Стеклянная пыль - Никитин Олег Викторович - Страница 6

• Предыдущая
• 6/35
• Следующая

Какое-то время Пава молча хмурилась, но вскоре не выдержала и прокричала мне в ухо просьбу заткнуть эту коллективную пасть. В лесу воцарилась тишина.

– Если ты не хочешь ничего объяснять, то и не надо, – обиженно заявила Пава. – Вовсе незачем так орать.

– Давай подождем до вечера. Я сам ничего не понимаю.

Тут вмешалась Геша со своими претензиями, и насекомые обрели свои занудные голоса. Несколько особенно нетерпеливых пернатых также исторгли пробные хриплые звуки, и мы продолжили наш поход.

Ближе к полудню мы вышли на небольшую прогалину рядом с поваленным деревом. У его сломанного основания мрачно возвышался желтый остов крупного экземпляра либи. Тщательно обглоданные кости, практически скрытые буйной порослью, рассыпались горкой, отдельно лежал мелкий череп зверя. Когда мы проходили мимо него, Геша вскрикнула и остановилась, глядя на что-то необычное. Она показала мне два небольших круглых отверстия рядом с глазницами и пояснила:

– Это очень похоже на следы от стрел.

После находки Геша старалась держаться ко мне поближе, и, порой посматривая на нее, я отмечал, что она чем-то изрядно озабочена. Когда солнце находилось в зените, мы выбрали относительно чистое место в лесу и устроили привал.

– Берни, ты вообще-то помнишь хоть что-нибудь? – как-то вскользь спросила меня Геша.

– Только то, что было три месяца назад и позже, – ответил я.

Постучав друг об дружку двумя кусками кремня, я высек искру и развел костер, и Пава принялась разогревать на огне кое-какие припасы, заботливо сунутые Лумумбой в котомку. Геша извлекла из кармашка своей шкуры маленький зеленоватый, слабо светящийся кристалл. В моем мозгу даже всплыло для него название – призма.

– Это мой личный атрибут, освященный и заряженный Хранителем. Сейчас он работает как компас и показывает направление на Тана. – Геша досадливо поморщилась, отмахиваясь от слепня. – Однако сияние слабое, значит, Тан от нас далеко.

– Начни-ка сначала, – мрачно посоветовала Пава, на лице которой ясно читалось страдальческое непонимание.

Пока Геша вела свой рассказ, мы продолжали нашу скромную пирушку. Солнце успело далеко склониться к западу, когда я уже знал кое-какие факты своей прежней жизни. Вкратце дело обстояло следующим образом.

Правитель моей страны, Хранитель Артефакта Вольдемар некоторое время назад столкнулся с трудностями. Его неустанная забота о благополучии и процветании подданных, выражавшаяся в стремлении к увеличению полезной психоэнергии на душу населения, встретила непонимание со стороны так называемых технократов. Они вооружились идеей, будто использование психоэнергии Артефакта, или Лучепреломляющей Призмы, порочно, вредит здоровью и ставит население в унизительную зависимость от Хранителя. Это поколение детей бедных землевладельцев, осевших в столице, не верило в искренность желания Вольдемара улучшить жизнь народа путем лучшей эксплуатации Призмы. Опасная зараза распространялась благодаря деятельности самых активных членов «секты», которые придумали систему орошения полей, так называемые мельницы, угольные печи и прочую дребедень. Влияние Артефакта, поддерживавшего жизнь в государстве, а с ним и власть гуманного монарха Вольдемара, стали ослабевать. Наконец состоялся суд, и смутьянам воздалось по заслугам: многие осели в специально предназначенной для знатных узников крепости, где вели уединенную жизнь отшельников, а наиболее зловредный бунтовщик был сослан в дальнюю колонию без права возвращения и переписки. Ему вживили в макушку мелкий осколок призмы для контроля над его перемещениями, хотя сам он не знал, где именно в его теле находится датчик.

Пока Геша вещала, я старательно пытался оживить свою угасшую память, но ничего не добился. Я чувствовал себя ужасно неловко, будто мне поручили сделать что-то важное, а я об этом забыл и, что самое странное, ничуть об этом не жалею. Переживания Вольдемара казались мне какими-то надуманными, хотя объективно я готов был понять его беспокойство. Мне нравилось жить с в этой дикой стране, хотя порой где-то глубоко внутри шевелилось ощущение нереальности окружающего. Я успел привязаться к своей невесте, оказавшейся ею почти случайно после того, как я оттузил ее прежнего воздыхателя, зачем-то прицепившегося к малозначительной детали моей «цивилизованной» одежды. Мне казалось, что местная жизнь более естественна, чем полумифические коллизии неведомого государства, пусть даже и моей предполагаемой родины.

Пава выглядела откровенно испуганной. Чувствовалось, что ее так и подмывает зареветь, затопать ногами и вцепиться Геше в волосы, а то и в глаза. Не случайно рассказчица не сводила с ее рук настороженного взгляда.

Но самым ужасным в этой история оказалось то, что я, оказывается, был женат, причем на дочери маркграфа Колябича, едва ли не крупнейшего землевладельца.

После разглашения этой информации началось нечто ужасное – Пава свирепо бросилась на соперницу и осуществила-таки свое намерение. Лес наполнился оглушительными воплями обеих девиц, и очень быстро все было бы кончено, если бы я не разнял обезумевших путешественниц.

– Я всего лишь сестра жены этого монстра, – зло заявила Геша, неприязненно буравя меня смутным взором.

– Проклятье, Пава! – взревел я. – Мне тоже довольно странно выслушивать о себе какие-то басни, однако приходится принимать их на веру. Пока что я не отказывался от своих планов, я просто вынужден их пересмотреть. А что я решу, в какой-то степени зависит и от тебя. Кроме того, я еще не понял, каково мое место в той нелепой картинке, которую ты, Геша, любезно перед нами развернула.

– Спутался с какими-то дикарями, – заявила Геша с недобрым видом, – а ведь ты известный в стране человек. Мне понятно твое желание отделаться от Лидии, но зачем при этом отказываться от всего? Реднап, между прочим, не заставлял тебя отправляться в колонию, он просто предложил, а ты ухватился за эту возможность, будто это твой единственный шанс что-то изменить в своей жизни.

– Продолжай, – устало отвечал я, подбрасывая веток в едва тлевший костерок.

– Когда вдруг исчез сигнал от призмы Тана, это обеспокоило Первого Ландлорда Реднапа. Тан не пробыл в ссылке и одного года, и Реднап с согласия Хранителя попросил тебя отправиться на разведку.

– Почему же именно меня?

– Думаю, ему казалось, что тебе будет полезно отвлечься от проблем с Лидией, но самое главное – ты едва ли не единственный, кроме Хранителя, кто был бы здесь в относительной безопасности. Вспомни о своем умении нейтрализовать опасные для тебя намерения… Ты ухватился за его предложение, и на другой день тебя забросили в ту же точку, где в последний раз отметили присутствие Тана. Но похоже, что тебя здесь ждали, – с некоторой долей сомнения прибавила она.

– Ясно, – сказал я. – Меня стукнули по голове, когда я приходил в себя после перехода.

– Я, может быть, и ждала Берни, – сварливо вступила Пава, – но не настолько, чтобы тут же лупить его. Сейчас, понятно, другое дело. Попадись ты мне тогда и знай я, чем это закончится, я бы вздула тебя почем зря.

Мне не оставалось ничего иного, как кисло рассмеяться.

– Я не понимаю, – сказал я, – как можно куда-нибудь «забросить» человека? Я что – камень?

– Такое может сделать только Хранитель, – ответила Геша, и на ее лице мелькнуло странное выражение, как будто она увидела божество. – К сожалению, это дорога в один конец. Знаю только, что она ведет через Ничто, хотя я сама ничего не успела понять… Что касается удара по голове, то речь идет об этом гнусном бунтовщике Тане, – обращаясь к Паве, вежливо пояснила Геша. – Скорее всего, он действительно несколько дней подстерегал проверяющего с дубиной в руках. Обнаружив твое прибытие, он разыскал тебя в лесу и… а потом присвоил твою призму – неясно, правда, зачем, ведь он не сможет ее использовать – и перетащил на алтарь. Но вот что поразительно – как он заблокировал сигнал от своей микропризмы? Ведь это невозможно сделать, не имея на голове металлической каски!

• Предыдущая
• 6/35
• Следующая