Оперативное вторжение - Нестеров Михаил Петрович - Страница 26

• Предыдущая
• 26/66
• Следующая

Виктор, студент:

– Захватить вокзал не сложно и вовсе не обязательно было тщательно готовиться. Для того чтобы понять, как действовать, достаточно одного посещения вокзала: на входе висит подробный план всех этажей. Чего еще надо? А при известной пассивности новоградских правоохранительных органов, которые о своих обязанностях вспоминают не «до», а «после», проехать к вокзалу даже в полной экипировке не составляло никакого труда. Сел дружной гурьбой в автобус с тонированными стеклами и приехал.

Глеб, послушник мужского монастыря:

– Есть конкретная реальность, она дышит вокруг нас, пропитывает не только Москву, но и всю Россию. Мне кажется, если прежде можно было рассуждать, что все это снаружи, а Россия стоит вне этого, то теперь здесь такой же гнет... И я как бы нахожусь на некоем распутье, где можно либо окончательно разочароваться во всем, что связывает Бога и Россию, либо увидеть что-то новое, что заставило бы поверить, что Третий Рим – у нас...

Михаил, студент:

– Фигня все это! Бараева («Арби он, что ли?» – спрашивает у товарища. «Мовсар вроде бы», – подсказывает товарищ)... Мовсара Бараева и его банду усыпили и постреляли как свиней. И этих тоже постреляют! Куда, на хрен, они денутся...

Дмитрий, учащийся средней школы:

– Русский! Послушай и передай товарищу. Смертная казнь для кавказских террористов и предателей Родины, разваливших Советский Союз! Пожизненное заточение гомосексуалистам и олигархам, пьющим кровь русского народа! Смерть сатанистам и чиновникам-казнокрадам! Хулителей русской истории и культуры на нары! Незаконных эмигрантов за левбердон! Слушай «Агату Кристи»!»[[17]]

«О господи...» – тяжело вздохнул Кудряшов и спросил у помощника:

– Кто, черт возьми, этот Левбердон? Знакомая фамилия. Вроде бы комиссаром при батьке Махно состоял, нет?

Помощник, пряча улыбку, пояснил:

– Левбердон – это левый берег Дона.

Кудряшов на секунду прикрыл глаза.

– Хватит лыбиться! Сколько народу на площади, узнавал?

– По последним данным – порядка восьми тысяч.

– Разгоняй...

13.05

Али Кемаль, выдвинув первые условия и пока не собираясь вести переговоров с официальными лицами, ждал, когда его требования будут выполнены.

В общей сложности он ждал порядка трех часов с начала захвата объекта. Вести переговоры с местными силовиками и администрацией – только голос надрывать. К тому же местная власть активности предпочтет бездействие. Она останется нейтральной по нескольким причинам. Главная – неумение действовать в подобных кризисных ситуациях (причем находясь в состоянии страха и паники) и отказ взять на себя ответственность за принятие каких-либо решений. Проблема больше федерального масштаба, нежели регионального. Центр не в состоянии навести порядок на своем верхнем этаже, чего говорить о нижних этажах, полуподвалах и подвалах. И в этом плане «обычные» российские города были для террористов предпочтительнее столицы.

Переговоры Кемаль начнет лишь тогда, когда будет организован штаб по освобождению заложников, когда из Москвы прибудут силовики-министры и их заместители. А вместе с ними прилетит «непобедимая и легендарная» группа «Альфа».

«Ашников» Кемаль поджидал с удвоенным нетерпением. Настала пора показать, что группа антитеррора бессильна перед чеченской отвагой и хитростью, бессильна перед четким планированием и новой тактикой, названной на шуре «Летучим голландцем». Корабль-призрак с призраками же на борту. Призраки, которые оставляют после себя горы окровавленных трупов и бесследно исчезают. Но только за тем, чтобы появиться в другом месте и нанести следующий удар.

Штаб создан. Группа «Альфа» на месте.

Полчаса назад Кемаль смотрел через окно, выходившее на запад, на вагоны-гостиницы, стоящие на неубранном пути, на два десятка вагонов, сгрудившихся на втором и третьем путях. Именно последние представляли серьезную угрозу. За ними или же непосредственно внутри вагонов могли укрыться «ашники». И чтобы лишить штурмовые группы маневра с этой стороны, Кемаль по громкоговорителю приказал растащить вагоны. И дал на это мероприятие ровно сорок минут. По истечении которых он начнет расстреливать заложников – по десять человек.

Собственно, его требования выполнялись. Но время шло. А в таком серьезном вопросе Кемаль был пунктуален до судорог. Оставалось пять минут, за которые оставшиеся вагоны убрать было невозможно.

Али повернулся к притихшему залу, выбирая жертв для образцово-показательного мероприятия. Взгляд его остановился на полной женщине лет тридцати пяти. Он ткнул в нее пальцем:

– Ты! – резкий кивок головой в сторону. – Вставай! – и улыбнулся, впитывая животный страх, охвативший заложницу. – Я отпущу десять человек, вы расскажете все, что здесь происходит.

Слова об обмане, провокации прочно застряли в горле заложницы. На инстинктивном уровне она поняла, что сопротивляться и протестовать бесполезно, необходимо подчиняться, и это был единственный путь к спасению. Вместе с другими заложниками она находилась в огромном здании страха, где перемещение было возможно лишь по отдельным комнатам страха, наводненным одним и тем же трепетным до дрожи, до холодного липкого пота составом.

Кемаль терпеливо ждал, когда дозреет и встанет эта тучная корова. Лишь она проявила некую заторможенность, скованность, остальные, на которых указал главарь террористов, покидали свои места, ориентируясь на своего невольного лидера.

Одетая в драповое пальто черного цвета и теплый широкий шарф, который прикрывал ее голову, женщина шла вдоль широких, едва ли не сплошных окон, прерываемых лишь дугообразными перегородками, уходившими под своды купола. Впереди нее двигался вооруженный коротким автоматом террорист невысокого роста. Дойдя до открытой двери опорного пункта милиции, он повернул налево. Теперь путь заложников проходил вдоль билетных касс. Снова поворот, на сей раз направо. Впереди – широкий просторный участок, заканчивающийся стеклянными дверями и стильно оформленным отделом справки. К нему уже подходил Кемаль, срезавший путь вдоль лифтов. Он отдал боевику команду остановиться и вошел внутрь. Устроившись за столом, Кемаль включил микрофон.

– Я отпускаю десять заложников. Предупреждаю: навстречу никому не двигаться. Любое движение в их сторону, и они будут убиты. Сразу за шоссе они ваши.

Кемаль вышел из справочного. Он стал так, чтобы видеть всю наклонную площадку, уходившую к шоссе мощеным прямоугольником. Желтые урны, выстроившиеся у парапетов, отделанных темно-серым мрамором, виделись предостерегающими указателями. Многометровый козырек над площадкой топорщился изнутри сетью металлоконструкций, среди которых затерялись камеры слежения.

Али заметил небольшое волнение, возникшее на Комсомольской площади. Вооружившись биноклем, он увидел нескольких гражданских, быстрой походкой подходивших к машинам «Скорой помощи». Вот две из них тронулись с места. Громадный омоновец из пикета, одетый в камуфляж и «сферу» с бронированным стеклом, посторонился, пропуская машины. «Скорые» притормозили на крайней левой полосе пустынного Комсомольского шоссе, которое имело здесь одностороннее движение. Из машин выбрались врачи, поглядывая на зеркальные двери вокзала.

– Пошли! – распорядился Кемаль, обращаясь к заложникам. Террорист, сопровождавший их, отошел в сторону. И если раньше он придерживал оружие обеими руками, то сейчас одну руку опустил вдоль туловища.

Добрый знак.

Полная женщина, рискнувшая обернуться, нашла глаза Кемаля и слабо улыбнулась ему. Но прежде она увидела припарковавшиеся машины «Скорой помощи» и медиков, вышедших встречать заложников. Только бы дойти до машины, думала она, только бы не подкосились ноги на полпути. А дальше она упадет в объятья врачей, пусть даже задавит кого-нибудь свои грузным обмякшим телом. Глубоко вдохнет нашатыря и долго-долго будет держаться... Потом плотину ее томных уставших глаз прорвет соленый водяной поток... Она ехала в гости к матери одна, а вот ее соседке, которая часто-часто дышала ей в затылок, повезло меньше: во втором зале ожидания у нее остался муж.

• Предыдущая
• 26/66
• Следующая