Группа особого назначения - Нестеров Михаил Петрович - Страница 28

• Предыдущая
• 28/88
• Следующая

Но это до поры до времени. Все равно придется трудоустраиваться; и сам Николай разве не ломает над этим голову? Он занял у брата денег – дело не в этом, отдаст, но вот сомнения должны присутствовать в нем постоянно. Ясно, что он хочет работать по прежней специальности. Что – все-таки выжидает? А вдруг его снова пригласят на службу. Может быть, и так. Однако время идет.

И вот тут такое дело свалилось ему на голову. И перекатилось на другую – Аксенова. Одна хорошо, а две лучше? Черт его знает. Но если мальчика действительно похитили, то это как раз работа для Николая. Лучше его с ней никто не справится. Можно привлечь его к работе как специалиста, тут проблем не возникнет даже с прокурором, «старик» даст добро на привлечение к делу опытного консультанта. Ему дай только в руки необходимую информацию. Однако ее пока нет. Нужно форсировать следствие, подключая к работе УВД; тут капитан Бочаров немножко не угадал, придется ему тоже тащить лямку этого дела, где насчитывалось уже три трупа и одно похищение. Насчет последнего только домыслы, но все равно необходимо срочно объявлять мальчика в розыск. Те, в чьих руках находится Санька, могут и обязательно предпримут соответствующие шаги. Шаг первый, называемый «четвертым трупом». Шаг второй: Саньку спрячут еще дальше. Если он что-то знает и молчит, на него так надавят, что он тут же развяжет язык. Однако просто не верилось, что люди, оставляющие за собой трупы, не смогли сделать этого за очень короткий промежуток времени. Что им стоит припугнуть мальчишку, каким бы сильным характером тот ни обладал.

Другой вопрос, если мальчику просто нечего сказать. А ему не верят. В этом случае его положение становится просто отвратительным. Что он мог знать такого, что пошли даже на похищение ребенка? Kidnapping… За это можно схлопотать пулю в лоб. И никакие комиссии при президенте не помогут.

– Вот что, Коля, – Аксенов надолго задумался. – Не знаю, как ты собираешься действовать, но дальше тянуть нельзя. Нужно срочно объявлять мальчика в розыск.

– Давай подождем до завтра? – попросил Николай.

– А сегодня уже поздно, – напомнил следователь, пощелкав ногтем по наручным часам.

– Придется соглашаться, – вздохнул Кавлис. – Однако послушай меня, в таком деле я тоже не новичок. Есть два варианта объявления в розыск: частное – например, от родственников, или официальное – в данном случае по факту возбужденного уголовного дела. И в первом и во втором случае по ТВ проходит информация, где перечисляются приметы пропавшего и его фотография. Санькиной фотографии у нас нет, если не показать ее вовсе, то похитители само собой насторожатся, так же, как и при показе фоторобота.

– Да, – вынужден был согласиться Аксенов, – у мальчика такой вид, будто он из благополучной семьи.

– Извини, Дима, но я продолжу. Вряд ли дело дойдет до выкупа, Санька оказался в руках похитителей чисто случайно. Однако и этот вариант нельзя сбрасывать со счетов. Вдруг они клюнут на это и начнут переговоры о выкупе? Вот тогда у нас появится хороший шанс взять их, тут, как говорится, мне и карты в руки. Если же они будут уверены, что мальчик действительно беспризорник, они могут избавиться от него за ненадобностью. Как – на этот счет у меня сомнения отсутствуют. Если мы покажем фоторобот – все, Саньке несдобровать. Если пройдет словесная информация без фотографии, шансы у него несколько возрастают.

– Коля, все это неплохо, но мы не знаем, что говорит Санька, как реагируют на его слова похитители.

– В том-то и дело, Дима. Мы искусственно должны направить это дело в нужном нам направлении. То есть: мальчик действительно из благополучной семьи, у него есть мать, отец. Если он настаивает на том, что он бездомный, после выхода в эфир программы его просто посчитают вруном, который пытается спасти свою жизнь. Ему не поверят.

– Да, – кивнул Аксенов, – этот вариант более выгоден. Но нет фотографии Саньки.

– К моменту выхода программы в эфир фотографии у нас должны быть, – твердо сказал Кавлис. – В моей практике был схожий случай. И мне понадобится твоя помощь.

– Тогда лучше приведи самого Саньку, – усмехнулся Аксенов.

– А вот этого я сделать пока не могу. Но верну его, чего бы мне это ни стоило.

Следователь ненадолго задумался.

– Не зря я про Надьку-то заговорил.

– Почему?

– Если дело с Санькиной фотографией выгорит, придется пообщаться с ее мужем, то бишь с моим свояком.

– Я помню, он работает на обувной фабрике.

– Директором, – Аксенов поднял указательный палец. – Это именно то, что нам пригодится. Если только, повторюсь, мы объявим мальчика в розыск и, как положено, покажем по ТВ его фотографию.

– Покажем.

– Завидую тебе, Коля, – снова вздохнул следователь, – ты самоуверенный, холостой. И почему только ты здесь не со своей командой?

– Об этом я тоже часто думаю, – ответил Кавлис, вспоминая своих боевых товарищей. – Кстати, можно воспользоваться телефоном?

– Почему ты спрашиваешь?

– Я хочу сделать междугородный звонок, – пояснил Николай.

– Да хоть в Штаты звони.

Кавлис набрал код Москвы и семизначный номер.

Михаил Зенин смотрел телевизор – и уснул. Руки лежат на подлокотниках кресла, голова запрокинута, храпит так, что в серванте звенят фужеры. Богатырский храп, как и положено бойцу бригады «Черные беркуты». Правда, теперь Михаил – бывший боец, спать стал в три раза больше, есть – раза в четыре. И мать кормит его чуть ли не из ложечки, боясь спросить, когда он устроится на работу.

Господи, думала она, хоть бы снова в бригаду не попал. Когда он дома – на душе спокойно. Лидия Сергеевна готова была на вторую работу устроиться, если б представилась такая возможность, но постаралась бы оставить сына дома.

Двадцать шесть лет Мишке, а трясется за него как за маленького. Уходит вечером: «Когда придешь, сынок?» – «Откуда я знаю, мам? – басит от двери. – Сегодня, наверное».

На той неделе Зенин познакомился с девчонкой и повел ее в ночной клуб. А у девушки до Михаила парень был – то ли из какой-то бандитской группировки, то ли одиночка, – но тоже борзый. И встретились они. Полулюбовный треугольник. Одиночка с поцелуями полез к девушке, норковой шапкой боднув на Зенина:

– Твой дружок?

Она от него отбивается, он что-то продолжает бормотать ей на ухо.

И снова:

– Твой дружок?

Как будто Зенин дворняга последняя.

– Да, – говорит Михаил, – я Дружок. А ты бы лучше себя обнял, а то рассыплешься.

Одиночка долго «въезжал». Наконец «въехал». Сбегал куда-то за другом. И нет чтобы попросить выйти, прямо у столиков потасовку затеял. Зенин сломал обоим носы, и они с девчонкой ушли. Правда, местные охранники попытались остановить Михаила, но он отвел одного в сторонку, о чем-то коротко поговорил с ним, и им разрешили выйти.

И вот сейчас ему снится девчонка: хрупкая, тоненькая, как кукла Барби. Но пока яхту не просит, одевается сама – в свое же.

– Миша… Миша, проснись.

– А? – Зенин долго смотрел на мать. – Что такое?

Мать боялась подобного звонка, но он все же прозвучал в тиши их квартиры. Что последует вслед за этим звонком, одному только богу известно.

– Тебе Николай Александрович звонит.

– Кто это? – не понял Михаил.

– Майор. Кавлис.

Зенин расплылся в улыбке, принимая от матери трубку.

– Николай? Здорово! – радостно приветствовал он друга.

– Привет, Миша. Не очень тебя отвлек?

– Да нет, спал. Ты откуда?

– Из Новограда. Ты чем сейчас занимаешься?

– Черт его знает… – Зенин почесал голову. – Ем, сплю, на танцы недавно ходил.

– Не знаю, с чего и начать… Пока я не уверен, но мне может понадобиться помощь.

– Ага, – смекнул парень. – Не телефонный разговор.

– Точно.

– Ну ладно, завтра и поговорим. Поездом долго, я на самолете.

– Спасибо, Михаил. Я надеялся на тебя.

– Как там Костя Печинин?

– Недавно заходил к нему в стрелковый клуб. Вроде нормально.

• Предыдущая
• 28/88
• Следующая