Семеро Тайных - Никитин Юрий Александрович - Страница 42

• Предыдущая
• 42/92
• Следующая

– Есть, – ответила женщина ясным чистым голосом. – Меня зовут Минакиш, я хозяйка этих гор. Ты это знаешь, красноголовый. И ты видел, где я была.

– Я только предполагал, – признался Олег. – Я не силен в видении. Меня зовут Олег, я волхв из Леса. Это благородный Колоксай, витязь и царь одной… очень далекой страны.

Она подошла ближе, вступая в полосу света. Дыхание Колоксая вырвалось с хрипом, будто стальной кулак ударил в живот. У волшебницы Минакиш было три груди, три в ряд, все полные, круглые, с выступающими красными сосками и оттопыренными кончиками, словно ощутили свежий ветерок или его горячий взгляд.

Кожа ее была чиста как мрамор, живот блестел, словно только что умащенный дорогими маслами, талию охватывал не по-женски широкий и грубый ремень с металлическими бляхами, те со странными знаками, от которых у Колоксая зарябило в глазах, а голова сразу пошла кругом.

Глаза Олега как завороженные то и дело опускались с ее лица, взгляд отыскивал роскошные груди. Он делал титанические усилия, поднимал взор, но легче перетащить Авзацкие горы, чем удержать глаза, смотреть ей в лицо, кивать, соглашаться…

Минакиш смотрела с понимающей улыбкой. Ее полные губы слегка раздвинулись, рот был влажный и алый, зубы восхитительно неровные: передние крупнее, дальше частокол помельче, отчего улыбка была чарующей без всяких чар и даже простого колдовства.

– Вы не простые люди, – сказала она наконец. – Воспользуйтесь моим гостеприимством. И расскажите, если захотите, что вас сюда привело.

Колоксай расправил грудь, приятно, когда женщина замечает, что мужчина перед ней непростой, а калика внимательно смотрел, как из пола поднимается глыба камня, на ней медленно оформляются блюда, сперва каменные, потом перетекают либо в золото, либо в серебро, из боков выпячиваются пупырышки, превращаются в камешки, внутри возникают чарующий свет, искры, огоньки.

Олег с неловкостью отвел глаза в сторону. Любой колдун, с которым сводит судьба, знает больше, чем он.

Улыбка не покидала полные губы волшебницы. В глазах был смех, но явно чувствовала их замешательство, одно дело – стол из камня, другое – если вот так и яблоки, что могут в желудке снова в камни, Олег услышал тихие слова, язык незнаком, пытался запомнить, но волшебница говорила быстро и шепотом, а какие знаки в это время делала под столом, какую мысль переплела с другой, все не схватишь, он сдался и только пытался прощупать мыслью и чутьем колдуна эти пахнущие яблоки, гроздья винограда, медовые груши, а затем наконец и жареную птицу, молочного поросенка…

Увы, он чувствовал себя глухим, потому протянул к столу руку без охоты, принужденно. Колоксай, глядя на Олега, тоже замешкался. Этим двоим что, они колдуны, а он – простой и честный, вдруг да обломает свои красивые зубы…

Минакиш царственно взяла виноградную кисть, ее тонкие длинные пальцы небрежно обрывали налитые солнцем ягоды, Колоксай невольно смотрел, как те с легким хрустом лопаются, брызгают соком, но тут же бесстыдно таращил глаза на удивительные груди волшебницы.

Олег ел вяло, брови сошлись на переносице, едва не терлись рогами. С глазами кое-как совладал, напомнив себе, что так на нее смотрит каждый, а вот он – не каждый, он стоит больше, а значит, и смотреть должен иначе.

Похоже, волшебница уловила изменение в этом незнакомце с красными, как костер, волосами и удивительно зелеными глазами.

– Ты отважен, – заметила она, глаза ее внимательно пробежали по его могучей фигуре. – И силен.

– Я? – удивился он. – Отважен?.. Я дурак, который раньше считал себя умнее всех, да и то всех нас тогда было трое. Не обижайся, но дурость за отвагу принимают часто.

Она усмехнулась краешком губ:

– Зачем обижаться? Это ты не меня называешь… не совсем мудрой. Но ты в самом деле… Что-то в тебе странное. Во всяком случае, непростое. Ты первый, кто вот так по своей воле явился…

Колоксай перестал жевать, насторожился:

– Ты настолько свирепа?

Она улыбнулась краешком тщательно вырезанных губ:

– У меня правило: никаких гостей. Ни званых, ни незваных. Никто из попавших сюда еще не вернулся.

Рука Колоксая дернулась кверху, словно он хотел почесать затылок, там же торчала рукоять боевого топора.

– Это негостеприимно, – сказал он.

Она вскинула брови:

– Разве? Вторгаясь без приглашения, вы должны были быть готовы к любому приему.

Колоксай оглянулся на волхва. Олег пожал плечами:

– Ко всему нельзя быть готовым. Но ты могла бы сперва удовлетворить наше любопытство…

– Его любопытство, – поправил Колоксай. – Я что, мне ничего не надо. Я могу и вернуться…

Говорил он легко, но глаза настороженно следили за волшебницей. Схватить бы за горло, чтоб из хорошенького ротика ни одного заклятия… А потом и руки связать, а то волшебницы и пальцами насылают порчу. Но между ними широкий стол, такую глыбу не опрокинешь, а пока выберешься из-за такой же каменной лавки, вросшей в пол… выросшей из пола…

Олег с сильно бьющимся сердцем всматривался в ее лицо. В отличие от Колоксая он видел почти прозрачный странный лиловый занавес, что отгородил их от волшебницы. Молодой царь-герой напрасно мечтает дотянуться до хозяйки.

– Ты давно здесь? – спросил он.

Ее голос был ровным и тяжелым:

– Можно сказать, вместе с этими горами. Конечно, горы Род сотворил раньше, но я пришла сюда первой. И горы признали меня сперва своим ребенком, потом учеником, а теперь я здесь хозяйка.

Олег сказал, волнуясь:

– Тогда ты должна знать… или слышать о неком мудреце, что собрал где-то в недрах гор большой запас воды.

– Просто воды? Не живой или мертвой, а просто воды?

– Да. Но просто воды, но не простой, а той… старой. Допотопной, скажем так.

Ее брови поднялись еще выше. Несколько мгновений изучающе рассматривала их обоих, Олег затаил дыхание, но по лицу волшебницы скользнула тень скуки, а голос похолодел:

– Нет, я не слыхивала. Горы велики, за каждым уголком не уследишь. Можно бы спросить у Миш… это моя младшая сестра. Она совсем юная, но старые книги прочла, все о моих горах знает.

Олег сказал умоляюще:

– Так спроси!

– Зачем?

– Мне так надо узнать!

– Зачем? – повторила она. – Сейчас оба умрете. А сестру по таким мелочам тревожить не стану. Тем более что живет теперь не со мной. Она поселилась в далеком саду золотых яблок чуть ли не на краю света…

Колоксай наконец вытащил топор, поднялся во весь рост, статный и красивый, с синими глазами, золотые волосы до плеч, жизнь выплескивается даже из ушей, такие не верят в гибель, даже поднятые на вражеские копья.

Олег огляделся:

– Ты нас забьешь здесь? Как коров на бойне?

Она повела плечом, не отрывая от них взгляда. Лиловый занавес стал плотнее, заподозрила в Олеге какую-то мощь, к старости все становятся осторожнее, подозрительнее, а если она стара, как эти горы…

В глубине зала раздался треск. От темного свода по стене пробежала черная полоса. Края трещины с жутким треском поползли в стороны.

– Идите, – велела Минакиш. – Идите.

Олег кивнул Колоксаю:

– Пойдем. Здесь она хозяйка.

Колоксай медленно выбрался, одной рукой держал топор наготове. Олег первым шагнул в сторону трещины. До нее оставалось с десяток шагов, Колоксай чувствовал, как взмокла спина, лоб стал горячим, а сердце едва не выпрыгивало.

Когда до трещины оставалось два шага, Олег обернулся, помахал рукой. Колоксай напрягся так, что затрещали суставы, но Минакиш так же спокойно и небрежно махнула в ответ.

Олег шагнул в темноту, от стен несло сухим жаром. Впереди возник трепещущий свет, Колоксай на миг воспрянул духом, затем сердце упало, впереди двигалась такая же свернутая в узелок молния, только совсем крохотная.

– Она задавит нас камнями? – спросил он.

Голос его стал сиплым, хотя он изо всех сил старался держать его ровным и мужественным.

– Не сейчас, – ответил Олег.

– Как здорово!.. А когда?

– Еще шагов десять пройдем. А то и пятнадцать.

• Предыдущая
• 42/92
• Следующая