Формула боя - Нестеров Михаил Петрович - Страница 90

• Предыдущая
• 90/94
• Следующая

Но откуда у Дробова столько решимости и ненависти? А может, он ненормальный? Рябов вспомнил майора Цибикина из воинской части Антона Никишина: «Я еще ни разу не встречал психически уравновешенного человека. Мы все психи, на нас давят стрессы, и в каждом живет маленький монстр». Что еще? Деньги, власть, та же ненависть. И второй уровень: безнаказанность, превосходство. Или все-таки недуг Дробова более серьезен? Если так, здесь можно провести слабенькую параллель. Рябов однажды уже проводил ее, когда эксперт возился с отпечатками пальцев в квартире капитана Романова. В этот раз более конкретно: Дробов уверен, что все его действия нормальны, и себе он кажется абсолютно здоровым. А как же команда? Единомышленники? Неужели все такие? А почему нет? Мало, что ли, коммунистов, фашистов и прочей братии, готовых в любой момент выйти на улицу, построить баррикады, разгромить коммерческие ларьки, повесить на столбах парочку предпринимателей, пусть даже киоскеров, какая разница? Сидят же, падлы, торгуют.

Размышляя о действиях Антона Никишина, Рябов прикинул, что тот, отсиживаясь где-нибудь в укромном месте, мог бы сообщить о Дробове раньше. Хотя в этом случае взрыв в школе невозможно было бы связать с «Красными массами». Второй тоже. Более того, велась бы обычная рутинная следственная работа, и всерьез на Дробова обратили бы внимание только после применения ОВ. Так что осознанно поступал Антон или подсознательно, но его действия были более чем оптимальными.

Выехав из лабиринта московских улиц, Рябов влился в поток на Кольцевой дороге. Через десять минут он сворачивал на дорогу М2. За ним, словно на буксире, следовал автобус «Икарус» с непроницаемыми стеклами. В полумраке салона, одетые в черное, сидели спецы Берегового – особая штурмовая бригада. Их было тридцать восемь человек. Ровно в двенадцать часов начнется боевая операция. Рябов будет руководить отрядом на базе Дробова, а Береговой в самой Москве: в штаб-квартире «Красных масс» и в домах начальников отделов. Сейчас было ровно одиннадцать, можно не торопиться, и Рябов чуть сбросил скорость.

Настроение радиоприемника на средних волнах показалось чересчур мрачным. Чтобы хоть на какое-то время отвлечься, Рябов переключился на FM-диапазон. Веселый голос ди-джея сообщил: «А сейчас на волне сентиментальный панк с детским наивизмом – Илья Лагутенко, группа «Мумий Тролль».

Вот это лучше, подумал Рябов, вслушиваясь в слова и воспринимая их, в соответствии с ситуацией, по-своему.

Сейчас лучше отойти и дать дорогу профессионалам. От сегодняшней операции будет зависеть многое. Только бы Антон Никишин не оказался с «гранатою в кармане, с чекою в руке», натворить может дел. Где он сейчас?..

Феликс Москвин, шеф охраны Дробова, спасаясь от брызнувших в разные стороны осколков, сбежал по лестнице. Он успел выскочить из соседней комнаты и после команды Антона: «Я хочу видеть пустой коридор» – вжался в стену с пистолетом на изготовку. Сейчас внизу Феликса уже поджидали два товарища. Они на несколько секунд задержались, вслушиваясь в эхо слов Антона, потом все вместе вышли во двор.

Москвин, указав на крайнее окно, тихо заговорил:

– Он сидит боком к окну. Его можно достать вон с того дерева. – Еще один жест за забор на могучую ель. – Сто пятьдесят метров ерунда. – Он казался бледным и взволнованным, хотя до паники было далеко. Феликс Москвин: 34 года, два раза бывший: танкист и персональный член Ай-би-эй.[9]

Феликс кивнул напарнику, и тот скрылся в соседнем доме. Спустя несколько секунд он вернулся, держа в руках винтовку с оптическим прицелом. Винтовка была пристреляна приблизительно на такое расстояние.

– Давай напрямую, – приказал Москвин и, не таясь, побежал к забору: вряд ли этот псих решится подойти к окну и посмотрит во двор. Остальные побежали за ним. Феликс, не останавливаясь, отослал одного назад: – Оставайся возле входа. Мне помощи, кроме как подсадить, не надо. А ты на всякий случай выводи из подвала пацана, заткни ему рот, чтоб не кричал, и жди.

Забор был из металлической сетки, забранной по секторам в прямоугольные каркасы. Охранники влезли на забор: идеальная тишина. Так же бесшумно спрыгнув в траву, они, озираясь, подошли к дереву.

Москвин, положив винтовку на землю, с помощью товарища забрался на нижнюю ветку. Потом залез еще выше и опустил руку, принимая винтовку. Стараясь не сбить прицел о ветки, он перекинул ее через плечо и полез выше. Через некоторое время Феликс остановился, нашел удобное положение и вскинул винтовку. В оптическом прицеле отчетливо был виден светло-коричневый рисунок обоев в кабинете Дробова, две авторучки, торчащие из чернильного прибора, верхняя половина телефонного аппарата, дальний угол стола. Так же наполовину были видны головы Дробова и Никишина. Выстрел можно было уже произвести, однако следовало исключить любой риск. Москвин, убрав винтовку за спину, полез выше.

В подвале лязгнула дверь. Охранник вывел Образцова и поставил его лицом к стене.

– Голову запрокинуть, руки назад.

Сергей, щурясь от яркого солнца, не понял команды и поднял руки над головой.

Охранник оттянул правую руку и коротко ударил его под ребра. Сергей рухнул на колени. Это был второй случай, когда его били. Образцова не тронули даже после разговора с Дробовым, который кончился ничем. Сергей упорно стоял на своем: я никого не знаю, меня попросили. Дробову незачем было применять какое-либо воздействие на Сергея, а вернее, он немного опоздал. А потом догонять не было необходимости; зачем, когда у него уже была Светлана. Откровенная Светлана. Необходимая. Все внимание генерал сосредоточил на ней, координируя ее действия. Даже Антон ушел на второй или третий план, не говоря уже об Образцове.

А в первый раз к Сергею приложились вчера из-за того, что он спрятал эмалированную кружку. Ему принесли обед, а когда забирали пустую посуду, обнаружили, что нет кружки. Образцов спрятал ее, не имея, впрочем, ни малейшего понятия, что он с ней будет делать. Это был единственный металлический предмет, которым, как ему казалось, он может обладать. Все не с голыми руками.

– Где кружка? – спросил охранник с улыбкой, не предвещавшей ничего хорошего.

Сергей пожал плечами.

– Не было. Только две тарелки.

Охранник ничего не сказал.

Сергей с облегчением услышал удаляющиеся шаги на лестнице. Он рано радовался. Не прошло и двух минут, как в подвал ввалились четверо охранников. Не говоря ни слова, они припечатали Образцова лицом к стене и несколько раз приложились к нему кулаками. Задыхаясь, Сергей упал на пол.

– Где кружка? – прозвучал повторный вопрос.

Сергей не глядя указал рукой в темный угол и посмотрел на охранников, не скрывая ненависти. Он ожидал, что его снова начнут бить. Но охранники, захватив кружку, удалились.

– … Я сказал, руки назад, а не вверх. Еще раз ошибешься, отобью печень.

Сергей опустил руки, скрестив их за спиной. Тут же на запястьях щелкнули наручники. Охранник вытащил из кармана носовой платок и теннисный мяч. Вложив мяч в платок, он взялся за края и замотал его.

– Открой рот.

Сергей, плотно сжав губы, покачал головой.

– Мне ударить тебя?

– Делай что хочешь. – Сергей вовсе не хотел играть в «Орленка», но чувствовать во рту чужой носовой платок было выше его сил.

– Ну, смотри! – прошипел охранник.

– Смотри ты.

– Чего?!

• Предыдущая
• 90/94
• Следующая