Спецназ не сдается - Нестеров Михаил Петрович - Страница 40

• Предыдущая
• 40/67
• Следующая

– Не делай глупостей!

Только показалось, что слова эти были адресованы ему.

Несколько мгновений, и рядом он снова увидел Лену.

– Чего тебе надо? – грубо спросил он девушку. Никудышное настроение вовсе катилось ко всем чертям.

– Мартини со льдом, если можно, – услышал он.

– Я спрашиваю, чего еще ты хочешь от меня? Снова назвать меня предателем? Или как там… малодушным? Ты все знаешь: я бросил товарищей и утек на лодке.

– Это правда для меня. А у тебя есть своя правда?

– Моя правда – это моя совесть. На ней есть большие черные пятна. Бармен, – Сергей пощелкал пальцами и бросил на стол сторублевку. – Мартини со льдом для дамы. И свиную отбивную.

Сергей не верил, что они идут вдоль освещенной улицы Адмирала Ушакова и он рассказывает Лене «общую» правду. Вот ведь прицепилась! Подавай ей хоть какую! Поначалу он не знал, как и с чего начать, также не хотел допытываться, что там ей набрехали в разведуправлении: ей дали услышать то, что ей было положено, – даже чуть больше, чтобы она никогда не обивала порогов ни морских управ, ни прокуратур. Он как-то неуклюже начал с Комитета Совета Федерации, куда поступила секретная информация о встрече руководителей международных террористических организаций…

– Все шло по плану, – рассказывал Сергей, идя рядом с Еленой, – группа Якова взошла на борт парома – он шел не быстро, к моменту проникновения – порядка одиннадцати миль в час… Дальше случилось самое неожиданное: взрыв на пароме и «Зодиак» Якова, который оказался по правому борту. Вот тогда я бросил товарищей и утек на лодке. Довольна?

– И все же это правда для меня. Что ты скрываешь?

– Я уже говорил: скрываю большие черные пятна на своей совести.

– Я еще спрошу, можно?

– Спрашивай.

– Почему ты назвал свою лодку именем моего мужа? Это одно из тех самых пятен?

– И, может быть, самое большое.

Проводив ее до гостиницы, Перминов развернулся, чтобы уйти. Но был остановлен голосом девушки. Как и тогда, у подъезда, она не спешила зайти внутрь.

– Ты забыл одну вещь, – тихо сказала она, не обращая внимания на посетителей, проходящих мимо.

Сергей медленно подошел, положил руки на ее плечи и словно ожегся о них. Нежно запрокинув ей голову, он поцеловал ее. Впервые в жизни.

Губы у нее были мягкими и податливыми, от них исходил аромат ликера и еще чего-то невиданного доселе.

Он отстранился от нее. Издали помахал рукой.

Вернувшись на траулер, Сергей выпил полстакана «шила». Обнаружил на верхней полке какую-то бумажку.

– А-а… – пьяно протянул он. – Расходы.

Он скомкал бумажку и поджег в пепельнице. Огонь съедал цифры: «3 «АК» (автомат Калашникова) и девять рожков – $ 2100; «ПРГ» (противодиверсионный ручной гранатомет) и два выстрела – 600; 3 гидрокомбинезона, белье, маски, ласты – 1500; 3 «КА» (кислородные аппараты) – 3000; 3 ножа, 2 фонарика, часы…»

Глядя на затухающий огонь, Перминов еле слышно прошептал:

– Кому это нужно?.. Мне? Ей?

Он снова потянулся к бутылке, но передумал и с грохотом закрыл дверцу сейфа.

Спирт находился в сейфе, там же, но на нижней полке пристроился скрытый от глаз куском вощеной бумаги небольшой венок с черной ленточкой, на которой было написано «золотом»:

«Капитану Якову Моравецу от друзей».

Сергей лег на кровать и заложил руки за голову. Проваливаясь в неспокойный сон, он услышал знакомые голоса:

«Ты кого-нибудь эвакуировал?.. Почему не отвечаешь на вопрос!»

«Только свою подгруппу».

На совещании присутствовали: секретарь, постоянные члены и члены Совбеза. Приглашены: председатель Комитета по контролю за деятельностью органов внешней разведки А.А. Воеводин, начальник разведуправления Главного штаба ВМФ контр-адмирал А.С. Бушуев, начальник штаба КВФ А.П. Попов, начальник разведотдела КВФ капитан 1 ранга О.В. Бобров.

Секретарь: (…) Алексей Степанович, мы ждем ответа на вопрос.

Воеводин: Разрешите мне начать. Действительно, я проявил интерес к этому делу, даже послал на Каспий своего помощника для консультаций со специалистами – начальником отдела разведки КВФ и командиром диверсионной группы. Наверное, интерес Комитета поняли по-своему и мои помощники, и специалисты с Каспия. Что касается адмирала Бушуева, то он, насколько я информирован, никаких приказов на проведение спецоперации не отдавал.

Секретарь: Александр Петрович, это так?

Попов: Я получил устное распоряжение от контр-адмирала Бушуева. Дословно: «Парламентарии требуют от меня помощи. Обеспечь им пару суденышек и дюжину крепких ребят». Что я и сделал.

Секретарь: Обеспечить можно по-разному – для морской прогулки и охраны. Выходит, все в стороне. В стороне от провала несанкционированной операции. Этим определением можно было бы и закончить совещание (…). Кого мы не успели заслушать? Начальника разведки КВФ?

Бобров: (…) На месте я выполнял распоряжения представителя госкомитета Виталия Козырина.

Секретарь: Вы не имели права исполнять его приказы, лишь информировать представителя федерального органа государственной власти, и то в рамках закона (…). Алексей Александрович, почему я не вижу вашего помощника?

Воеводин: Я не смог его найти.

Секретарь: (…) Вы до совещания не общались, Алексей Александрович?

Воеводин: Нет.

Секретарь: (…) Соберемся через три дня. И найдите вашего помощника.

Первый вопрос, который был задан Олегу Боброву, показался каперангу каверзным. Собственно, им контр-адмирал Бушуев начал «отмазывать» высокопоставленного чиновника Совфеда от сорвавшейся операции. Если точнее, то адмирал искал временного козла отпущения. Уже нашел. Вот он, сидит напротив него, косит, как альбатрос, глазом на «высокую» комиссию, в которую вошел сенатор Алексей Воеводин. За три «льготных» дня им предстояло решить все вопросы и прийти к единому мнению: кто понесет ответственность за «провал несанкционированной операции».

Бушуев и Воеводин – неплохая компания. Им даже фамилиями не надо меняться, нервно гонял желваки капитан 1 ранга. Сенатор вряд ли раскроет рот, просто будет кивать или покачивать головой на предложения контр-адмирала, что занести в протокол, а что оставить за его рамками.

Бушуев не спросил: «Это вы отвечали за операцию?», он спросил жестче, решив сразу расставить все точки над «i»:

– Это была твоя операция?

– Так точно, товарищ адмирал.

– Кто вербовал агента, работавшего в порту «втемную»?

– Гамма – агент майора Дорофеева.

– То есть агент вербовал агента, – контр-адмирал многозначительно покивал и грозно пошевелил широкими бровями. – Вот откуда начался провал операции! Что могло произойти на пароме?

– Не знаю, я там не был, – ответил Бобров, не осознавая, что тем самым дерзит начальству.

А контр-адмирал, словно был Мюллером, тут же отреагировал:

– Ты там не был. Ты был там, – он перевел взгляд на лейтенанта Перминова.

– Согласно распоряжению командира группы капитана Моравеца, я находился на лодке в качестве командира эвакуационной команды.

– Ты кого-нибудь эвакуировал?

Молчание.

– Почему не отвечаешь на вопрос!

– Только свою подгруппу.

– Где находилась вторая лодка?

– На момент взрыва – по правому борту парома. Скорее всего, ее подмяло накренившимся паромом или затянуло в носовую брешь. Лодка шла с той же скоростью, что и лайнер, и не все бойцы успели эвакуироваться.

Холодный взгляд контр-адмирала говорил открытым текстом («текст» предназначался сенатору Воеводину): лейтенант Перминов при неожиданном взрыве на борту парома бросил своих, возможно, еще живых товарищей и ретировался на ракетный катер. Потом, разумеется, искать погибших и выживших не было смысла. Оба ракетных катера, еще какое-то время маскируясь под рыболовные суда, также поспешили убраться с опасного места.

• Предыдущая
• 40/67
• Следующая