Таймер для обреченных - Нестеров Михаил Петрович - Страница 37

• Предыдущая
• 37/64
• Следующая

Его черная униформа промокла. Ему показалось, капель с новой силой бьет его в наголо стриженную голову, плечи, разлетается в пыль, отскакивая от боевого оружия.

– Я шесть лет командую противодиверсионными группами, – донесся до него приглушенный голос Романа. – О любом противнике знаю столько, сколько он сам о себе не знает. А тебя, Витя, я знаю как облупленного. Где ты сейчас, Витя? В грузовом трюме? Стоишь у переборки?

Смех…

Очередь из «каштана» вслепую. Затхлое пространство прошили пули. Магазины «каштанов», как и у Виктора, были набиты поочередно обычными патронами и трассерами. Даже в спокойной обстановке казалось, что лупят два автомата, тогда как работает один.

Только здесь, на «Крылове», Виктор понял, чего добивается Роман. Он мог придушить бунтаря голыми руками в комнате общаги и бросить труп в море. Парубный заставлял своих бойцов расписаться кровью под контрактами «Амана». Для них это был самый сверхпрочный цемент.

Огненный дождь выгнал Виктора в другой отсек. И там он сразу же напоролся на двух сослуживцев. Они встречали его, затаившись по обе стороны от лаза. На него словно накинули сеть, и он не мог оказать сопротивления. По сравнению с ними, легкими и мобильными, словно одетыми в пластичный неопрен, он виделся водолазом в тяжелом облачении. Уже безоружный, он попытался выхватить нож, но его сразил сильный удар по голове.

Он начал приходить в сознание на верхней палубе. Он лежал на мокрых досках меж двух люков и грузовых колонн. Он смотрел на дымовую трубу и недоумевал, почему из нее не валит черный дым. «А-а… – пронеслось у него в голове, – вот в чем дело».

– В ожидании наглядной иллюстрации, – услышал он Парубного.

Роман стоял справа от него: высокий, сильный, мускулистый, бритоголовый, облаченный в черный комбинезон и высокие ботинки. Его кумиром был Виталий Кличко – шоумен, писатель, политик и боксер. Коронный удар Романа – прямой правой. Никто из противодиверсионной группы не мог устоять перед ним в рукопашной.

– Прости меня, брат, – напыщенно начал Роман, глядя на Виктора сверху вниз, – за то, что я – спецназовец. За то, что мне нравятся деньги и не нравится нищета. Ты встал у меня на пути, а я по сторонам не смотрю и обходные пути не выискиваю, я просто делаю свое дело. – Он присел на корточки и отер ладонью мокрый лоб Калюжного. – Почему ты решил, что ты лучше меня? К чему этот твой закидон: забери деньги, мне они не нужны? Значит, ты примерный мальчик, а мы уроды?

– Чего ты тянешь, сука?! – Виктора бил сильный озноб, словно он уже корчился в агонии. – Сожрать хочешь и все не можешь наглядеться?

Роман встал.

– Поднимите его, – приказал он двум бойцам, – держите за руки.

Два рослых спецназовца рывком подняли Калюжного на ноги. Парубный с коротким замахом ударил его левой в печень и правой в голову. Виктор обмяк на руках сослуживцев. Роман вынул десантный нож и передал его сержанту Вадиму Савенкову.

– Убей его.

Вадим без лишних слов вонзил клинок в грудь жертве, провернул его и резко выдернул. И быстро шагнул в сторону, словно уходил с линии огня. Из раны брызнула кровь, оросила Романа и сержанта и тех, кто не успел отпрянуть.

– Ему легко умирать, – заметил Парубный. – Он без сознания. – Взгляд старлея пробежал по кругу, на мгновение задерживаясь на каждом бойце. – Любой другой на такую милость может не рассчитывать. В воду его, – он кивнул, не глядя на бездыханное тело Калюжного. Посмотрел на небо, набухшее от дождевых облаков, багряных под закатившимся за горизонт солнцем. Подумал, что к утру дождь смоет все следы на тренажере.

Утром Роман Парубный встретился с Новицким в Старой части города на Караимской улице. Они прошли в глубину двора через железные ворота. Двор был вымощен белыми плитами и делился на три малых двора, напоминающих собой дворы древнего Иерусалимского храма. На входе Яков вымыл руки под мраморным фонтаном, пробежал глазами по мемориальным плитам с письменами на древнееврейском языке. Он первым прошел во дворик-колоннаду, где на восточной стороне в палисаднике вилась виноградная лоза.

Новицкий указал рукой вправо от себя:

– Там третий двор – двор ожидания.

– Я знаю, – ответил Роман. – Я сто раз здесь был. Пиво пил.

– Ты пил пиво в храме?!

– Я пил пиво на открытом воздухе. Пустую посуду уносил с собой. Я что, задел твои религиозные чувства?

Новицкий представил себе громилу Парубного, одетого, как и сейчас, в теплую спортивную куртку «Найк» и кроссовки. Он напротив алтаря, над которым – в золотом ореоле две скрижали завета с десятью заповедями. Он читает: «Не убий». И прихлебывает из бутылки. «Не укради». Еще один глоток. Напротив алтаря – в виде хоров в два этажа – помещение для замужних женщин. Парубный оборачивается и запивает пивом очередной завет: «Не возжелай жену ближнего твоего». Господи, а какие же мысли были у него в голове при виде «мошав зекэним» – седалище старцев?.. Но пустую посуду уносил с собой.

– Там двор ожидания, – напомнил Новицкий. – И я хочу спросить: чего еще непредвиденного ожидать от тебя? Ты решил проблему? – спросил Яков, одетый поверх куртки в непромокаемую накидку.

– Концы в воду, – лаконично объяснил Парубный.

– Калюжного не будут искать?

– Некому искать. – Роман поддел ногой камешек, и тот проскакал до следующего дворика. – Родителей у него нет.

– Родственники?

– У него же нет квартиры!

– Ну да, ну да, – дважды покивал Новицкий. Он предчувствовал нечто подобное и на эту тему с Романом беседовал не раз. Отношения в его подразделении были поставлены по типу «если ты не заложишь товарища, он заложит тебя». Такой принцип повышал бдительность, но разлагал боевую группу изнутри и снаружи. Романа это устраивало по одной причине: подразделению скоро придет конец. Оно в его представлении было машиной – старенькой, но надежной, на ходу, заводящейся с полуоборота; машиной, которую не жалко пустить по бездорожью, протаранить ворота; царапины и вмятины на ней – шрамы, заработанные в бою.

– Подобное больше не должно повториться, – предупредил Новицкий. Это происшествие заставило его засомневаться в надежности группы, и он не скрывал своего недовольства.

– Ты похож на мою горницу в общаге, – перебил его спецназовец. – Чем больше убираешь в ней, тем грязнее она становится. Пока что я на совесть отрабатываю деньги. Главное, положись на меня, а я сам разберусь со своими трудностями. Да и выбора у тебя нет. Погоди, не вставай в стойку. Если мне что-то не понравится в тебе, я решу, что денег, которые ты мне заплатил, мне выше крыши. И ты проснешься на дне моря с камнем на ногах. Пока же я думаю, что денег мне мало. Я получил аванс и хочу получить под расчет.

«Начал с опытных партий, закончить хочет производством», – ухмыльнулся Новицкий. Он мог обломать этого громилу за пять минут, особо не напрягаясь. Но его пока что устраивало тупое рвение Романа.

• Предыдущая
• 37/64
• Следующая