все силы – как в Самарской области, так и в Москве. Однако тот как в воду канул. Нашел, видимо, хорошее убежище.

Рябов в это время набрасывал в голове план, напрямую касающийся Антона Никишина. Он никак не мог предположить, что у того найдутся помощники. Скорее всего, думал следователь, они местные, из Чапаевска, и познакомился он с ними, когда бродил по городу в увольнении. Значит, он «разбросал» следствие, когда брал или пытался взять билеты то в один город, то в другой, а сам вернулся в Чапаевск. Оригинальный и неожиданный ход. Так же неординарно он может поступить и сейчас.

Тем не менее Рябов для поимки выбрал довольно простую тактику, оставив круглосуточные посты наружного наблюдения по месту жительства Никишина в Москве, у родственников, друзей… Для задержания парня было задействовано огромное количество людей, вот только где он появится? Один или в компании сверстников?

Рябов попросил пригласить к нему кого-нибудь из местных милиционеров. Когда пришел участковый, подполковник поинтересовался:

– Ваша молодежь делится на группировки?

– Не понял.

– Ну, я имею в виду, как в Москве, например: мотоциклисты-байкеры, металлисты-рокеры, панки, не знаю, рэперы…

– Вообще-то делятся. Только таких групп у нас нет. У нас традиция. Как бы традиция.

Теперь не понял Рябов и попросил объяснений.

Участковый начал с событий, может быть, даже мифических, но разговоры о которых так или иначе ходили, – начал он с событий двадцатипятилетней давности.

– Тогда по «Голосу Америки» передали сообщение, – проникновенно говорил участковый, – что Чапаевск в Самарской области – это маленький американский Чикаго. Была грандиозная перестрелка, передали они на весь мир, половина Чапаевска залегла по одну сторону железной дороги, половина по другую сторону полотна. И началась пальба! Потому что каждый житель Чапаевска, по мнению Пентагона, имеет в наличии огнестрельное оружие.

– Это действительно так?

– Может, не совсем так, но имеют. – Участковый помолчал. – Одним словом, имеют. Если взять наших осужденных, то на зонах чапаевцев называют тяжеловесами – огромные сроки получают, с Самарой не сравнить. У них там два-три года, у нас – восемь-десять.

Рябов покачал головой, ему показалось, что на лице милиционера промелькнула гордость за родной Чапаевск. Вздохнув, он вернул участкового к теме разговора.

– Мы говорили о, так сказать, делении молодежи на определенные группы в зависимости от увлечений.

– Так я же ответил вам. Никаких панков с сине-зелеными волосами – упаси Бог! – с ними тут же разделаются. Есть, конечно, музыкальные фаны, группировки по месту жительства, но без названных вами перекосов. Одним словом, у нас в Чапаевске самая нормальная молодежь.

Ладно, подвел итог встрече Рябов, будем искать среди нормальной. Он, конечно, не знал, что однажды Романов сказал Антону удивительную фразу: «Никогда не надейся на случай, Антон, не зови его, но в подсознании отложи: случай – не от Бога, Бог закрывает глаза в такие моменты, случай – от ангела, от твоего ангела-хранителя». Ангел-хранитель Антона, воспользовавшись дремой Бога, свел его с друзьями, но не в Чапаевске, а в Самаре. И не мог видеть Рябов, что сейчас Юлька Лиханова работает над волосами Антона, делая филировку и осветляя его виски перекисью водорода. Он не должен выделяться даже в их компании, потому что все они немедленно отправляются в Москву – через Ульяновск и Нижний Новгород.

– Смотрите, тоннель кончился! – на весь вагон заорал Примус, тыкая пальцем в окно. Электропоезд действительно резво выскочил из тоннеля и помчался по городу, словно обычный трамвай.

Пассажиры в вагоне посмотрели на Олега как на дикобраза. Какая-то девчонка лет пятнадцати громко рассмеялась и, бросая взгляды на Примуса, быстро заговорила с подругой. Через пару секунд они смеялись обе.

Антон улыбнулся. Он держался одной рукой за поручень, другой обнимал Юльку. Образцов дернул за рукав Примуса и довольно громко предупредил:

– Заори еще раз.

Теперь почти все в вагоне рассмеялись, но уже смотрели на компанию молодых людей доброжелательно и снисходительно. Понятное дело – там, откуда они приехали, наверное, нет метро. А если и есть, то без таких «сюрпризов» наверняка. Мужчина, сидевший неподалеку, оторвал взгляд от книги и поднял голову:

– Сейчас будет мост через Москву-реку, мы по нему проедем.

Примус кивнул и посмотрел на мужчину.

– А потом опять? – он плавно указал рукой вниз.

Девчонки снова засмеялись.

– Я все это уже переживал сегодня ночью, – неожиданно сообщил Примаков, провожая глазами белое здание, внешне похожее на небольшой железнодорожный вокзал.

– Что ты переживал? – спросила Юлька.

– Вот это все, – Олег подался вперед, касаясь стекла лбом. – Я видел все это во сне.

– Вы откуда? – поинтересовался все тот же пассажир.

Примаков хотел было ответить, но его опередил Образцов:

– Он с Чмаровки.

Примус не обиделся. Поезд проезжал сейчас по мосту через Москву-реку; моментально забылся странный сон, Олег смотрел на узенькую речушку с чувством глубокого превосходства. «Вас бы на Волгу свозить, – думал он, – я бы посмотрел, как бы вы засмеялись. Ущербные люди…»

Примус был высокий и худой, с жиденькой порослью редких волос на острие подбородка; на нем были узкие джинсы, рубашка расцветки «джангл» и бейсболка, надетая козырьком назад. Поступать в университет он и не думал. «Попробуй», – говорили ему. «Бесполезно», – отвечал он. Он играл на гитаре, сочинял по настроению музыку, потом демонстрировал свои произведения друзьям. Те, как и положено, кислотно морщились: «Одно и то же». – «Аккордов мало знаю», – вздыхал Примус.

Электричка проехала мост и снова нырнула в тоннель. Антон, шагнув к дверям, кивнул Образцову: «Выходим». Ромка Ващенко с неохотой оставил свое место. Всего их, считая Антона, было пять человек.

Двери вагона открылись, и пятерка ступила на перрон станции «Коломенская». Поднявшись на эскалаторе и выйдя из вестибюля, Антон указал вправо:

– Нам туда.

• Предыдущая
• 28/93
• Следующая