Далекий светлый терем (Сборник) - Никитин Юрий Александрович - Страница 21

• Предыдущая
• 21/94
• Следующая

По стене между зубцами прохаживались часовые: в доспехах, с копьями и щитами, на верхушке башни развевался флаг с гербом, который я не рассмотрел, далеко, вокруг замка ров, переброшен подъемный мост.

К замку ведет широкая дорога, мощенная грубым булыжником. Я шел медленно, настороженно оглядываясь. Двое простолюдинов, что повстречались на дороге, не обратили на меня внимания, и я понял, я вне этого мира, пока сам не вмешаюсь.

Мост был опущен, и я шел через него, пугливо посматривая на ров, заполненный водой, где торчали острые колья. Перил у моста нет, толстые доски поскрипывают… Каково здесь будет в час схватки?

Стражники на входе играли в кости. Я удержался от желания поздороваться, попросить разрешения войти – именно тогда бы они обнаружили меня.

Двор я пересечь не рискнул, но и в комнате для стражи лежали копья, мечи, боевые топоры. Один из стражников тут же точил длинный кривой кинжал. Я выбрал тяжелый боевой топор с узким лезвием и маленький круглый щит.

Замок я покинул тем же путем, как и пришел. В сторонке от мощеной дороги была еще одна, даже не дорога, а хорошо утоптанная тропинка. Ее пересекала широкая трещина, но я прикинул на глаз и решил, что перепрыгнуть сумею.

Как я и ожидал, вскоре запели боевые трубы. Стражники на стене ударили в щиты, ворота в главной башне стали подниматься. Там стоял сверкающий доспехами всадник, конь поверх лат покрыт попоной, напоминал закованную в сталь башню. Даже фаланги пальцев у него закрыты стальными перчатками, забрало опущено, сквозь узкую прорезь в шлеме нельзя было увидеть даже глаз.

Снова пропели трубы. Всадник лихо отсалютовал копьем, конь легко понес его через подъемный мост. Гулкий грохот копыт сменился сухим стуком по камням, конь и рыцарь неслись, как одно существо из мускулов и железа.

Я ступил из зарослей.

– Эй, доблестный рыцарь! Тебе не говорили, что ты подонок? А надо бы!

Он придержал коня, тот красиво взвился на дыбы, заржал.

– Что за холоп… А, это ты, мерзавец! Ну теперь-то я сотру тебя в порошок. Это не город асфальта, законов и ханжества!

– Сила есть, ума и чести не надо, – ответил я.

Все его гордые повороты головы, орлиный взгляд, прямая посадка – позы, только позы, как и чужие афоризмы, произносимые небрежненько и выдаваемые за свои. Нужно показать его смешным, сорвать маску гордого красавца и смельчака, только тогда смогу на что-то надеяться….

Он пришпорил животное и галопом понесся на меня, склонив голову к гриве коня и выставив копье. Это неслась закованная в сталь башня, нечего и думать выдержать напор сверкающей смерти. Я отпрыгнул, острие копья ударило возле щеки, конь пронесся рядом, больно задев меня сбруей.

Пока он останавливал коня и разворачивался, я, положив клевец и щит на траву, дразнил его, растягивая рот обеими руками и высунув язык. Пусть выгляжу как клоун, но и он, бла-а-ародный рыцарь, сражается с клоуном!

Снова он пронесся, как смерч из металла и ярости, развернулся в двух десятках шагов, пришпорил коня… Я уворачивался, отскакивал, скоро конь уже выбился из сил и скакал, хрипя и покрываясь потом, с удил капала пена, всадник уже гневно сыпал проклятиями, но все еще держался красиво и ух как благородно, мне никак не удавалось его приземлить. Наконец он в ярости отшвырнул копье, легко вытащил из ножен двуручный меч.

Он поехал ко мне шагом. Лунный свет холодно и мертво играл на широком лезвии. Всадник зловеще улыбался, я каким-то образом видел это сквозь узкую щель забрала.

Я похолодел, собрался. Он приблизился, левая рука привычно закрыла грудь щитом, правая начала заносить меч для разящего удара…

– Это как раз в твоей манере, – сказал я громко. – Конным на пешего!

– Трус, – сказал он высокомерно.

– Почему? Разве я бегу? Просто я обращаю твое внимание, что трус – ты, ибо пользуешься преимуществом.

Он задержал меч, затем очень медленно, словно его вела чужая сила, слез с коня, бросил повод. Конь заржал и отпрянул, а Виктор пошел на меня.

Огромный двуручный меч он держал одной рукой, держал легко, и я отразил первый пробный удар с трудом. Он понял, что сокрушить меня нетрудно, заулыбался зло и победно.

– Ты подонок, сволочь и трус, – сказал я громко и убежденно, – и я докажу это, хоть ты и сильнее меня…

– Каким образом? – спросил он зло.

– А вот каким…

Я плюнул ему в глаза. Он инстинктивно отшатнулся, на миг закрыл глаза, и я ударил его ногой по пальцам, что сжимали меч.

Он опомнился, хотел рвануться за оружием, но я стерег каждое движение, и боевой топор в моей руке был наготове.

– Ты бы убил меня, – сказал я, – я знаю… Но ты позер и трус, и я убью тебя тем, что покажу тебя таким, какой ты есть… А пока – живи!

Я кивнул в сторону меча, что лежал в сторонке на траве, Виктор бочком отступил, прыгнул к оружию, и я быстро разбежался, и пока он поднимал меч, с силой оттолкнулся, птицей взлетел в воздух, мелькнула внизу россыпь мокрых камней, я упал на той стороне у самого края, на четвереньках отбежал, ибо земля начала осыпаться, в безопасном месте поднялся на ноги и обернулся.

Он стоял на той стороне и потрясал мечом. Железный рыцарь, красивая металлическая статуя, ожившая и грозная!

– Смерд! Холоп!.. Грязный виллан! Низкорожденный раб!

– Помолчи о низости, – крикнул я. – Ты мастер по этой части, тут я соперничать не берусь.

– Ты поплатишься, – сказал он, задыхаясь от ярости. – Раб, свинья! Ты поплатишься очень скоро!

Он повернулся, быстро пошел прочь от обрыва. Я наблюдал, как он поймал коня, взгромоздился с трудом и вломился в заросли.

Я шагнул было по тропинке, оглянулся, повинуясь импульсу, рыцарский замок уже исчез с горизонта, хотя я сделал всего несколько шагов.

Дорогу загораживали кусты. Я с усилием раздвигал ветки – слишком высокий, чтобы мчаться на четвереньках, как пользовались тропкой лесные обитатели. Земля вытоптана, через плотные заросли пробит туннель, словно здесь постоянно носится стадо диких кабанов.

Я ощутил тепло и запах гари раньше, чем увидел огонь. Расстилалась большая поляна, в середине пылал огромный костер, вокруг сидели десятка три полуобнаженных звероватых мужчин. Все с палицами, некоторые с примитивными копьями.

Колеблясь, я осторожно отступил в кусты, чтобы успеть разобраться, понять, чем вызвана именно такая проекция, как вдруг сильные руки схватили меня сзади за шею. Я рванулся, но острая боль скрутила тело, я бессильно повис, ощутил удар в поясницу и упал плашмя.

Меня ухватили за ноги и поволокли. Я пытался закрыть лицо, выворачивался, оберегая глаза от сучьев на земле. Боль несколько раз кольнула ладони, видно, разодрал о камни.

Голоса приближались. Костер дохнул теплом, я видел отсветы жаркого пламени на деревьях. Меня швырнули возле огня, я с трудом приподнялся, сел. В спину жгло, но дикари смотрели с жутким интересом, и я опасался шевелиться.

– Поймали? – раздался за моей спиной сильный голос. – В жертву Мардуху его!

Из-за костра вышел молодой загорелый красавец огромного роста, мускулистый, широкий в плечах и тонкий в поясе. На нем была лишь набедренная повязка из шкуры леопарда, на бронзовой коже проступала татуировка, характерная, как отметил я автоматически, для древних славян и германцев в пору их этнической общности.

Я смотрел в глаза Виктору, не отрывая взгляда, а в его глазах насмешливое торжество уступало место раздражению.

– Сейчас ты узнаешь, что такое быть зажаренным заживо, – процедил он. – Мои воины на аппетит не жалуются! От тебя останутся только косточки, да и то не больше спички.

– Мардух – бог богов, а не людоедов, – сказал я отчетливо. – Мар, мор – смерть, в переводе не нуждается. Мор-дух… Мардух – верховный бог просвещенного Вавилона. Ты опять передергиваешь, позер и шулер!

– К столбу его! – крикнул он яростно.

– Трус!

– Быстрее!

– И подонок!

Меня схватили, рывком поставили на ноги. В трех шагах появился вкопанный в землю столб, и меня швырнули вперед. В тело врезались сухожилия крупного животного, острая боль рванула руки. Я не мог даже дергаться, туго привязанный к столбу, а дикари уже начали медленный танец, что все ускорялся и ускорялся.

• Предыдущая
• 21/94
• Следующая