Артания - Никитин Юрий Александрович - Страница 26

• Предыдущая
• 26/169
• Следующая

Щажард тонко улыбнулся.

– Зато заслужил славу мудрого, доброго, всепрощающего, справедливого правителя.

– Да не от всепрощения, – огрызнулся Тулей. – От бессилия! Вот и живем теперь среди… среди…

Щажард подсказал мягко, в голосе глубокое сочувствие:

– Среди нормальных. Сами тоже нормальные. Уже. Но мы еще помним, хоть с каждым днем все слабее, что такое – безумство!

Тулей вдруг зябко передернул плечами. Голос дрогнул:

– Ты так его хвалишь… А что, если в самом деле соберет… меч?

– Жизненный опыт, – сказал Щажард тихо, тцар уловил печаль в голосе, – да и немалые жизненные наблюдения говорят, что все влюбленные клянутся исполнить больше, чем могут, но не исполняют даже возможного!.. Что им застит глаза, не знаю. Наверное, слишком стар, чтобы понять. Но это значит, что дикарь не соберет весь меч. Погибнет в поисках. Но… возможно… только возможно!.. что сумеет добыть и принести хотя бы рукоять или ножны.

Тулей подумал, кивнул:

– Да, уже это было бы неплохо. Решено!

– Но пару дней надо взять на раздумья. Для важности. Простой народ… а артане все простые, как муравьи, будут уважать больше.

Скилл с воеводами отправился в корчму при постоялом дворе. Звали и Придона, но Придон только представил это затхлое помещение с запахами кухни, кислого вина и дешевого пива, скривился. В Куябе достаточно чудес, лучше уж походить по городу.

Аснерд многозначительно заметил, что в корчме не только пьют, там разный народ бывает, очень разный, но Скилл обнял воеводу за плечи и увел, сказав, что Придону сейчас не до интересов Артании.

Немного пристыженный, Придон вспомнил, что в корчме всегда можно узнать многое от торговцев, контрабандистов, его спутники умеют совмещать приятное с полезным, но вдруг с ужасом ощутил, что в этот момент для него в самом деле интересы Артании как-то поблекли.

Он крикнул мальчишке:

– Оседлай коня!

– Господин собирается уезжать?

– Нет, – ответил Придон, – немного поброжу по городу.

Мальчишка удивился:

– На коне?

– Не на козе же, – ответил Придон, он не понял, что удивило малолетнего куява.

Мальчишка торопливо оседлал его жеребца. Придон прыгнул в седло и сразу ощутил себя намного увереннее и сильнее. И потому, что смотрит с высоты рослого коня, и потому еще, что за плечами огромный боевой топор. Кто бы ни посмотрел, сразу начинает разговаривать уважительно.

Правда, когда выехал за ворота, некоторое время чувство неправильности не оставляло, но незаметно улетучилось, как сырость на ярком солнце. Копыта стучат звонко, он на рослом коне поглядывает на всех и на все свысока, а народ пугливо обтекает его, как зайцы, что страшатся приближаться ко льву.

Конь шел бесцельно, Придон очнулся от сладких грез, когда улочка сузилась так, что ноги в стременах начали задевать стены. Дома с обеих сторон старые, из выщербленных камней, а вместо плит под копытами глухо звенит простой булыжник. Да и тот либо торчит, как гнилые зубы, либо камни провалились в землю, словно в топкое болото.

Встретил двух нищих, еще мальчишки играют в стукалку у стены, да на перекрестке с такой же узкой и бедной улицей прямо на земле сидит, прислонившись к нагретой солнцем стене, довольно молодой парень. Придон увидел у него на скрещенных коленях доску с натянутыми струнами, парень с полузакрытыми глазами рассеянно трогал их кончиками пальцев. Он касался струн неторопливо, но звуки рождались нежные, приглушенные, слегка печальные. Придон вздрогнул, в его сердце отозвалась такая же струна.

Конь остановился, навис над певцом, как огромная скала. Певец приоткрыл один глаз, Придон поморщился. Глаза певца красные с перепоя, веки опухли, тяжелые, под глазами мешки. Придон уже придавил конские бока, посылая вперед, но струны зазвучали снова. Рука сама по себе натянула повод.

Словно насмехаясь, певец, не открывая глаз, пощипывал струны, а в груди Придона отзывалось сладкой болью. Почему-то всплыло лицо Итании… нет, оно и не исчезало, но просто наполнилось красками, улыбнулось, ее губы слегка полураскрылись, словно она говорит ему что-то неслышимое.

– Хорошо играешь, – сказал Придон грубо. Он старался сбросить с себя наваждение. В Куявии все колдуны, все стараются одурачить честных артан. – Лови монету!.. А что-нибудь воинское умеешь?.. Или только о цветочках?

Он захохотал громко и нагло, как должны смеяться мужчины. Певец подобрал монету, теперь глаза раскрыты, кивнул, хриплый с перепою голос стал подобострастным:

– Мы всё должны уметь, великий воин!.. Иначе кому такие нужны?

Пальцы быстро забегали по струнам. Придон услышал грозный рев боевых рогов, затем донесся стук копыт, это один всадник, за ним скачет сотня, а вот уже несется неудержимо вся лава, гремит боевой клич, на солнце грозно блещут вскинутые над головой боевые топоры!.. Вот лязг металла, ржание раненых коней, яростные крики воинов, стоны раненых, призывы вожаков отрядов, снова рев боевого рога, грохот, крики, звон металла, жуткий свист летящих стрел…

Он втянул голову в плечи, захотелось укрыться щитом от удара сверху, но струны зазвучали иначе, он ощутил, как из-за туч выглянуло солнце, жаркие лучи упали на его обнаженные плечи, ласково согрели спину, уже нет никакого ратного поля, он идет через цветущий луг, сочная трава колышется на уровне пояса, всхрапывают сытые кони, над головой щебечет беспечная птаха…

…И вдруг на синее чистое небо с севера быстро двинулась невиданно черная тяжелая туча. Оттуда бьют молнии, а в земле вспыхивают огни. Стена огня идет в его сторону, он оглянулся в страхе, но с той стороны вздыбилась отвесная каменная стена, уперлась в небосвод так, что там затрещало, посыпались крупные осколки хрусталя. А туча все ближе, огонь торжествующе ревет, ветер донес волну жара, закрылся руками, но чувствует, как вспыхивают брови, горят волосы, а глаза от страшного жара высыхают и лопаются.

Он вскрикнул, отпрянул, едва не рухнул с седла. Конь беспокойно переступил с ноги на ногу. Видение исчезло, снова сидит на верном артанском коне, весь дрожит и уже покрылся гадким липким потом, а оборванный певец все так же перебирает струны, что-то поет на своем языке хриплым пропитым голосом. С губ Придона сорвалось проклятие. Певец оборвал песнь, смотрит снизу вверх. Придону почудилась в глазах певца затаенная насмешка.

– Достаточно ли героическая песнь? – спросил он негромко.

Придон, все еще вздрагивая, выудил из кармана все монеты, бросил прямо на музыкальную доску. Певец довольно вскрикнул, узнав по блеску благородное золото.

– Ты щедр, великий воин, – сказал певец. – Ты в самом деле щедр!

– Ты колдун? – спросил Придон.

Певец отшатнулся, даже стукнулся затылком о стену.

– Зачем мне эти глупости? – спросил он. В голосе певца Придону почудилась обида. – Я намного сильнее… Зачем мне?

Придон пробормотал:

– Сильнее?.. Что за дурь… Правда, я теперь уже и сам не знаю, где у вас кончается дурь, а где начинается… другое.

Конь послушно двинулся вдоль домов. Придон с усилием выпрямился, развел в сторону плечи и выпятил грудь, чтобы солнце красиво играло на широких пластинах мышц. Но в черепе все еще звучали то боевой рог, зовущий в схватку, то змеиное шипение молний, что бьют в землю совсем близко, то совсем некстати всплывало прекрасное лицо с удивленно вскинутыми бровями.

Бог, мелькнула суматошная мысль. Бог посещает и этого певца. Не может человек говорить… вот так!

Он ездил бесцельно, стараясь убить время, часто задирал голову к небу. Орлы выглядят крохотными крестиками на чистом небе, ястребы, тоже застывшие неподвижно, пару раз заметил настолько медленно плывущие клинья журавлей, что надо долго стоять и смотреть, чтобы увидеть, как перемещаются. Но ни одного дракона, а, по хвастливым слухам, именно драконы и есть основная мощь Куявии…

Правда, есть еще башни магов, но те не сдвинуть, а десяток драконов могли бы рассеять, просто разметать конную армию артан в чистом поле, где не спрятаться в пещеры, за стены. Придон часто представлял себе страшную картину, когда с неба снижаются громадные драконы, на спинах куявы с дротиками и луками, а сами драконы плюются таким огнем, что вспыхивает степь, начинает гореть земля. Всякий раз он содрогался от ужаса и беспомощности, но потом начал ломать голову, почему же куявы не присылают такую армию? Заверения, что куявы такие мирные и добрые, – брехня, нет такого соседа, чтобы не воспользовался силой и не оттяпал у более слабого кусок земли, не заставил платить дань золотом, товарами и людьми.

• Предыдущая
• 26/169
• Следующая