Приказ обсуждению не подлежит - Нестеров Михаил Петрович - Страница 44

• Предыдущая
• 44/65
• Следующая

Этот чертов Борович словно устроил проверку на выносливость, на вшивость, на что угодно. Какого черта он отложил операцию?

«Марта, срочно связывайся с Боровичем, – Артемов мысленно представлял разговор с главой «Ариадны», – говори, что твои бойцы не железные, многие излишне нервно встретили приказ, а в такой обстановке работать невозможно».

Слова.

Все это слова.

Нужны крепкие аргументы.

Понимая, что теряет время, Артемов связался с Директором – вся надежда на его огромную черепную коробку. И подумал: интересно, какие шаги предпримет Спрут? Что зародится в его голове и как это будет реализовано?

Ленц, казалось, вовсе не думал. Он лишь сказал в трубку:

– Жди результата.

Неизвестно, бросил он ее или нет.

В 15.00 сразу по нескольким телевизионным каналам прошло срочное сообщение. Его содержание сводилось к следующему:

Несколько телеканалов подразумевало и несколько телевизоров в офисе на Пречистенке. Впрочем, новости Борович смотрел в своем кабинете по роскошному немецкому «Леве». Вполне возможно, что ему хватило бы именно «слов», объяснений, которые родились в голове Артемова.

У генерал-майора не было веской причины откладывать силовое мероприятие. Просто он нервничал не меньше остальных; особенно остро это проявилось, когда до начала операции остались считанные часы. Он был человеком и как любой человек имел слабости. Он поступал так, как поступили бы на его месте многие: оттягивал время. Хоть немного. И в душе надеялся, что за это время что-то произойдет, что ему сверху скинут приказ свернуть все к чертовой матери. Понимал, что надежды никакой, но поступал согласно общепринятым правилам.

Он не чувствовал игры за спиной, поэтому мысль проверить информацию ему в голову не пришла. К тому же выяснить источник информации фактически невозможно.

Нечто подобное Борович пережил в декабре прошлого года. Вплоть до выхода первого репортажа катарского телеканала, где крупным планом показали человека в маске, он не находил себе места. Борович ожидал чего угодно, только не облегчения. Он буквально хватанул свежего воздуха, вырвавшегося из экрана телевизора; то ли зарядился его энергией, то ли прошел короткий, но обнадеживающий курс электронно-лучевой терапии. Только недавно он на свой вопрос: «Как прошла операция, доктор?» – рассчитывал получить лишь один ответ: «Какой, к черту, доктор? Я – апостол Павел».

На сей раз российские новостные каналы облегчения не принесли.

Выключив пультом телевизор, Борович, не дожидаясь, когда его подстегнут сверху, связался с Мартой по спутниковой связи.

Связываясь, он обрывал последнюю нить с «Ариадной».

«Как на иголках» – другого определения своему состоянию Артемов подобрать был не в силах. Мечтал как о несбыточном: «Поскорее бы закончился этот затяжной, как после виагры, акт…» Ни конца ни края не видно.

Есть у спецслужб широко распространенный термин – «акт возмездия». Это и есть спецоперация, которая заключает в себе ответ на выпад противника. Порой такие акты разрабатываются месяцами, иногда ответный удар не заставляет ждать. Очень часто акты возмездия проводят наемники, секретные агенты, агенты-нелегалы. Вот уж с кого ничего не спросишь и ничего не узнаешь, так это с глубоко законспирированного нелегала или спецагента. «Вызовите ко мне агента-нелегала». Чушь. Из чьих уст она бы ни прозвучала – из прокурорских ли, судейских или совсем больших. И в этом плане спецслужбы занимают отдельное место, писанное в секретных указах отдельной строкой. Провести секретную спецоперацию для них, профессионалов, – дело не очень-то и сложное. Равно как и провалить ее. Иногда вклиниваются в четкую организацию посторонние факторы. Не дай бог, мысленно крестился полковник, и сейчас вклинится нечто подобное.

Хотя не должно. Бог миловал, и предварительный этап позади, первая часть операции пройдена. Но впереди – основная, главная, заключительная часть. Финал «акта возмездия».

Артемов не переставал удивляться Марковцеву – это с одной стороны. А с другой – оправдывать его. Достоинства или недостатки толкнули его на это рискованный шаг? Глядя на Марка, всегда находилось оправдание его поступков: человек он сложный, большой, можно сказать, значит, должны быть недостатки. Это у мелких людей недостатки в дефиците.

Да, хорошо сказал, хмыкнул полковник: нехватка в нехватке.

Пункт седьмой – кажется, припоминал Артемов анкету, которую заполнял в кабинете генерала Боровича: «Работа, связанная с риском и опасностью». Он ответил:Для меня привлекательна.

Все верно, каждый рисковал на своем месте, каждому достался свой кусок риска. Группа Марка рисковала головой, Артемов начал рисковать этим же предметом еще раньше, когда по своему хотению начал опасные игры с управлением Минобороны. Кто его дергал и за какое место? Авантюра? «Да, при прочих равных условиях я бы пошел в таксисты».

А вообще тот опросник был составлен в кон, что ли. В общем-то стандартный, но он стал чем-то вроде астрологического прогноза, точнее, превратился в него. Причем с «первой цифры». Полковник интересовался политическими событиями, в профессиональной деятельности предпочтение отдавал работе с людьми. Он заметил нечто существенное, на что другой не обратил бы внимания. Составляя тексты телеграмм, он, «располагая минимумом справочного материала, четко и ясно излагал свои мысли». Он нашел повод для вступления в контакт с незнакомым человеком, провел с ним беседу (и не с одним). Пусть не легко, но общался с иностранцами. Потом поимел рекомендации своих руководителей. Повлиял на Марту силой своего убеждения. Чего еще он натворил, имея такое блестящее руководство? Да, вот еще что: сработал в группе, сохранил самообладание, выполнил указание своего начальника, не будучи уверенным, что это приведет к успеху.

И, в конце концов, он нашел общий язык с людьми, которые резко отличались от него манерой поведения, уровнем интеллекта, моральными принципами и так далее.

Марта, находившаяся рядом с Артемовым, приняла звонок. Выслушав абонента, она ответила:

– Хорошо.

«Что?» – глазами спросил Михаил Васильевич.

– Борович отменил прежнее распоряжение, – ответила Марта. Наморщив лоб, она покачала головой: – У меня странное чувство… Мне кажется, что твой директор лично встречался с Боровичем, что они заодно.

– Они обязательно встретятся, всему свое время, – ответил Артемов. – Теперь-то ты веришь, что все пройдет удачно?

– Просто хочу верить в удачу, – вздохнула немка.

Она посмотрела на часы: пора отправлять диверсионный катер. К одиннадцати вечера он уже доложен находиться в районе Банияса, а к началу операции взять курс на Латакию. Катер – это подстраховка, вполне возможно, что он не понадобится, и боевики уйдут в Турцию на вертолете.

– Расскажи, – попросила она, – про Марка. Хочу знать о нем.

Михаила Артемова подмывало пересказать содержание отчетов Сергея Марковцева, с которыми он ознакомился по настоянию Спрута. Но своими словами у него вряд ли что-нибудь получилось. Он бы не смог передать дух, стилистику. Спрут был прав, когда сказал, что Марк не отчеты писал, а валял дурака. Однако эти три эпизода из жизни Марковцева никуда не выкинешь.

…В котельной, где я работал истопником, я отодвинул шкаф в дальнем углу, снял с пола металлический лист и стал копать яму. Вынутый грунт выносил в ведре и разбрасывал вокруг котельной. За день до этого я плеснул на рукав куртки соляра и поджег, находясь в непосредственной близости от топки. Это случилось в тот момент, когда в промзону входили заключенные и сопровождающие их «менты». Я выскочил в горящей одежде, срывая ее на ходу. Проходивший мимо начальник второго отряда принял участие в тушении моей куртки и сказал: «Марковцев, ты когда-нибудь сгоришь». Я несильно обжег руку, и начальник отряда направил меня в санчасть, где мне сделали перевязку, и я отправился на свое рабочее место.

• Предыдущая
• 44/65
• Следующая