Спецназ не сдается - Нестеров Михаил Петрович - Страница 7
- Предыдущая
- 7/67
- Следующая
– Саша Большой.
– Саша Маленький.
– Крекер.
Саша Большой и Саша Маленький подпирали потолок склада и виделись этакими стилизованными под боевиков атлантами. Джек был чуть пониже, но пошире в плечах. Крекер высокой жилистой фигурой походил на командира Моравеца (позывные «Чех»), которого в отряде за глаза называли «Икотой». Все потому, что капитан, веривший разве что в морского бога Нептуна, перед боевой операцией бросал под нос нечто вроде словесного талисмана, которое в далеком детстве ему, наевшемуся всухомятку, наговаривала бабка: «Икота, икота, сойди на Федота, с Федота на Якова, с Якова на всякого». И, выходя из склада магазина, он тоже еле слышно прогнусавил это заклинание. А на вопрос директора: «Что ты говоришь?» – ответил:
– Молюсь. О том, чтобы мне на пути больше не встречались директора мебельных магазинов.
Вопрос – почему Яков живо откликнулся на просьбу родственника – был закрыт с самого начала: страдал Андрей, автоматом страдала сестра капитана спецназа.
Сергей торопился. Глянув на себя в зеркало, увидел трехдневную щетину на подбородке, припухшие со сна веки; вчера лег далеко за полночь, а встал по звонку от Якова. Якова, которого в школе как только не дразнили. И Каином, и Авелем, Яком и просто Яшкой, на что взрывной парнишка демонстрировал свои врожденные качества бойца. Хорошее было время – на переломе спокойного, мирного и кровавого и жесткого. Жили под девизом «Ни дня без синяка». Хоть и раздували ноздри и обменивались оскорблениями и тумаками, но вроде как беззлобно. Во всяком случае, ни обиды, ни зла никто подолгу не держал.
Сергей погладил колючий подбородок: «Не брит, не чесан». Собственно, какая разница? Не на свидание же с девушкой собрался.
И тут Перминова словно прострелило, и он выругался. Идиот! Кретин! Он не спросил Якова, не приехал ли тот с женой. Ленка не упустит возможности вместе с мужем прокатиться до Москвы.
Сергей прошел в ванную, вымыл под краном голову, побрился. Снова выругался. Теперь щеки имели обветренный вид, шелушились то ли от мыла, то ли от нового двухлезвенного станка, а может, от всего сразу. Ладно хоть раздражения нет, подумал Сергей, запоздало глядя на аэрозоль с пеной для бритья, принадлежащий квартиранту.
Потертые джинсы, рубашка, короткая кожаная куртка, ботинки. Оденься он иначе, и его не узнает даже близкий друг. Этакая гражданская униформа. И никаких головных уборов, даже в лютый мороз. Последнее время исключение – это бейсбольная кепка, козырек которой надежно защищал глаза от солнца.
Остановив частника – десятую модель «Жигулей», – Сергей сел в машину и закурил, опустив стекло. Вот уже неделю он не отдыхал, а просто жил столичной жизнью. Немного ворчливой, слегка раздраженной. Даже в праздности ее виделась Сергею едва приметная суета. Ярмарки, торжества – как бы принудиловка: нужно идти веселиться, нужно идти отдыхать. Просто так уже никуда не сходишь и не отдохнешь. На даче? Это тоже принудительный отдых. Впрочем, кому как, кто как привык. А привычка – штука сложная, зачастую последнее слово остается за ней.
Водитель «десятки», проехав светофор и свернув на Балтийскую, остановил машину и указал на реставрированное кирпичное строение, отличающееся от соседних безупречной белизной оконных рам, кристальной прозрачностью стекол, за которыми, как на витрине, стояли образцы роскошной мебели: от кухонных гарнитуров до спален.
Все пятеро диверсантов были вооружены и имели разрешение на ношение и применение огнестрельного оружия. Они сопровождали груз «особой секретности», и оружие, которому позавидовал бы любой оперативник, им было необходимо. Это безотказные пистолеты на базе австрийского «глок-19»: одна осечка на семьдесят выстрелов. Пистолеты были скрыты под верхней одеждой.
Оппоненты не скрывали оружия, они приехали отстаивать свои права с «макаровскими» пукалками. Встреча состоялась неподалеку от магазина «Мебель-Интерьер», в безлюдном месте возле Никольского пруда и на равноудаленном расстоянии от поста ДПС и автозаправочной станции. Бывшие бойцы спецподразделений появились на двух джипах – «Мерседесе» и «Лэндкрузере», группа капитана Моравеца – на «Газели», принадлежащей мебельному магазину, с Сашей Маленьким за рулем. Саша по праву считался лучшим мотористом базы, и по управлению надводными средствами передвижения боевых пловцов ему не было равных.
Обычно Виталий Козырин не опускался до мелких разборок, на этот раз он изменил правилам. Что-то подсказывало ему лично вмешаться в конфликт с сенаторской мебелью, «любуясь» Ржавкой, подпитывающей Никольский пруд.
Спецназовцы, прежде чем привезти босса, осмотрели место «стрелки» и нашли его удобным во всех отношениях, включая два выезда: через Никольский на Московский проспект и через Лесные пруды на широкую Сосновую аллею.
Их вальяжный выход из иномарок сопровождался слегка напряженным голосом Крекера, ставшего у левой дверцы «Газели»:
– Выходили из избы здоровенные жлобы. Порубили все дубы на гробы… А вот и старший дуб. Чех, давай-ка я с ним поговорю.
Моравец не ответил товарищу.
Как в вестерне, два лидера неторопливо двинулись навстречу друг другу и встретились в двадцати метрах от машин. Виталий был одет в светлую замшевую куртку кроя «френч» со специальной плечевой складкой, которая дает свободу, темные брюки и коричневые ботинки. Во время серьезного разговора он имел привычку почесывать подбородок, а с прищуром его темно-карие глаза сужались в щелки.
Он, не здороваясь, заговорил мягким баритоном:
– Кто начнет?
– Я начну, – ответил командир «Гранита». – У меня пара условий. Первое: ты и твои люди забывают, кто такой Андрей Биткин. Второе: дорога в его магазин закрыта и для тебя, и для твоих людей – даже если они захотят отовариться мягкой мебелью.
Виталий развел руками; его замшевый френч был скроен настолько ладно, что нигде не морщил.
– Я не знал, что ты имеешь на него права. Давай решим эту проблему и разойдемся с миром.
Яков был удивлен. На какое-то время ему показалось, что дело сделано, что этот человек с мужественным лицом и ровной осанкой действительно не знал о чьих-то правах на бизнес Биткина и были ли они. Но, как правильно заметил Андрей, капитан спецназа был далек от бандитских приемов и тактики, разве что слышал о них и механически пытался анализировать. Он был обучен с ходу решать любые задачи, которые ставились перед ним командованием, сейчас же, прибыв в Москву на полулегальной основе, действовал самостоятельно. Основа его работы – информация, сейчас же он работал, базируясь лишь на словах своего родственника.
Видя замешательство на лице собеседника, Виталий чуть приоткрыл в своей фирменной улыбке идеально ровные, какие-то стерильно-белые зубы. Он понял, что разговаривает с новичком в этом деле, с первых же слов капитана.
– Кого ты представляешь? – спросил Козырин.
– Я представляю самого себя.
– Тогда назовись. Я вижу тебя впервые, но наверняка слышал твое имя.
Примерно в это время тройка спецназовцев, среди которых были два кандидата в мастера спорта – по боксу и греко-римской борьбе, – шагнула за порог склада. Андрей не ожидал очередного вторжения и замешкался с ответом на вопрос. Боевик, весом за сто килограммов и устрашающих размеров грудной клеткой, обхватил затылок директора широкой ладонью и резко надавил, встречая его голову коленом. С окровавленным лицом Андрей отлетел в угол помещения. Далее на вопросы отвечал, сидя на полу и прислонившись к ящику:
– Он командир группы морского спецназа… – Скажи он эти слова в иной ситуации, в них не было бы ни заносчивости, ни высокомерия, разве что прозвучали бы они наивно, даже с долей беспомощности.
– Как его зовут? Где дислоцируется его отряд? – продолжали сыпаться вопросы.
Боевики были настолько хорошо подготовлены физически и, главное, морально, что, полагал Андрей, с ними вряд ли могли потягаться, объединившись, Александр Ковалев по кличке Саша Маленький, способный отбиться от десятка противников, и дагестанец Саша Большой. И те и другие давно забыли, что такое сострадание, и по одной причине: в силу своей профессии.
- Предыдущая
- 7/67
- Следующая
