Мужская работа - Нестеров Михаил Петрович - Страница 50
- Предыдущая
- 50/69
- Следующая
Ни на верхних этажах, ни в служебных помещениях диверсанты не обнаружили оборудования для слежения, а таковое должно быть. Из допроса пленного оказалось, что аппаратура находится там, откуда Моджахеда неожиданно атаковали «алькоровцы». Два товарища, уложившие полтора десятка иракских спецназовцев, снова вошли во дворец – спустя всего две минуты. Николай даже не успел отдышаться, не то что хотя бы немного остыть от скоротечного, но интенсивного боя. И не знал, на руку ли им эта пауза: лучше, когда работаешь без передышки, когда нервы, собранные в комок, накрепко удерживают любые колебания и страх перед свистящими пулями и грохотом взрывов.
Бой хоть и носил летучий характер, но отнял немало сил – главную роль сыграли те же нервы, а пауза обострила восприятие произошедшего и вынесла на поверхность памяти неожиданное появление спецназа, скользящий удар пули в шлем; возьми иракский стрелок чуть правее, и несколько слоев кевлара, защищающих голову от осколков, могли не спасти: мощная пуля была способна откинуть голову в тяжелой каске, которая вместе с очками НН весила около трех килограммов, и сломать шейные позвонки.
Первое, что сделал Моджахед, укрывшись за колонной портала, это вывел из строя видеокамеру, передающую изображение центральной части коридора на первом этаже.
Когда на лестнице появился Гюрза, Николай подал ему знак: «Ко мне».
Место, где могла находиться скрытая дверь, Моджахед определил даже в относительной темноте. Дальняя стена подлестничного пространства была шести – шести с половиной метров в длину, значит, где-то посередине. И не обязательно бронированная; хотя как знать. Муратов снова дал команду товарищам, и к стене полетели три гранаты. Едва стих слегка асинхронный грохот разрывов, к которому примешались хлопки разорвавшихся мониторов, в ярко освещенную брешь, образованную влетевшей внутрь дверью, спецназовцы бросили еще по одной гранате, на сей раз применяя тактику зачистки и поливая автоматным огнем внутреннее пространство комнаты. И только после интенсивного обстрела вошли туда.
Толик Загороднев вскрывал таким способом уже третью дверь – не такую массивную, которая отсекла их от главного и единственного выхода, но с похожими литыми ребрами жесткости, с желто-черными полосами, со сложной системой хромированных рычагов, а также c длинными трубчатыми ручками, расположенными по диагонали: вешал на замок небольшой заряд пластита с детонатором и поджигал короткий саперный шнур. Громкий хлопок, и искореженный замок уже ни на что не годился.
В этом продолговатом помещении размером шесть на двенадцать метров было много взрывчатки, но недостаточно для поставленной задачи. И Нафтизин продолжил вскрывать двери. Он находил целые арсеналы – автоматные и пистолетные патроны, ручные гранаты, кумулятивные и фугасные для РПГ, тротиловые шашки… Десятки и десятки ящиков. В одном из помещений он обнаружил не менее пятисот реактивных снарядов, столько же мин к миномету, порядка двухсот реактивных снарядов увеличенной дальности, складированных очень грамотно: головная часть отдельно, маршевая с двигателем – отдельно. Все двери Нафтизин оставлял открытыми, взяв на себя обязанности главного подрывника. Собственно, минировать придется одну комнату, остальные запасы сдетонируют от сильнейшего взрыва. Толик уже выбрал способ минирования и приступил к окончательной фазе. Однако последнее слово останется за товарищами, которые наверху. Как только с ними наладится связь – а это произойдет через пять-десять минут, – Нафтизин буквально заразит своим неизлечимым вирусом внутренности «Хранителя».
Толик предчувствовал, что товарищам сейчас не сладко, но успевал мысленно встать на место то одного, то другого; как бы он действовал в той или иной обстановке. И приходил к выводу: отбрешутся.
Он обходил стороной только двери лабораторий со знакомыми уже бронированными стеклами. Не было времени вглядываться, однако Загороднев пришел к выводу, что отравляющих веществ в бункере немало. Удивило другое: принадлежность ОВ к Вооруженным силам России. Точнее, Советского союза. Зная маркировки, Нафтизин без особого труда определил снаряды ствольной артиллерии ХС6 с весом отравляющего вещества 1,390 килограмма, модуль 9-ЕК-3264 весом более 17 килограммов, блок авиационных бомб 9-А-3109… Часть боеприпасов была снята со снарядов. «Не с ними ли работали наши специалисты?» – подумал он.
Моджахед тоже отметил время. «Еще пять минут, – решил он, – и надо уходить». Труп Марата Джумаева говорил за остальных бойцов, оставшихся в бункере.
Против команды Аль-Хадиси Моджахед с товарищами отработал в прежнем ритме. Разрывы гранат вывели из строя все лампы дневного освещения, и скрытое помещение погрузилось во тьму. Спецназовцы, включив приборы ночного видения и опустив их на глаза, вошли внутрь, рассредоточившись в трех направлениях. Мешал едкий дым, поваливший наружу, но цели были видны достаточно хорошо. Пули из пары «валов» и «винтореза» Гюрзы не щадили ни раненых, ни уцелевших после взрыва. Кошмар напоследок явился каждому «алькоровцу» в виде горящих, как глаза аллигатора, кроваво-розовых огоньков, выслеживающих цели, и вспышек стрекочущего оружия.
Одна из пуль нашла командира «Алькора», и он, тяжело ахнув распахнутым ртом, уронил голову на грудь.
Минутами раньше он, откровенно прятавшийся в подвале резиденции, которую приехал защищать, зло думал, что русским спецназовцам не выбраться. На его глаза навернулись слезы обиды, когда он связался по радио со штабом корпуса и полицией Эн-Наджафа. Не пройдет и получаса, как здесь все возьмут в такое плотное кольцо, из которого не выкарабкаться даже хитрому пустынному каракалу. «Русской тройке» блокируют не только дороги, но и выставят посты на каждом бархане.
– Не знаю, – бросал он в рацию, избегая взглядов бойцов, – диверсантов не меньше сотни! Иначе как бы они положили две трети моих людей? Не дайте им уйти!
Как раз в это время мощный взрыв сорвал дверь с петель.
«Еще пять минут, и надо уходить».
Али-Баба и Гюрза заняли места за колоннами портала, словно верили в чудо. Они готовы были к новому бою, расстрелять последние патроны и так же до последнего ждать и надеяться. Они старались не думать о том, что вернутся с пустыми руками, не выполнив задание, потеряв больше половины группы вместе с командиром; и о том, как будут уходить. Уйдут. Втроем просочатся сквозь любые кордоны – пешком, ползком, днем и ночью будут идти.
Хайдар решил не отпускать заложников ни на шаг. Когда в комнате появился Плут и доложил о результатах, Алексей знаком поманил их за собой.
Хитрук и без посторонней помощи обнаружил вентиляционную шахту. Она находилась на уровне двух с половиной метров от пола. К ней вели цинковые трубы, рукавами уходящие из этого тесного помещения размером шесть на три метра. Сам вентилятор и мотор крепились на массивных болтах, торчащих из бетонированной площадки. До недавнего времени трубы издавали дребезжащий звук, который пропал вместе с грохотом опустившейся герметичной двери. Капитан еще не знал, что от цианида погиб его боец, что газ предназначался всем (противогазы от него не спасут) в самом начале операции в бункере – но не позже, поскольку вариант с дверью виделся попыткой взять диверсантов в плен. Хотя газ мог сказать свое веское слово позже – после попытки спецназовцев подорвать дверь. Сильнейшее отравляющее вещество, его хватило бы на тысячу человек. В первую очередь они стали бы искать выход, а уже потом думать – минировать бункер или нет.
Действительно, атмосфера в отсеченном помещении и шахте, по которой шла лестница, представляла собой живое ядовитое существо. Любое прикосновение к нему вызывало смерть.
Вентиляционная шахта представляла собой огромное полое бетонное членистоногое с сечением шестьдесят на шестьдесят сантиметров. Вот по этим внутренностям и предстояло прогуляться команде Хайдарова и двенадцати заложникам. Самые трудные участки – многометровые вертикальные. Казалось, невозможно преодолеть их. Вставать друг на друга? Даже опытный «военный альпинист» Хитрук не мог преодолеть это препятствие, отталкиваясь, к примеру, руками и ногами. Попробуй оттолкнись чем-нибудь в этакой кишке.
- Предыдущая
- 50/69
- Следующая
