Человек с топором - Никитин Юрий Александрович - Страница 48

• Предыдущая
• 48/111
• Следующая

Очнулся от обморока, так ему показалось, но тут же ощутил, что это был не позорный для мужчины обморок, а благородный глубокий сон. Возможно, даже с храпом. Поднял веки, там три ряда светофильтров, по телу прошла дрожь: почудилось, что из небытия, то бишь очень глубокого мужского сна, попал в кошмар. Прямо перед ним, шагах в десяти, высилась металлическая громада. Красноватый свет падал сверху, металлические части блестели, как раскаленные.

От металлического гиганта в самом деле несло жаром. Мрак поспешно расширил диапазон зрения, в сразу изменившемся мире, где несколько картинок накладывались друг на друга, фигурка Олега обнаружилась сверху. Волхв передвигался медленно, из его ладоней летели искры, как из сварочного аппарата.

Мрак крикнул осевшим голосом:

– Ты это чего?

– Правда, красиво? – донесся ответ.

– Красиво? – переспросил Мрак. – Это ты, Олег?

– Функционально, – поправился Олег.

– А-а-а… функционально, конечно. А что это? И откуда оно?

Олег легко спрыгнул, причем над самой землей притормозил и встал так, что не сдвинул и песчинки.

– Там на глубине запасы трития, – объяснил он. – Нам туда ломиться… не то что долго, а потратимся здорово. Не столько, конечно, сколько добудем, но все же…. А это пусть копает.

Мрак с удивлением и настороженностью осмотрел гигантский комбайн, похожий на огромное веретено.

– Но откуда взялось?

– Я сделал.

Мрак распахнул глаза:

– Ты?

– Я, – подтвердил Олег скромно. – Это ты от наук бегал. А я их прошел все… что были доступны. Устройство угольного комбайна мне доступно. Вот я и сделал… доступное. Из подручных материалов. Ну, песка и прочего.

Мрак обошел вокруг металлического чудовища. Не сказать, что Олег заботился об изяществе, мудрец до сих пор не понимает, что такое эстетика и зачем она вообще, но зубы этому зверю сделал крепкие, укороченные, их много, породу будут грызть быстро, пропускать сзади и выплевывать, тем самым закупоривая ход сзади…

– Как только доберется, – объяснил Олег, – то нагребет трития… там и дейтерий в больших примесях, упакует вон в тех емкостях и…

– А если не вылезет? Застрянет?

– Тогда полезем сами, – ответил Олег со вздохом.

Целые сутки они отдыхали, залечивали раны и царапины на шкуре. Олег, готовясь к дальней дороге, старательно наращивал кожу. Сперва была в один ангстрем, даже тот не пропускал никакие лучи, радиацию, не реагировал на химию, не нагревался, не охлаждался, а сейчас Олег для верности нарастил еще два ангстрема.

Мрак не выдержал:

– Ты б еще в палец толщиной сделал!

Олег задумался, ответил с неуверенностью:

– В палец?.. Да, собственно, я пока не вижу острой… ну очень острой необходимости. Это и так… с запасом.

– С запасом, – сказал Мрак. – Тысячекратным?.. Нет, миллионнократным, трус ты пуганый…

Под ногами раздался едва слышный гул. Почва подрагивала, в десятке шагов впереди металлические глыбы задвигались, поползли в стороны, а там начал подниматься горб. На солнце блеснул металл, острое рыло показалось наконечником огромной пули. Комья земли осыпались с покореженного, изъеденного высокими подземными температурами рыла.

Комбайн вылез до половины и застыл. Роторные лопатки бессильно крутнулись пару раз в воздухе.

Мрак сказал с уважением:

– Как ты сумел так рассчитать?.. Он же полз на последнем издыхании.

Олег молча бросился к упакованным контейнерам. Схватил один, другой, лишь тогда вздохнул с облегчением.

– Фу, я ж всякое думал… Ну, теперь мы можем решиться на прыжок и побольше.

– Много набрал? – поинтересовался Мрак.

– Спина прогнется все тащить, – ответил Олег неопределенным тоном, то ли предостерег, то ли похвастал. – Или пуп надорвется. Жри сейчас, сколько сможешь. Пока из ушей не полезет. Остальное возьмем… Ну, сколько сможем.

– Я такое добро не брошу, – заявил Мрак. Он заглянул в один контейнер, счастливо заржал: – Здесь столько, что и за сто лет не съесть!

– Черт, – сказал Олег зло, – когда и Солнце рядом, так еще и такие запасы…

Он сам себе напоминал путника, что бредет по голой безжизненной степи, устал, голоден так, что время от времени щиплет траву, а когда находит растение со съедобной луковицей, то пожирает ее с жадностью, но мечтает о том времени, когда наконец доберется до села или города, где жареное мясо, от одного куска которого сразу же начинаешь наливаться силой, а усталость уходит…

Они оба, как два паука к мухе, припали к залежи трансуранидов. Мрак на глазах веселел, выпрямился, плечи стали шире, огляделся орлом, захохотал, пустил длинную искрящуюся молнию навстречу пылающему Солнцу.

– Хорошо!..

– Что хорошо? – донесся голос волхва.

Он уже, как стриж, носился над поверхностью, Мраку все время казалось, что летит чересчур быстро, вот-вот врежется в Солнце… а отсюда хорошо видно, что это не оранжевый диск, а огромная плавильная печь с температурой только на поверхности хрен знает сколько градусов, но если уж попал на поверхность, то гравитация не выпустит, потащит вглубь, где температурка уже двенадцать миллионов, этого уже и сверхпрочная шкура не выдержит…

Через два часа плечо к плечу сорвались с раскаленной скалы. Мрак уверял, что горячей, Олег пока не наловчился ощущать температуру своей «упроченной» кожей, хотя путь уже почти-почти нащупал. Огромное косматое Солнце осталось справа, они пошли с предельным ускорением. Олег сам себе казался муравьем, что держит на спине великанскую гусеницу – тащил три контейнера с тритием.

Мрак видел, как по волновой структуре тела Олега побежала странная аберрация. Он на ходу крикнул:

– Чо с тобой? Тяжело?

– Да так… – донесся искаженный помехами скорости голос волхва. – Вспомнилось… Кстати, надо начинать как-то выбираться… А то уже страшновато.

– Из чего?

– Да я как-то… Не все же подчистками промышляют, я ж все по-честному…

– Не виляй, а то у тебя голос больно похоронный.

Слышно было, как Олег горестно вдохнул, голос у него в самом деле был встревоженный.

– Да я когда-то по дурости брякнул… что хочу жить, пока светит солнце. Ну, бог, я тогда это так называл, согласился. Он думал, что только до заката, но я ему выдал истину, что Солнце-то за краем Земли не гаснет, а вылезает снова, непогасшее! Я, дурак, тогда ликовал, гордился, думал, что выторговал неизмеримо много! Бессмертие получил, дескать. Обманул бессмертного идиота. Вот оно светит и светит… но мы то знаем теперь, что вот-вот… через какие-нибудь пару миллиардов лет все ядерное топливо выгорит, Солнце погаснет, сколлапсируется, превратится в темную точку в темном космосе!.. И тогда что?

Мрак прокричал саркастически:

– Абыдна, да? Вот так умереть в расцвете сил и молодости? Ничего, ты хитрый. Выкарабкаешься. За два миллиарда лет да не придумаешь?

Голос Олега донесся очень серьезный, все такой же занудный:

– Это только кажется, что еще не скоро. Два миллиарда пролетят – не успеешь глазом моргнуть. Нет, надо думать уже сейчас…

Мрак не дослушал, рванулся вперед изо всех сил. Это было ликующее чувство, сравнимое разве что с тем, когда он впервые вышел из Леса в бескрайнюю Степь и замер, уверенный, что здесь уже конец Мира… Или в первой скачке верхом на странном звере, именуемом лошадью, когда земля мелькает под конским брюхом, в ушах победный грохот копыт, встречный ветер треплет волосы и раздувает щеки, а сердце едва не выпрыгивает от ликования…

Олег все наращивал скорость, тяжелый контейнер сильно тормозит, сам по себе – немалый вес, а тут еще идет с постоянным десятикратным ускорением, если бы не кожа из нейтронов, то ремни уже разорвали бы на части.

Мрак почему-то прекратил фанфаронство в космосе. Летел тихий, как овечка. Потом таким же робким зайчиком приблизился к Олегу. Долгое время летел рядом, глаза поблескивали, как две звездочки. Олег молчал, и Мрак заговорил первым:

• Предыдущая
• 48/111
• Следующая