Последняя крепость - Никитин Юрий Александрович - Страница 5

• Предыдущая
• 5/93
• Следующая

– Вы считаете, что сумеем дожать этот строптивый народ?

– Сумеем, – ответил Гартвиг твердо и посмотрел ему в глаза. – С арабами не получилось потому, что мы придерживались тактики точечных ударов, а потом на огромных территориях пытались установить привычный нам строй… и еще потому, что мы действовали недостаточно решительно. Потому и столько потерь с обеих сторон.

Файтер кивнул:

– Да, если бы тогда на Иран бросили хотя бы весь военно-воздушный флот, мгновенно парализовали бы страну и армию полностью.

– И другие не пискнули бы, – согласился Гартвиг. – Потому я и настаиваю на таком варианте.

Файтер удержал горестный вздох, произнес ровно:

– Начинайте подготовку. Это займет немало времени, а я буду готовить почву для политиков. Однако помните, нашу операцию… назовем ее «Эллинизация», можем, если вдруг понадобится, остановить в любой момент.

Гартвиг снова посмотрел ему прямо в глаза:

– Я понимаю, господин президент. И никогда нигде не упомянем, что такая намечалась.

– Разумеется.

– Разрешите приступать?

– Да, идите… Ах да, еще один важный момент. Такое передвижение войск не скрыть, так что внимание прессы это привлечет. Однако… на всякий случай, вдруг да какие-то события будут отвлекать внимание масс-медиа… ну всякие там тайфуны, наводнения, женитьба короля Брунея на королеве Англии… нужно, чтобы наша пресса, да и мировая, постоянно освещала передвижение наших войск. Впрочем, этим я сам займусь. Вы будьте готовы в интервью подтверждать, что армия готовится вторгнуться в Израиль.

Гартвиг несколько мгновений смотрел в лицо Файтера, тот не моргнул и глазом. Гартвиг наконец медленно наклонил голову:

– Все сделаю, господин президент. Я польщен вашим доверием.

Стивен не пошел даже на обед, невиданное дело, остался в кабинете у монитора. Джоан принесла еще раз кофе и большую тарелку с горой всевозможных бутербродов, какая уж тут забота о здоровье, вздохнула с завистью: шефу не в коня корм, жрет все подряд и ни одного килограмма лишнего, а тут каждое пирожное считаешь…

На экране сменялись новости, Стивен сразу отсеял СМИ, которые работают прямо или косвенно на спецслужбы, их гораздо больше, чем догадывается простой народ, просматривал, кое-что сразу копировал в особую папку.

На первый план вышли события, которые назревали давно, очень давно. Благородное стремление США слить все народы и нации в единое человечество кое-кто попытался истолковать в очень удобном для себя смысле. Дескать, границ не должно быть, все перемешаются в один народ – и вот хлынули из стран Азии и Африки голодные, не желающие работать, нищие толпы в Европу, но у всех на слуху, что здесь безработным выдают такие денежные пособия каждый месяц, что можно жить по-королевски всю жизнь, не работая…

Первой решительные меры приняла Франция. В рекордно быстрые сроки составили, обсудили в правительстве и приняли закон, по которому мусульмане, отказывающиеся полностью интегрироваться в общество французов, то есть… сохраняющие детали мусульманской одежды, посещающие мечеть и прочее, – должны в течение трех месяцев покинуть страну. Разом вспыхнули митинги, протесты. Прогремело несколько взрывов, как и раньше, когда приезжие полагали удобным моментом выдавить из приютившей их страны новую уступку или льготу. Однако на этот раз Франция приготовилась лучше: наряду с усиленными отрядами полиции решительно выступила и армия, таким образом, протестующих исламистов приравняли не к митингующим, а к вражеским агентам.

Началась массовая депортация, при которой попутно выселяли и тех мусульман, к которым придраться невозможно, но известно, что мусульмане и дома за закрытыми дверьми продолжают оставаться мусульманами.

В Европе такое восприняли с некоторым замешательством, но уже через месяц аналогичный закон прошел в Бельгии. Затем такие же меры приняли в Голландии и Италии. В германском бундестаге выступили с проектом закона об ограничении деятельности иностранцев, под одну из статей этого закона попали и те натурализовавшиеся турки, курды и прочие иностранцы, что уже давно являются гражданами Германии.

В США кривились, однако, в самом деле, неконтролируемый приток людей иного менталитета и отношения к работе грозит обрушить экономику Европы. Тогда голод и катастрофа будут почище тех, что охватили Черную Африку. Более того, сами Штаты усилили пограничный контроль, как на суше, так и на море. Богатые страны потому и богатые, что умеют работать, а не лежат под пальмой и ждут, пока спелый банан упадет в рот. Так что помогать будем, но кормить дармоедов – не беремся. Тем более таких, что не желают даже учить язык приютившей страны и расставаться со своими охотничьими плясками под барабаны.

Звякнула дверь, и хотя входить могут только свои, Стивен быстро переключил канал новостей, чисто инстинктивный жест: даже свои не должны знать, чем в этот момент занимается разведчик.

Вошел Дуглас, чему Стивен слегка удивился, не так уж и часто они видятся в громадном здании. Раз в месяц норма, но чтобы дважды в день…

– Сидишь? – поинтересовался Дуглас. Хохотнул: – Смотри, цыпленка высидишь. Пойдем в буфет чего-нить выпьем.

– И там скажешь, – уточнил Стивен, – чего от меня хочешь?

Дуглас изумился:

– Я?

– Ты, – ответил Стивен, не двигаясь с места. – Я ж тебя насквозь вижу!

– Что, – спросил Дуглас опасливо, – уже и такие линзы изобрели?

Стивен поднялся, размял кости.

– Ладно, пойдем. Не так уж и важно, где проболтаешься.

Дуглас спросил с укоризной:

– Я? Проболтаюсь?

– Якобы нечаянно.

– Зачем мне это?

Стивен сдвинул плечами.

– Наверное, снова хочешь повесить на меня какую-нибудь гадость. Да еще в таком месте, где нет кондиционера, морковного сока…

Дуглас смотрел испытующе.

– А ты откажешься?

Они подошли к двери, Стивен оглянулся. Кабинет просторен, как зал для бальных танцев, стены отделаны дорогими породами дуба, вся мебель от лучших дизайнеров мира, аппаратура на столе и в стенах стоит миллиарды, а за пределами кабинета на него работают сотни высококвалифицированных специалистов, которым он волен повышать и понижать жалованье.

– А ты как думаешь?

– Не знаю, – признался Дуглас.

– Эх ты…

– А что, – ответил Дуглас, защищаясь, – должен же ты наконец проникнуться духом комфорта и роскоши!

– Уже проникся.

– И как?

– Тошнит, – ответил Стивен честно.

В нижнем буфете, что на три этажа ниже уровня поверхности, они выпили, Дуглас – апельсиновый сок, Стивен – морковный. Стивен мазнул взглядом по длинным полкам с множеством бутылок разной формы и емкости: с возросшей модой на здоровый образ жизни стало неприлично пить что-то крепче морковного сока, и спиртное как корова языком слизнула.

Со стаканом молочного коктейля неспешно приблизился Джон Фолдинг, рослый светлокожий блондин, даже солярий не смог изгнать розовость кожи. Голубоглазый, с бровями цвета спелой пшеницы, он смотрел на них, как и на весь мир, с добродушной улыбкой, белые зубы сверкают, как ровно уложенные бриллианты.

Англосакс, невольно подумал Стивен, типичнейший англосакс. Такие вот тысячу лет тому высаживались с драккаров на берега Англии, мелкие пикты бежали в ужасе перед этими белоголовыми великанами. А сейчас Джон все такой же стройный и широкий, без живота, коротко стриженные волосы давно серебрятся, да у глаз множество морщин, а вместо боевого топора в руках Управление содействия армии. За такими общими названиями обычно скрываются те или иные подразделения тайных служб.

Джон допил коктейль, тут же велел отжать стакан мандаринового сока, буфетчица сыпанула оранжевые плоды в давилку, коротко вжикнуло, и в стакан полился густой ярко-желтый сок. Джон пил с наслаждением, мелкими глотками, смаковал. На Дугласа и Стивена посматривал покровительственно, ведь эти мандарины выращены под бдительным взором ФБР, точно известно, что в них нет никаких нитратов, а гены не модифицированы. Дуглас и Стивен, в свою очередь, смотрели на Джона с жалостью: в современных овощах и фруктах давно нет тех минеральных веществ, что были когда-то, а обогащенные витаминами и минералами соки – то, что надо организму.

• Предыдущая
• 5/93
• Следующая