Мрак - Никитин Юрий Александрович - Страница 24

• Предыдущая
• 24/115
• Следующая

– Тцаревна, – поклонился посол. Его глаза не оставляли волка. – Этот зверь… У меня важный разговор с тобой.

Она сделала приглашающий жест, грациозно опустилась в кресло со спинкой. Волк сел с нею рядом, глаза его пристально изучали дергающийся кадык посла.

– Говори, достойный Маздон.

– Тцаревна, этот волк…

Она очаровательно улыбнулась:

– Он не понимает разногласий между Куявией и Артанией.

– Да, но…

– Пожалуй, он никому не расскажет, – продолжала Светлана задумчиво, – если даже услышит что-то непристойное. Но я надеюсь, что ты сам такое не скажешь… Он очень чуток к моему настроению.

Она опустила руку и почесала Мраку за ухом. Посол сглотнул, его глаза с трудом оторвались от созерцания зверя. Глядя тцаревне в глаза, он сказал как можно более твердым голосом:

– Тцаревна, разговор пойдет о судьбах страны. Я не могу собраться с мыслями, когда этот зверь рассматривает мою глотку!

Нежные пальцы прижали Мрака к земле, вызывая сладкую дрожь:

– Ляг!.. Вот так. Теперь лежи спокойно.

– Этого недостаточно, – сказал посол мрачно.

– Тогда разговор на этом закончим, – сказала Светлана тем уверенным голосом, каким ей хотелось бы говорить чаще. – Сегодня на меня в этой комнате один уже почти… напал.

– Тцаревна!

– Он тоже, может быть, не собирался нападать… но слово за слово, а когда у мужчин доводы кончаются, то, понятно… Будь этот волк со мною, тот остановился бы раньше. И наши отношения остались бы более теплыми.

Угроза в ее словах прозвучала отчетливо. Посол несколько мгновений рассматривал ее лицо. Она умеет себя держать, эта царская дочь. Их с младенчества учат держать спину прямо, голову высоко. Если и позволяют себе выказывать истинные чувства, то разве что в запертой на два засова спальне, спрятавшись под одеялом, чтобы даже в ее комнате не подсмотрели через тайные дырочки.

– Тцаревна, – сказал он, – я надеюсь, ты сумеешь сдержать этого зверя… Но на всякий случай предупреждаю: у меня на поясе нож. Лезвие острее бритвы, но главное – в двойной борозде яду хватит, чтобы отправить к Ящеру дюжину человек.

Она смотрела пристально.

– Зачем тебе этот яд?

Он твердо выдержал взгляд ее ясных, как горные озера, глаз.

– Тцаревна… этот яд я имею право потратить только на себя.

– Зачем? – повторила она настороженно.

– На пыльных дорогах… да и не только на дорогах хватает людей, которые будут сдирать мою шкуру по лоскуткам, выдергивать ногти и ломать кости по суставу, чтобы первыми дознаться о моем задании. Всякий посол знает, что лучше успеть умереть раньше.

Ее взгляд смягчился.

– Но как же… Кто сам себя лишает жизни, тот проклят всеми волхвами. Его даже хоронят в стороне от всех! Он лишается права войти в вирий.

Посол скривил губы в горькой улыбке:

– Это тот риск, на который идем. К тому же остается надежда, что боги как-то учтут различие… Но не будем уклоняться от главной дороги, тцаревна! Мне велено передать тебе, что войско Артании готово встретить тебя на перевале.

– Зачем?

– Не стоит притворяться, твое положение… не совсем устойчиво. Все знают, что тебе не продержаться дольше сегодняшнего дня. Завтра здесь будет другой правитель. Я не стану гадать: Горный Волк, Руд или кто другой. Но главное, что тебя либо убьют, либо бросят в темницу, откуда выхода уже не будет… Не следует льстить себя надеждой, что кто-то из них возьмет тебя в жены. Они знают, что ты своевольна и умна. Понимают и то, что однажды сама запрешь их в темницы, а власть возьмешь в свои руки.

Она сказала ровным голосом:

– Это все слишком далекие предположения. Зачем меня встречает войско артанцев?

– Чтобы дать защиту. Наш тцар предлагает тебе почетное место при его дворе. Ты будешь блистать и там! А когда сама захочешь, выберешь себе по сердцу знатного мужа.

Волк беззвучно приподнял край верхней губы, показал острые длинные клыки. Желтые глаза следили за послом неотрывно.

– Понимаю, – сказала Светлана. – А что возьмет за такую доброту?

Посол поклонился:

– В доброте самой уже есть вознаграждение. Просто он полагает, что согласишься уступить земли по эту сторону перевала. Немного, всего лишь по левый берег.

У нее вырвался невольный возглас:

– Это треть наших земель!

– Всю Куявию захватит кто-то из твоих врагов, – напомнил посол. – А враги близкие всегда ненавистнее далеких. Так не лучше ли отдать хоть часть артанцам, чем Горному Волку?.. К тому же, если захочешь, наши войска могут помочь вернуть престол.

Она сказала с горькой насмешкой:

– Но за это я должна буду отдать вам уже две трети Куявии?

Посол молчал. Она ощутила, что у правителя Боевых Топоров могут быть планы и посерьезнее. Взять всю Куявию в бронзовый кулак, а ее оставить на престоле красивой куклой, окруженной его воинами-артанцами!

Мелькнула мысль, что это все же лучше, чем отдать тцарство ненавистному Горному Волку или Руду. Она дала этой мысли овладеть ею глубже, чтобы посол видел ее колебания и растущую заинтересованность. Любой человек так бы и сделал. Только царских детей всегда воспитывали в мысли, что сперва думать надо о стране, потом о себе. Но посол пусть думает, что она больше нормальный человек… даже просто испуганная девушка, трепещущая за свою невинность, чем царская дочь.

– Это интересное предложение, – произнесла она медленно. – Правда, я предпочла бы остаться не при артанском дворе, а где-то по эту сторону перевала. На своем клочке земли, со своим дворцом и своими людьми…

Посол улыбнулся, взгляд стал хозяйским.

– Я думаю, правитель Боевых Топоров пойдет на это.

– Я должна подумать.

– Тцаревна, – голос его стал предостерегающим, – это у меня много времени, но не у тебя!.. Ты уверена, что переживешь сегодняшнюю ночь?

Она поднялась, давая понять, что разговор закончен. Посол поднялся тоже. Несколько мгновений смотрели глаза в глаза, затем посол нехотя поклонился. Светлана как можно спокойнее пожала плечами:

– Кто из нас уверен в завтрашнем дне?

В голосе посла сквозило раздражение:

– Тцаревна! Дюжина людей ждет тебя за воротами дворца. Переоденут, уже завтра будешь за перевалом. Никакая погоня не достанет – кони в нашей стране самые быстрые на свете!

– Я подумаю, – ответила Светлана медленно холодеющим голосом.

Взгляд ее стал строже, но в темных глазах посла были злость, разочарование и насмешка. Светлана ощутила, как по спине побежал холодок. Посол не выказал неповиновения или угрозы, но он ясно навязывал ей свою волю, и она не знала, как поступить.

Мрак зевнул, показав страшное жерло, красное, как пламя, поднялся и пошел вдоль стены, обнюхивая углы. Посол еще боролся взглядом с тцаревной, уже ее лицо дрогнуло, в нем начали проступать страх и растерянность, но Мрак в это время подошел к послу сзади, задрал заднюю лапу. Тот запоздало обнаружил, что его роскошный халат потяжелел, стал горячим и очень мокрым. Он оглянулся, отпрыгнул в испуге:

– Этот… этот зверь намочил мою одежду!

Тцаревна с удовольствием засмеялась. Голос ее был как серебристый колокольчик:

– Он вас всего лишь пометил. Теперь он вас запомнит.

Посол с отвращением оттопырил двумя пальцами полу халата.

– Я его… тоже запомню.

– Эй-эй, – сказала тцаревна предостерегающе. – Не обижайте мою бедную собачку.

В его темных глазах плеснула ярость:

– Бедную?

– И жалобную. И добрую. Посмотрите, какие у него глаза!

Мрак повернул голову, давая возможность посмотреть в свои глаза. Заодно показал и клыки. Посол в самом деле увидел и понял, насколько тот добрый. Догадался без труда, что добрая собачка думает о нем на самом деле.

– Тцаревна, – сказал он, отступая с поклоном, – я вынужден удалиться… Мне надо сменить одежду. Это здесь такие запахи, что я мог бы и не менять… гм… но артанцев с детства приучают к чистоте! А ты пока подумай над моими словами.

Когда он ушел, Светлана смеяться перестала. Очень серьезно посмотрела на волка:

• Предыдущая
• 24/115
• Следующая