Мужская работа - Нестеров Михаил Петрович - Страница 53

• Предыдущая
• 53/69
• Следующая

Али-Баба взял намного левее: когда он наконец-то включил ближний свет, то первый ориентир – четыре брошенных нефтяных насоса – показался далеко в стороне; к насосам вела едва приметная и заметенная песком дорога, проходившая через деревушку Эс-Амара. Далеко, но в то же время близко, ибо возле насосов можно будет бросить «шишигу». Необходимо бросить ее.

Заложники снова почувствовали себя обреченными; они замечали все, что творится вокруг, кое-кто из них уже начал мыслить стратегически. Но вот стратегии в действиях диверсантов они не видели. Но ее видел Хайдар, спрыгнувший с подножки «ГАЗа», едва тот остановился.

Алексей подозвал Плута.

– Стас, остаешься с ними, – кивнул он на темный силуэт машины, из-за борта которой торчали головы химиков. – Выводи их в пески – метров на двести.

– Ладно, – с небольшой задержкой отозвался боец.

– Чтобы потом не терять время, подготовь ПЗРК, его возьмем с собой. И заминируй «шишигу», понял?

– Не рано? – спросил Хитрук.

– В самый раз. Разминировать мы ее всегда успеем.

Пятерка спецназовцев во главе с командиром в быстром темпе удалялась от временной стоянки. Хайдар ориентировался на местности так, словно накануне производил разведку. Тому способствовала разветвленная сеть брошенных, едва просматривающихся дорог. Главная вела в селение, другие, порой замыкающиеся на бетонированных площадках этой уничтоженной в 1998 году буровой, уходили в сторону от шоссе. Почерневшие насосы и грунт до сей поры сохранили следы сильного пожара. Можно было увидеть и другой ориентир – десятки сгоревших БТРов; это кладбище образовалось семью годами раньше и полукилометром восточнее Эс-Амары. И оно было далеко не единственным в Ираке.

Из памяти еще не стерлись марш-броски группой на сто пятьдесят – двести километров с ориентировкой по топографической карте и компасу, засады, марши в обратном направлении, минуя засады и ловушки условного противника. Марш-броски на пятьдесят километров в гражданской одежде, имея из вооружения только нож, минимум пищи и снаряжения, когда ставилась задача в одиночку проникнуть на объект, снять часового, захватить радиостанцию, связаться с Центром, передать ранее добытые сведения, прибыть в указанный в Центром район, найти спрятанное плавсредство, совершить переход по реке и прибыть в свою часть.

А сейчас диверсанты выступали командой: шесть человек – это огромная сила, способная держать в напряжении полк противника. И как раз в это время невидимая связь, налаженная между Хайдаром и Полиной Ухорской, девятым, а сейчас седьмым членом его команды, обрела реальные черты: сигнал рации понудил Алексея ответить подполковнику, которая находилась в сотне километрах отсюда. «Сказал же ей, что связь односторонняя», – скривился капитан. Он вынужден был ответить по обстановке и никчемной дурацкой инициативе Ухорской лезть не в свои дела. Хайдара не волновало, переживает ли она за бойцов, в спину которых дышали элитарные подразделения ВС Ирака, – в первую очередь она мешала.

– Попали мы… Пробуем уйти, – с небольшим перерывом выговорил Хайдар. – На связь больше не выходи! Отбой!

Алексей прервал связь в тот момент, когда далеко позади метнулся в темное небо грозовой всполох, а земля под ногами заходила ходуном.

Тяжело раненный Аль-Хадиси надолго потерял сознание. Он не задохнулся от едкого дыма лишь по той причине, что очаг возгорания был незначительным, а дым быстро выходил через дверной проем.

Сколько он находился в беспамятстве, майор определить не мог, но первая мысль, коснувшаяся его сознания, была по-прежнему злой и до некоторой степени наивной: он полагал, что маленькая группа Хайдарова все еще находится в бункере – взятые в плен диверсанты были главным козырем Аль-Хадиси. Они могли опрокинуть плаху, уже поджидавшую майора; они же могли расколоться на допросе и назвать истинное число группы. Мертвые не смогут опровергнуть его слова, они лишь подтвердят его правоту. А тех, кто покинул территорию резиденции, живыми брать не будут.

Монитор разбит, потрескивают и искрят провода, что-то противно шумит над ухом. Аднан с усилием поднял голову и увидел зеленоватый огонек на системном блоке. Удивительно, но он не пострадал от взрыва, просто свалился на бок. А клавиатура, словно прибитая, осталась на столе. Не обязательно видеть перед собой изображение, важно знать назначение функциональных клавиш. Окровавленные пальцы майора коснулись клавиатуры, нашли верхний ряд, отсчитали семь клавиш и задержались на восьмой. Аднан принял решение: после того как он поднимет дверь и спецназовцы примут мученическую смерть от цианида, он снова включит вентиляцию, чтобы очистить отравленную атмосферу бункера. И только после этого он воспользуется обезболивающим и перебинтует рану на груди. Подняв глаза на темный потолок, Аль-Хадиси, прежде чем закончить последний акт своей дьявольской пьесы, обратился к богу:

– Господи, не дай им уйти…

И ему показалось, что он услышал тихий обнадеживающий ответ.

Плут походил на эсэсовца, когда сопровождал заложников, идя сбоку этой пошатывающейся цепочки. По движению машин на дороге Стас понял, что все силы стягиваются намного южнее того места, где находилась сейчас группа российского спецназа; хороший темп и профессионализм бойцов диверсионной группы – вот что стало причиной ошибки преследователей. Однако поиски диверсантов, уничтоживших «Хранителя пустыни», скоро расширятся.

Полина бежала вдоль нефтяных труб к конторе старшего мастера. «Контора там», – сказал ей рабочий-нефтяник, стоявший у своего домика, и указал в сторону горящего факела. И она рванула на него, как светлячок.

Ухорская машинально поворачивала голову в ту сторону, откуда пришел по радио обезличенный и, как показалось ей, обреченный голос Хайдара, словно она могла увидеть и услышать что-то другое, кроме своей пульсирующей от рыжих всполохов тени и тревожного рокота десятков моторов буровой. В ушах стоял голос командира группы: «Попали мы… Пробуем уйти… На связь больше не выходи. Отбой!»

Она сама вышла на связь, предугадывая в своих действиях крайний случай. Вышло больше: крайние слова, адресованные крайней, подполковнику Ухорской.

Попали…

Из-за нее попали.

Видел бы ее кто-нибудь из коллег, покрутил бы у виска пальцем: «Спятила баба!» Куда она бежит? Зачем? Собирать команду нефтяников на бой? Ставить во главе старшего мастера?

Что она сможет? Разве что уподобиться Данко: вырвать свое смелое сердце, света от которого, может быть, и хватит ненадолго. И все.

Она взлетела по ступенькам металлического мостика, переброшенного через двойную пару труб. Отталкиваясь от перил руками, в два широких шага преодолела его и спрыгнула на землю. «Только бы не оступиться и не разбить башку…» То тут, то там попадались нефтяные лужицы, казавшиеся бездонными омутами.

– Надень каску! – крикнул ей нефтяник.

Каску?

Какую каску?

Ах, эту…

Ей бы не помешала другая – с бронированным забралом. И гранатомет в придачу.

Дура, дура, не переставала ругаться Полина. Спасла, сука, невинных!

Пятнадцать шагов – и еще один мостик. За ним другой. Бег с препятствиями. Спятила баба!

Идите в задницу!

За цистерной, стоящей, как яхта на кильблоке, на металлическом каркасе, показалось приземистое строение, над дверью которого горел свет. Ухорская рванула дверь и нос к носу столкнулась с низкорослым мастером Ринатом Валеевым. Этот был в каске. Слава богу.

– Ринат… – тяжело дышала Полина. – Ринат, кажется?

– Да, – побледнел Валеев. – Что случилось?

– А где ваш новый начальник? С которым я прилетела из Багдада.

– Он вместе со сменой на…

– Быстро, быстро зови его!

– Да что случилось-то?

– Скажи, что у него дома несчастье. Быстрее! – Только так могла она сдвинуть с места Валеева. Теперь он торопился сам, а Фахрутдинова погонять не придется.

• Предыдущая
• 53/69
• Следующая