Рассказы и стихи - Никитин Олег Викторович - Страница 18

• Предыдущая
• 18/23
• Следующая

Наверное, где-то есть огромное кладбище, где лежат не исполнившиеся человеческие мечты. Хотя, может быть, его и нет. Мне кажется, это поле без травы, над которым нависает вечно грозовое небо, но из которого никогда не пойдет дождь. Там даже ветра нет.

Вообще-то мечты, как правило, нематериальны, но здесь они обрели свою форму. Вот, например, огромный, покореженный взрывом монумент, из которого торчат клочья арматуры – это чья-то мечта о славе. Там и деньги – они валяются повсюду, разного достоинства – дукаты, франки, рубли, доллары.

Есть там и моя мечта. Вот старый фанерный щит с облупившейся краской, из тех, что применяются на соревнованиях по стрельбе. В нем одна дырка – с самого краю, в уголке. А может, не поздно выстрелить еще раз?

Однажды охотник встретил в лесу медведя, но не испугался, а, конечно, в него прицелился. Но вдруг медведь сказал:

– У тебя ружье не заряжено.

– Сейчас проверим, – ответил охотник и выстрелил.

Хороший был медведь. А может, это был я?

1987

Игорь вернулся от девчонок поздно – засиделись за картами. Он спросил было Ленку, не возьмет ли она его на ночь к себе в кровать, но у той как раз начались месячные. Пришлось тащиться в свою нору в левом крыле барака, потому что Ленку уважали, и никто из девчонок не пригласил Игоря в свою койку.

Сергей, конечно, уже лег спать. Игорь с неприязненной завистью постоял над ним, включив настольную лампу, а затем медленно, с протяжным шуршанием извлек из тумбочки окровавленный молоток. Наклонившись над соседом, Игорь прислушался к его мерному сопению: спит или нет? У Сереги была странная причуда – он никогда не оставался у девушки на ночь, всегда возвращаясь в свою комнату.

Потрепанный в битвах молоток привычно оттягивал руку.

Тяжелый, покрытый по углам ржавчиной, с треснувшей сальной ручкой, он погубил уже тысячи клопов. Предвкушая славную охоту, Игорь влез на спинку своей кровати. Отставший вдоль потолка край обоев негромко похрустывал, шевелясь – насекомые ползали под ним, вспугнутые светом. Вытянув руку, Игорь стал быстро простукивать стену, с наслаждением наблюдая, как струйки крови из лопающихся клопов брызгают вверх, слушая, как трещат их отвратительные тельца и представляя, как под слоем бумаги, придавленные неимоверной тяжестью, ломаются их конечности и панцири, превращаясь в осклизлые лепешки запекшейся человеческой крови. Ему даже показалось, что гнусные твари издают предсмертный писк, последним усилием исторгая его через сведенные мучительным спазмом челюсти.

В общаге было тихо, даже неугомонные девчонки уже уснули. «Черт бы побрал эти экзамены!» – зло подумал Игорь. Одна надежда – Серега или Ленка поделятся шпаргалками.

Рука его уже работала прямо напротив головы, тут-то и виднелся самый заметный бугор на обоях. Видно, крупная тварь вызрела на студенческой крови. Тщательно обстучав кочку со всех сторон, Игорь еще немного помучил насекомое, то приближая к нему молоток, то отдаляя, и если бы в мелких хитиновых головах кроме челюстей были еще и мозги, проклятый клоп уже сошел бы с ума от страха. Насладившись мучениями гада, Игорь размахнулся и ударил в самую середину бугорка, предвкушая обильный выплеск густой крови.

Из-под обоев хлынула темная, рубиновая струя. Кровь была почти переварена, так тяжела и насыщена, что сразу упала вниз, расплывшись у Игоря на лбу бурым пятном. Часть при этом угодила в правый глаз.

– Б…! – выругался он и от неожиданности выронил молоток. Тот с мягким стуком упал на одеяло, Игорь замер, прислушиваясь – но Сергей, приучившийся спать при любом шуме, так и не проснулся.

Глаз защипало, и бурое пятно расползлось в поле зрения. Полупереваренная клопом кровь попала на зрачок, разъедая его словно кислота. Голова внезапно закружилась, а пятно на лбу стало горячим и липким. Тяжелый, приторный запах растекся вокруг Игоря, вязкой ватой застывая в ноздрях.

Держась рукой за стену, он слез со спинки кровати и, зажмурив пораженный глаз, пошел в туалет. В долгом коридоре, освещенном парой лампочек – в начале и конце – было тихо, и шаги по вытертому кафелю звучали словно похоронный набат в обернутый мешковиной колокол. Несколько раз Игорь хватался за стену потной ладонью, чтобы не упасть от внезапной слабости.

«Что это со мной?» – в страхе думал он всю дорогу.

В туалете он почти на ощупь включил свет и подошел к треснувшей раковине. Из крана полилась жидкая струйка ржавой воды, но ждать было невыносимо, и он сунул под нее пылающий лоб, смывая с него кровь и протирая пострадавший глаз. Но жжение все никак не проходило. Игорь поднял тяжелую голову к зеркалу, чтобы рассмотреть себя.

Сквозь застарелые разводы помутневшего стекла и сеточку трещин на него смотрело чужое лицо. В первый момент Игорь не поверил своим глазам. Дотронувшись до подбородка, он нащупал растущие в уголках рта изогнутые, острые, зазубренные лезвия. Правый глаз непрерывно увеличивался, раздвигая веки, постепенно превращаясь в матово-черный шар размером с кулак, и разрываемая на лице кожа нестерпимо болела.

Зажав ладонью распухающий рот, Игорь сдержал крик и отвернулся от зеркала. Но жвала все лезли и лезли из углов его рта.

– Нет, – еле раздвинув вытянувшиеся в струнку губы, прошептал он и схватил обеими руками жвала, но лишь поранился об их острые края. Тотчас язык его, словно почувствовав вкус крови, высунулся наружу. Пошевелясь, он слизал с челюстей капли Игоревой крови и забрался обратно в рот, будто глист в желудок.

Через несколько минут лицо Игоря завершило трансформацию. Теперь его голова представляла собой помесь человека и клопа. Лоб покрывала густая и жесткая щетина черного цвета, жвала длиной в пять-десять сантиметров конвульсивно сжимались, перекашивая «лицо». Высохший язык трепетал в гортани, явный рудимент, поминутно показывая свой ярко-красный кончик.

Остатки человеческого сознания окончательно покинули Игоря, и поселившийся в нем клоп понял, что сейчас ему нужна только свежая человеческая кровь. Переваливаясь на ставших чужими ногах, временами падая на руки, он заковылял прочь, закрыв человеческий глаз. Второй, черный и бездонный, словно крутился на невидимых шарнирах и ощупывал пустынный, мрачный коридор в поисках теплой крови. Чутье вело клопа обратно, в знакомую комнату. Пару раз он ткнулся головой в другие двери, но они были заперты.

Наконец он наткнулся на полуоткрытую дверь, по запаху поняв, что тут – его жилище. Поводя круглым глазом и принюхавшись, он безошибочно определил местонахождение жертвы. Жвала конвульсивно дернулись, с них закапала едкая, пахучая влага. Опустившись на колени, Игорь подобрался к постели человека и нетерпеливо откинул край одеяла с его ног. В животе взорвались тысячи ощущений – страсти, предвкушения, голода и восторга. Острия клыков нежно скользнули по волосатой человеческой икре, раздвигая нежную кожицу.

Оросив ранки обезболивающей слюной, клоп приник к порезу и стал жадно слизывать обильную пищу. Покончив с одной раной, он перешел ко второй, раздвинув ее полузасохшие края горячим, твердым языком. Вспоротая человеческая плоть податливо распахнула бурые мышечные волокна, и кровь полилась прямо в подставленную пасть клопа.

• Предыдущая
• 18/23
• Следующая