Князь Владимир - Никитин Юрий Александрович - Страница 43
- Предыдущая
- 43/242
- Следующая
Да, это именно саддукеи велели под покровом ночи схватить Христа, торопливо произнесли над ним приговор, вопреки всем фарисейским предписаниям… Суд над преступником, которому может быть вынесен смертный приговор, должен производиться только днем, ни в коем случае ночью! Христ же был судим и осужден ночью. Никакой приговор не может быть произнесен в тот же день, в какой суд начался. А только на следующий день! Таким образом, смертный приговор должен был последовать только после двух заседаний, произведенных последовательно в два дня. Христ же был осужден в одном коротком заседании!
Что еще? Христ был осужден за мнимое богохульство, но по фарисейским законам только тогда можно было приговорить к смерти, если богохульник при этом клялся, произносил неизреченное божественное имя, чего Христ не делал.
Даже когда вели осужденного на казнь, то судебный исполнитель, с платком в руке, оставался у дверей судилища. На расстоянии от него другой сидел на коне, чтобы осужденного можно было скорее привезти обратно с места казни, если кому-либо из судей вздумается что-либо сказать в пользу осужденного. В этом случае суд должен был начаться сначала.
Перед осужденным должен был идти человек, который громко кричит: «Такой-то будет казнен за такое-то преступление! Кто может сказать в его пользу, иди и сообщай суду!» Даже если сам осужденный говорил, что он хочет что-то сказать суду в свое оправдание, то его немедленно возвращали в суд, чтобы выслушать. Пять раз он мог так проделать!
Проделал ли это суд? Даже перед самой казнью не дали напиток забвения, который снимает у осужденного как боль, так и сам страх смерти!
Проклятые саддукеи, что, воспользовавшись властью, казнили Христа, навлекли на себя проклятие всех будущих христиан, но и вызвали ненависть всех иудеев. Вместо того чтобы отстаивать национальное дело или хотя бы межнациональное, как делал Христ, они жадно заботились лишь о своей десятине. Униженно старались удержать благосклонность Птолемеев, потом – Селевкидов и, наконец, римлян. Через шестьдесят шесть лет после распятия Христа вспыхнуло страшное восстание против римлян. Те были разбиты, и тогда-то фарисеи образовали в своих недрах отряд зелотов, истребили всех членов семейств Анны и Киафы, которые вынесли смертный приговор Христу.
По словам Иосифа Флавия, зелоты ходили из дома в дом, отыскивали саддукеев и сразу убивали, а тела бросали обнаженными собакам, не предавая земле, что, по понятиям иудеев, составляет величайший позор, ибо тело даже казненного преступника должно быть предано земле в день казни.
Но время стирает события, вина одного ложится на всю его семью, вина одной партии ложится на весь народ. И вот христиане не могут простить уже всем иудеям смерти их великого пророка Христа! А сами фарисеи, нынешние раввины, совершили ужасную ошибку, порожденную тщеславием: везде говорили и писали, что они и тогда целиком и полностью правили страной, народом и судами!
И вот теперь он, раввин, значит – проклинаемый вдвое, будто собственноручно распинал их пророка, встретится завтра в тереме сына их злейшего врага Святослава с двумя еще более лютыми врагами… послами из Константинополя и Рима! Трудно быть на земле иудеем…
Владимир принял раввина не в главной палате, как тот ожидал, а в небольшой комнатке, заваленной картами, книгами, толстыми манускриптами. Он склонялся над столом, что-то рассматривал на широком желтом листе пергамента. Не глядя, нащупал чашку, отхлебнул шумно. Гамаил услышал сильный аромат крепкого кофе.
– Приветствую тебя, князь…
Владимир оглянулся, приветственно помахал рукой:
– Давай заходи. Звенько, пусть Сувор сварит еще кавы.
Огромный воин одарил Гамаила хмурым взором, нехотя вышел, плотно прикрыв дверь. Слышно было, как он взревел, отдавая распоряжения. Донесся топот ног.
Гамаил медленно приближался к столу, лихорадочно вырабатывая новую линию поведения. Похоже, князь принял здесь не от презрения к нему, иудею, а от пренебрежения правилами. Здесь его рабочая комната, и прием здесь можно рассматривать как доверие…
Приободрившись, он поклонился еще:
– Славный князь новгородский, я прислан к тебе от нашей общины…
– Ага, добро, – ответил князь рассеянно. – Слушай, от Ловати до Березайки сколько верст?
Гамаил взглянул на карту. Грубо сделанная, очертания нанесены небрежно, но можно понять, что там изображено. Всмотрелся, сказал неуверенно:
– Судя по этой карте, верст семьдесят… Но на самом деле там не меньше ста. Да и вот здесь не пустое место, а река выдает петлю…
Он осторожненько указал длинным ногтем. Князь всмотрелся, кивнул хмуро:
– Верно. А что делать, когда я сам рисовал!.. Каждый знает только свое село, купцы знают только дороги, а уже на шаг в сторону – для них неведомые земли со Змеями Горынычами, великанами… А я князь, мне нужно видеть все княжество целиком!
Вошел сильно прихрамывающий старик. Поставил на край стола две чашки с парующим кофе. Что-то буркнул неодобрительное, удалился. Князь рассеянно указал гостю, чтобы взял чашку, спросил, не оборачиваясь:
– Ну и о чем просят ваши купцы?
– Ни о чем, – ответил Гамаил.
Князь от неожиданности чуть не подпрыгнул, даже каву слегка плеснул на пол. Обернулся, смотрел подозрительно:
– Как это? Все чего-то просят.
– У нас все есть, – сказал Гамаил скромно. – При твоем княжении торговля расцвела, на дорогах мир и покой. Мы построили новые склады в городе, у нас теперь свой причал, а наши корабли ходят в самые дальние страны. Но мы услышали, что твой брат собирает войска…
Он видел, как потемнело лицо молодого князя. Но тот совладал с собой, только голос стал глуше:
– Да, это так.
– И что ты собираешься делать?
Владимир ощетинился:
– А какое ваше собачье дело?
Гамаил сперва поклонился, отхлебнул горячей кавы, снова поклонился:
– Нам бы не хотелось здесь войны… Это большие убытки для торговли. Но если ты соберешься нанять войско и выступить навстречу, то мы могли бы одолжить тебе денег…
Он умолк на полуслове. Владимир насторожился. Впервые ему кто-то предлагал помощь. Понятно, они прежде всего о собственной шкуре пекутся, но и ему такое выгодно.
- Предыдущая
- 43/242
- Следующая
