Приказ обсуждению не подлежит - Нестеров Михаил Петрович - Страница 40

• Предыдущая
• 40/65
• Следующая

Москва. Аэропорт «Шереметьево». «Где вы пропадали? Не могла вас найти. Прятались, что ли?»

Да, они пропадали и прятались. Сейчас Марта могла со стопроцентной уверенностью сказать где именно: в Дагестане. Тренировались, суки!

– Ты крепкие куришь? – Марта щелкнула пальцами. – Дай закурить.

Она глубоко затянулась горькой «Примой» и с шумом выпустила дым. На свой лад припомнилось из Пушкина, который, по ее мнению, «косил» под Вольтера: «Тут русский дух, тут Русью пахнет». Тут – это в ливанском Триполи. Тут – это в «Магрибе», всего в ста тридцати пяти километрах отсюда.

– То, что ты мне подбросил, называется удавкой, – уже спокойно произнесла Марта, отбрасывая окурок щелчком. Не глядя, за спину, в широкий проем люка, из которого Артемов мог наблюдать набережную и ошвартованную у причала диверсионную лодку. – Петлей называется, – продолжала немка. – Чужими руками называется, которыми ты хочешь загрести жар. У тебя совесть есть? Хоть капля? Я думала, ты порядочный человек, а ты оказался порядочной свиньей.

– Ду бист швайн? – по-немецки спросил Артемов.

Марта этого даже не заметила.

– Ответь мне на вопрос: Георг и Макс повелись за деньги? Сколько вы им заплатили?

– Мы поступили хитро – сказали, что деньги они получат от тебя.

– Как это?..

– Подумай хорошенько.

Марта вняла совету и начала соображать. Если бы группа наемников, подобранная ГРУ, освободила заложников, то, возможно, вопрос об освобождении ее дочери стал бы иначе. Грубо говоря, речь пошла бы об обмене. Хотя нет, какой тут, к черту, обмен! Тут полнейший риск: ГРУ бьет карту своих коллег, и у тех остается два варианта на выбор – либо тихо сложить карты, то есть отпустить заложников, либо выбросить их веером – пристрелить заложников в тихой злобе. И чтобы последнего не случилось, за операцией должно стоять очень влиятельное лицо. Точнее, грозная тень. Тогда заложников наверняка отпустят. А тайная операция так и останется тайной. Равно как и останется противоборство двух сторон. Но одна станет намного сильней.

Марта вопросительно приподняла подбородок, словно Артемов мог читать чужие мысли: «Так или нет»?

Полученная информация не обескуражила начальника военной разведки, но сильно озадачила. Свое состояние он мог охарактеризовать классически: «Я не взволнован, но заинтригован». От ошибок никто не застрахован, рассуждал генерал, и от случайностей полис не выпишут ни в одной компании. Кто ошибается чаще: наемники или регулярные подразделения спецназа? У каждой стороны свои преимущества и недостатки. Кого из них назвать более профессиональными? По логике вещей – легионеров. У них опыта больше.

Но есть такое слово – спесь. Не оно ли стало причиной провала группы Сергея Марковцева?

Идея привлечь в команду двух боевиков «Ариадны» больше устраивала Михаила Артемова. Тут Ленц безошибочно просчитал отчасти продувной ход полковника.

Георг Стофферс и Макс Мейер. Кто из них больше профессионал? На взгляд генерала – Макс. Хотя опыта больше у немца. Если Мейер, некогда входящий в штурмовую группу израильского спецназа, привык работать при поддержке обеспечивающих и вспомогательных групп – по сути, армейский вариант, – то немец в основном обходился без прикрытия. По большому счету это не работа, а образ жизни. Что в равной степени относилось и к Сергею Марковцеву.

Сергей Иваненко. Человек он сложный, и разговор про него особый. И роль в группе у него особая; то, что он снимет любую сигнализацию и свернет часовому шею не задумываясь, у Генерала сомнений не вызвало. Он вписывался в команду хотя бы по тому противоречивому факту, что отличался от остальных.

На кого теперь делать ставку – на «Ариадну»? Да, если такое название носит парашютно-десантная бригада. И что вообще делать с немецкими боевиками? Пришли к тому, с чего начали.

Выиграл ли Борович – говорить об этом рано. Начальник военной разведки мог в любой момент сорвать планы управления «М», литера которого никак не расшифровывалась. Что угодно можно подумать, начиная с мужского ватерклозета.

В этом деле идеальный вариант – одержать победу, записать ее в актив с грифом «Совершенно секретно». Пассива как такового быть не должно, в крайнем случае – что-то среднее, просившееся называться нейтралитетом.

Закулисные игры. Борьба с удавом. Начинает надоедать, но больше – раздражать.

Информация к размышлению. Стофферс не справился с управлением… Командир группы лично устраняет последствия дорожной катастрофы, которая автоматически ведет к краху операции. Почему лично? Потому что Марк интуитивно не может доверять товарищу. Берет ответственность на себя – но что толку? Одна ошибка породила другую; и при всем желании беспечностью это не назовешь. Случайность? Уже оскомина на зубах от этого слова. Запись в учетной карточке в бюро по найму машин напрямую вывела полицию на разведгруппу.

В чем причина провала разведгруппы? В чем она, если отбросить случайность – неважно, роковая она или нет? Ее надо искать в людях, а в данный момент – в конкретном человеке, Сергее Марковцеве, командире группы. Надо покопаться в сложном механизме подполковника спецназа, которому дали задание не стартовать, а финишировать.

Каким бы закаленным он ни был, угроза, что его в любой момент могут схватить, преследует по пятам. «Люди боятся не столько мучений и пыток, сколько собственной слабости» – и с этим трудно спорить. Равно как и с продолжением: «Никто не знает заранее, что способен выдержать. И люди дрожат при мысли, что обрекли товарищей на смерть…»

Навязчивая идея. Можно ли сказать про Сергея, что он ложился и вставал с нею? – спросил себя Спрут. Марка арестовали, под корень срубили шанс выжить. Но именно шанс выжить всегда таит опасность заговорить и предать.

Вот в чем противоречие. Вот где нестыковка. Разобраться бы с этим…

Генерал армии еще раз перечитал телеграмму и остановился на общем, с одной стороны, моменте:

…Стало известно, что спустя три – три с половиной часа после ареста Марка были арестованы остальные члены группы. По предварительным данным, арест проводился силами спецназа госбезопасности…

Ясно, что спецназа, констатировал Ленц. В сирийской армии более тридцати тысяч коммандос, входящих в состав отдельной дивизии и десяти полков. Что сравнимо с силами специальных операций США: там всего на шесть тысяч человек больше. Сей факт уже давно окрестили «сирийским диверсионным феноменом». Вот теперь появился «российский диверсионный феномен», над которым голову сломаешь.

Арест. Проходит три часа, и берут всю группу.

Марк заговорил и предал. Впору припомнить выдержку из документа ЦРУ, попавшего в руки военной разведки: [25]

А Сергей Марковцев, 1959 года рождения, российский гражданин советской закалки, подполковник, командир отряда специального назначения – пусть даже в прошлом, хотя советском прошлом. Но он заговорил и предал. На что-то надеялся, хватался за соломинку?

Бредовые вопросы.

Надо идти не от начала, а от того, что есть на данный момент. А это слезы – группа всем составом загремела в тюрьму…

Марк не мог сдать всю группу, но делает это. Зачем? Ведь легче от этого не станет. Групповуха – она во всех странах групповуха. Он знает это как никто другой. Однажды он взял всю ответственность за совершенные им преступления на себя и получил всего двенадцать лет, а мог нарваться на «четвертак». Что случилось с его мозгами?

Группа всем составом загремела в тюрьму.

По телу генерала пробежала зыбкая ледяная волна. Он почувствовал каждый волос на голове; особенно непослушные седые ощетинились…

• Предыдущая
• 40/65
• Следующая