Падение сквозь ветер - Никитин Олег Викторович - Страница 64
- Предыдущая
- 64/73
- Следующая
Лошадь крупно дрожала под магистром.
Он расслабился и тронул поводья, но вдруг заметил, что бывшая полупустой улица заполнена десятком мужиков деревенского вида, стоящих по обе стороны от него, перекрывая отходы. Они хмуро сжимали свои нехитрые орудия – какие-то ржавые вилы, топоры и прочую домашнюю утварь. Арбалета ни у кого не было.
Из калитки робко вышла женщина, молча наклонилась над неподвижным мальчишкой и провела рукой по его растрепанным волосам. Валлент с усмешкой наблюдал, как она подняла его на руки, не обратив внимания на барахтающуюся в мусоре курицу – кажется, у нее были сломаны ноги и крылья – и, скованно пятясь, скрылась за забором. Нерастраченная энергия волнами прокатывалась по телу магистра, судорогами отдаваясь в кончиках пальцев. Он зло осклабился и вытянул левую руку вверх, к небесам, требуя у них поддержки, и по его желанию горячая энергия потекла сквозь ладонь, наполняя тело солнечной силой. Из пальцев правой руки непроизвольно стали срываться мелкие иззубренные молнии, одна из которых слегка опалила ухо Скути.
– Я – ваш Бог! На колени! – неожиданно для самого себя заявил он и провел вокруг поднятой рукой, взметая пыль на расстоянии нескольких локтей от лошади. Земля оплавилась и образовала неровные, гладкие желобки, оказавшийся на пути луча мусор почернел и рассыпался пеплом. Кольцо Мастера ощутимо обожгло фалангу.
Часть жителей квартала опустила «оружие», в сомнениях обмениваясь взглядами, а один громко сказал:
– Чудо жизни! Создай что-нибудь, а не убивай – и будь Богом, самозванец. А мы вознесем тебе хвалу.
– Служителей «Храма» наслушался? – разозлился Валлент. Крестьянин ударил в его самое уязвимое место, и мысль, что его может одолеть в споре какой-то мужлан, оказалась для магистра невыносимой. Он поднял лицо к яркому небу и мысленно воззвал к мирозданию, яростно требуя наделить его магией оживления. Через минуту он повернулся к курице и с силой попытался направить на нее часть своей тяжело колышущейся ауры. Вместо энергии жизни с его рук сорвалась короткая чадная молния и спалила гнусной «птице» хвост, заставив жертву подскочить на пару локтей вверх и хаотично забить в воздухе всеми своими перебитыми конечностями. Валлент обессиленно обмяк в седле, послав несколько жутких проклятий по адресу «истинного» Бога. Его заглушил гоготом мужиков, с хамскими физиономиями опиравшихся о свои орудия.
– Говоришь, ты Бог? – сквозь смех заметил тот же скептичный житель квартала, медленно приближаясь к Валленту с поднятыми вилами. Земля дрогнула под ногами недоверчивых зрителей, готовившихся расправиться с пришельцем, и разметала их по сторонам – сработала одна из эффективных иллюзий, освоенных магистром при изучении труда Лаггеуса. Скути встала на дыбы, сбросив седока в пыль, но он успел выставить согнутые в локтях руки и тотчас вскочил, готовый отразить нападение. Пока бывшие крестьяне поднимались и подхватывали свое «оружие», он уже заканчивал произносить первое пришедшее на память заклятие из Берттола. С неба упала тугая волна воздуха, совершенно не задевшая своего создателя: зато все остальные, включая Скути и нескольких незадачливых куриц, были сметены и отброшены к стенам домов и вдоль улицы, на десятки локтей. Стекла в зданиях лопнули и с перезвоном осыпались внутрь, а хилый забор за спиной магистра с треском упал, рассыпавшись на отдельные доски.
– Я – Бог, – отирая с ресниц и бровей дорожную пыль, твердо, вполголоса ответил он размазанному по фасаду оппоненту и склонился над своей лошадью. Изо рта у нее текла кровь, а глаза уже стали мутнеть – видимо, ей досталось больше, чем другим. Валлент переступил через нее брюхо – нужно было скрыться, пока не сбежался весь окрестный народец. Сейчас они еще прятались по своим темным щелям, опасаясь попасться могучему магу на глаза, и недоумевали по поводу его разрушительной злобы. «Наверняка думают, что в городе завелся сумасшедший маг-убийца, – насмешливо подумал он, свернув в ближайший переулок и удаляясь от места побоища. – Пусть: тем легче они примут мою способность к деторождению и восславят в веках». Горечь от собственного бессилия как «создателя» временами накатывала на него, отрезвляюще промывая сознание. Спустя четверть часа, едва переставляя ноги, магистр понял, что потерял всю накопленную мощь и уязвим как никогда. Ослабевший вследствие недавнего близкого контакта со стихиями воздуха, огня и земли, он сел на прибрежный камень и стал бездумно следить за вялыми листиками, проплывающими мимо него.
«Что я делаю? – размышлял он с отстраненной ясностью, впервые за последние дни освободившись от наплыва безликой, инородной энергии мироздания. – Человек ли я сейчас?» Сцена насилия над незнакомым мальчиком показалась ему дикой и противоестественной, как будто что-то чуждое проникло в душу магистру и заставило испытывать свои новые, чудовищные способности на первом попавшемся живом «материале».
Мутные воды Хеттики проплывали перед ним, мертвые до самого дна – ни единой зеленой блестки не мелькало в ее глубине.
«Неужели только так я могу избавиться от напряжения? – Безответные вопросы ленивыми червями копошились в его очистившемся в тупом разрушении разуме. – Такова, значит, плата за магию жизни?» И еще несколько столь же бессвязных мыслей посетили его голову, пока он неподвижно восседал на гладком валуне.
Визит к шуггеровской жене потерял для него всякую привлекательность, общее оцепенение организма едва позволило ему подняться и продолжить свой путь в сторону ремесленной школы. Сейчас он всерьез опасался преследования и даже снял плащ, повесив его на руку. Несколько раз Валлент оглянулся, но набережная была пуста, только вдалеке прогуливалась случайная молодая пара. Они не обращали на магистра внимания, и он успокоился, вернувшись мыслями к расследованию. «Свидетелей преступления всего двое, – думал он, старательно отгоняя от себя видение кровавых ран на груди мальчика и полумертвой Скути. – Это сам убийца Шуггер и Маккафа. Вивисектор наверняка будет отпираться, а еще того хуже, вздумает меня уничтожить: и скальпелей, и силы у него довольно. Следовательно, нужно встретиться с Маккафой и допросить ее».
Погода для начала августа стояла необычная – прохладная и ветреная. Валлент поднял едва тронутый желтизной лист ясеня и взглянул на него «проникающим» зрением. Плоский кусочек некогда живой древесной плоти все еще нес в себе бледные зеленые искорки, вяло ползавшие по бурым жилкам. Черное омертвение захватило большую часть листка, и лишь в гладком хвостике еще гнездился едва заметный осколок ауры. Магистр, поддавшись внезапному исследовательскому порыву, приказал своей собственной жизненной оболочке выделить часть себя павшему обрывку дерева. Шея, обезображенная вулканчиками гноя, ощутимо нагрелась и направила узкий ручеек искристой зелени непосредственно в правую руку, сжимавшую листок. Тот встрепенулся и расправил края, а острый желтоватый кончик как будто потемнел. Однако спустя минуту, когда Валлент прекратил поддержку ауры в листе, тот снова съежился и вернулся в прежнее состояние. Следователь разжал пальцы и выпустил «подопытного» на волю. Небольшого усилия оказалось достаточно, чтобы мироздание вновь одарило его своим теплом и принялось восстанавливать силы «своего» человека.
«Я всего лишь подтвердил старое наблюдение Мегаллина: жизнь нуждается в непрерывной поддержке». Магистр сейчас уже с трудом вспоминал описание опытов погибшего мага.
С каждым шагом бодрость возвращалась к следователю, и вскоре он уже раздумывал над тем, не повернуть ли ему назад, чтобы навестить-таки Таннигу. Но здравый смысл взял верх. Пожалуй, ему не стоит больше появляться в районе Восточной улицы, чтобы понапрасну не плодить бестолковые жертвы. Вернулась и ясность мысли, огорошив Валлента вопросами: «Неужели Деррек сам не изучил показания охранной системы Ордена? А если все-таки изучил, почему не разоблачил Шуггера?» Никакой связи с событиями сегодняшнего дня они не имели, тем сильнее задев следователя, так что тот в недоумении остановился и рассеянно уставился вдаль. «А если он знал о Шуггере, почему указал на Даяндана?» Очевидно, Деррек хотел запутать Валлента, осложнив ему расследование – если секретарь вскрывал своего крокодила, а это наверняка имело место, другого оправдания его ложным указаниям не было. Магистр даже несколько раз хлопнул себя ладонью по голове, будто желая основательно встряхнуть ее содержимое. «Почему он покрывал Шуггера? – такая скудная мысль родилась у него через несколько минут. – Неужели он в действительности не хочет, чтобы я раскрыл это преступление, и лишь подчиняется желанию Императора?» Так и не придумав ни одного, даже самого неправдоподобного объяснения Дерекковым действиям и словам, он вновь пошел вдоль реки, постепенно возвращаясь мыслями к более насущным проблемам. Сейчас вовсе не смерть Мегаллина по-настоящему волновала его, а ускользающая от него магия жизни.
- Предыдущая
- 64/73
- Следующая
