Спецназ не сдается - Нестеров Михаил Петрович - Страница 16

• Предыдущая
• 16/67
• Следующая

Собственно, здесь, на месте, Бобров был обязан информировать представителей федерального органа государственной власти.

Также он мог послать троицу ко всем чертям, учитывая корпоративные интересы военного ведомства, но при этом он быстро потеряет занимаемую им должность – на его место поставят более покладистого. И как, думал Бобров, сориентироваться в этом бесноватом, отчасти порочном замкнутом круге? Зевнешь, и тебя тут же съедят. Органов, способных переварить «пешку» вроде Олега Боброва, хватает.

Вот сейчас комитетчики попьют чайку и примутся за меня, усмехнулся Олег Васильевич.

– Где же начальник базы? – спросил старший, вздергивая рукав пиджака и глядя на роскошные швейцарские часы. Чай, конечно, он выпил первым. Он представился Боброву как Виталий Николаевич Козырин. Неплохая фамилия для старшего. Равно как и для госчиновника. Осетина звали Аланом, фамилия футбольная – Боциев. «Середнячок» представился начальнику разведотдела Михаилом Никитиным – ничего особенного. Если не считать внешности. Внешность-то ничего, если бы не одна примечательность: под темными бровями он имел пару водянистых, едва ли не прозрачных глаз, смотрящих, казалось, из самой бездны; такая пара «стереотипов» запросто могла подойти наемному убийце.

– Он всегда опаздывает? – снова проявил нетерпение Козырин.

– Да не без этого. Он же начальник, – уточнил Бобров.

На его взгляд, гости были представителями госкомитета – не более того. Скорее отставные или действующие (не суть важно) офицеры спецслужб, они же – помощники депутатов, сенаторов, их консультанты. Таких у каждого сановника десятки, даже за сотню переваливают. Однако особо приближенных, имеющих полномочия самих депутатов, – единицы.

Беспокойные мысли каперанга прервали скрип двери и зычное: «Доброе утро!» начальника базы. Андрей Кашинский, обходя стол и здороваясь с каждым за руку, напомнил президента страны с его фирменным обходом и рукопожатиями. Или подвыпившего Ивана Васильевича из знаменитой комедии: «Царь. Очень приятно. Очень приятно. Царь».

Закончив обход, местный «морской владыка» уселся напротив Виталия Козырина и по левую руку от Боброва. По одной лишь фуражке, которую капитан 3 ранга Кашинский положил на свободный стул (на стол головные уборы моряки не кладут), в нем можно было угадать подводника: фуражка была без распирающей верх пружины, так что «блин» не имел четкой формы и гляделся куда круче щеголеватых «аэродромов»: по-нахимовски.

Кап-три только с виду казался свойским мужичком: широкая, приветливая улыбка на продолговатом доверительном лице; его карие глаза, казалось, черпали доброту из глубины сердца. Однако за плечами этого «сдобного» мужичка, оставившего свою шевелюру в пятом отсеке подлодки, где он командовал группой управления ракетной боевой частью (БЧ-2), была не одна удачно проведенная диверсионная акция. Навсегда покинув ПЛ, Кашинский прошел двухгодичное обучение в специальном центре ГРУ «Дельфин»[9], где готовили кадры для конкретных разведывательно-диверсионных мероприятий. Кашинский по прозвищу Тритон, а ныне просто Тритоныч, знал все тонкости диверсионно-подрывной работы.

Так и должно быть. Гораздо хуже, когда с первого взгляда в тебе видят матерого диверсанта. Таких в ведомстве Тритоныча не было. За исключением разве что двух бойцов: Саши Маленького и Саши Большого. По габаритам они не различались – оба под два метра, весом под центнер. Просто имена у них были одинаковыми. Александр Даев – Саша Большой – в свое время выступал за местный спортклуб ВМФ по водному поло.

– Андрей Михайлович, – приступил к делу Козырин, – директивой председателя Совета Федерации России вы переходите в наше распоряжение.

– Он, я помню, по специальности геолог, – невозмутимо отозвался Кашинский, словно готовился к разговору. Он вытер лысую голову носовым платком. Вообще, он любил пошутить над своей «прической»: мол, это не что иное, как «закономерность соотношения длины ороговевшего эпидермиса и количества серого вещества в черепной коробке».

Выдержав короткую паузу, Кашинский продолжил в том же тоне:

– Наверное, спикера Совфеда ввело в заблуждение название подразделения боевых пловцов – «Гранит». А в СВР он не пробовал обращаться? У них там одно подразделение называется «Базальтом». Уж не вспомню, есть ли «Полевой шпат».

– Не надо язвить, – по привычке сощурился Виталий и провел рукой по гладкому подбородку. – Лучше вспомните одну из своих главных задач: обеспечение президента, Федерального собрания и правительства России разведывательной информацией, необходимой для решений, в частности, в политической и оборонной областях.

– Это общие задачи, – ничуть не смутился Тритоныч, – задачи ведомства, на которое я работаю. Я же решаю конкретные вопросы: получаю приказы от руководства и приступаю к работе.

Улыбка у Виталия Козырина была не из приятных. Его тонкие губы словно удлинились, вытянувшись в горизонтальную полоску, глаза с прищуром сузились; отдаленно он напоминал американского актера Джона Траволту.

– Меня предупреждали о вашем упрямстве. – Козырин больше обращался к своим молчаливым товарищам, нежели к начальнику базы. Перед собой Виталий поставил конкретную задачу: вывести из игры строптивого и наиболее искушенного в диверсионных делах начбазы; он, по общему мнению, был стариком несговорчивым. – Хочу вас поправить, Андрей Михайлович: конкретные задачи выполняет команда боевых пловцов под началом капитан-лейтенанта Якова Моравеца. А вы – начальник базы, администратор, баталер[10] по большому счету. Однако никак не расстанетесь с мыслью, что вас фактически списали на берег, убрали с боевой вахты. Сколько вам – пятьдесят два или пятьдесят три? – Виталий открыл тонкую папочку, что-то подсмотрел в ней и снова закрыл медленным, ленивым движением. – А вы до сих пор суете свой нос в дела, которые вас давно не касаются. Следите-ка лучше за снаряжением бойцов, за состоянием причальных канатов и швабр.

Словесную пощечину, отпущенную начбазы, посчитал справедливой даже Бобров. Он это заметил – как офицер морской разведки. По-человечески он сочувствовал Тритонычу, понимал его: опыт старого боевого пловца был, можно сказать, незаменимым. Для спецназовцев «Гранита» он был наставником. Списанным ли, со стороны ли – не суть важно. И впервые за эти долгие годы, что он руководит базой, оставаясь в звании капитана 3 ранга и не надеясь, конечно же, на пару кавторанговских звезд, ему указали его место. Администратор, завхоз, баталер, отдавший свои лучшие годы пятому отсеку подлодки и нелегкой профессии боевого пловца.

Сейчас ему нечего возразить, думал за Тритоныча каперанг Бобров, тем более перед этой троицей, чьи полномочия, конечно же, подтверждены на самом высоком уровне; не мог не чувствовать, что кто-то «наверху» вымыл руки и грязной струей поливал лысую голову бывалого капитана. Его былая гордость была сломлена людьми, которые представляли чью-то сомнительную, с одной стороны, а с другой – реальную власть. Бобров даже представил себе слегка заикающийся голос «геолога»: «Вы там п-построже с этим м-морским разбойником».

Что стоит за визитом этой тройки? Какие цели преследует Комитет по госконтролю, и каким боком они соприкасаются с секретным спецподразделением ГРУ, дислоцированным на базе КВФ? Бобров привел слабенькую аналогию: «А почему охраной президента США занимается Министерство финансов? Почему Минфин отвечает за безопасность главы государства?»

– Если нетрудно, пригласите сюда командира подразделения, – как ни в чем не бывало мягким голосом попросил Козырин.

Может быть, Кашинский понял, что его судьба, работа – уже без прежнего энтузиазма и азарта – находится в руках этого импозантного человека. Как у каждого, у Тритоныча было слабое место, и Козырин, зная о нем, нанес короткий и хлесткий удар.

Контроль на государственном уровне… Даже вневедомственный контроль мог поставить крест на работе Кашинского; его карьера давно закончилась, он бился лишь о внешние ее стенки.

• Предыдущая
• 16/67
• Следующая