Запретное прикосновение - Такер Шелли - Страница 13

• Предыдущая
• 13/62
• Следующая

Бормоча под нос ругательства в собственный адрес, Ройс выпустил из рук поводья и взялся за седло.

Как глупо он себя ведет! Отчего разговаривает с ней в такой манере? Она ведь ему неровня, к тому же не мужчина, а юная простодушная девушка, не привыкшая к трудностям и превратностям судьбы.

И разве ее вина, что от одного лишь взмаха ее ресниц Ройса бросает в дрожь? Грубостью и нелюбезностью тут не поможешь.

Глубоко вздохнув и заставив себя немного успокоиться, он, продолжая седлать коня, попытался ей растолковать:

— В одном седле, ваша светлость, когда вы впереди, мое тело довольно надежно защитит вас от вражеских стрел.

— А вы, — услышал он в ответ тихий удивленный голосок, — стало быть, рискуете своей жизнью? Ради меня?

Он повернул к ней голову и сразу утонул в топазовых глазах, что были ярче солнца, уже поднявшегося из-за гор и начавшего согревать воздух. Не сразу он обрел способность говорить, а когда сумел сделать это, сказал:

— Полагаю, принцессу не должно удивлять, что вассалы готовы отдать свою жизнь за ее благополучие?

Снова, помимо воли, в его тоне прозвучала насмешка. Но Кьяра серьезно ответила:

— Нет, вы не правы. Потому что… — Девушка смешалась и повторила лишь одно слово: — Нет.

Ройс не стал выяснять, что именно хотела она сказать и отчего прервала себя на полуслове.

— Не стоит беспокоиться, ваша светлость, — успокаивающе произнес он. — Ни одной капли крови не будет пролито. Если я выполню свой долг — а я намерен сделать это во что бы то ни стало, — мы прибудем в Тюрингию прежде, чем наши противники заподозрят что-либо неладное.

Да, он выполнит то, в чем поклялся. И так, как поклялся.

— Я поняла, — негромко произнесла Кьяра. — Благодарю вас. — И, бросив взгляд на сиротливо лежавшие мешки, добавила весьма категорично: — Прошу, подумайте, как пристроить их!

— Подумать? — удивился Ройс, подтягивая подпругу.

Непривыкшая к тому, чтобы ее переспрашивали, она бросила надменно:

— Вот именно.

Нет, все-таки какое испорченное создание! Любое ее желание должно быть немедленно исполнено, без вопросов и колебаний! Но, с другой стороны, ведь она женщина, а какая же женщина позволит себе остаться без необходимого числа платьев и прочей одежды?

Однако они отправляются не на пикник и не на увеселительную прогулку, а потому он не может потакать женской прихоти, какой бы прекрасной и бесподобной ни была сама женщина.

— Хорошо, принцесса, — сказал он, закончив седлать коня, и обернулся, широко улыбнувшись. — Я попробую выполнить вашу просьбу, но позвольте мне сначала посмотреть самому.

Кьяра с облегчением, но и с некоторым недоумением взглянула на него. Что он собирается делать?

А Ройс уже наклонился, раскрыл один из мешков с ее одеждой и принялся перебирать содержимое.

«Как он смеет?! Наглец!»

Эти слова она прокричала про себя.

Он продолжал невозмутимо рыться в мешке.

— Так, что у нас тут? — Он держал в руках пару комнатных туфель из голубого шелка, расшитых золотом. — Чудесная обувь.

Через плечо Сен-Мишель небрежно кинул их в снег.

Кьяра сдавленно вскрикнула.

— И эти тоже очень хороши, — заметил Ройс, вынимая другую пару туфель, на этот раз бледно-лилового цвета.

Они полетели вслед за первой парой.

— Как вы смеете?! — Кьяра задохнулась от возмущения.

Ее вещи все летели и летели на снег. Шляпки с перьями, с вуалью, чулки, безделушки… Она успевала только беспомощно повторять:

— Как? Как? Вы…

Он стоял уже чуть ли не по колено во всех этих вещах, и когда снова сунул руку в мешок, то нащупал там нечто твердое.

— А это что? Ага… Думаю, ваша светлость, в дороге вы вполне обойдетесь без мандолины.

С печальным звуком струн маленький инструмент тоже упал на снег.

Стон мандолины словно вывел Кьяру из оцепенения.

— Кто вам позволил?! — закричала она, и ей откликнулось горное эхо. — Я не потерплю! Прекратите немедленно!

Он, не обращая внимания на крики, отбросил в сторону опорожненный мешок и взялся за другой.

— Я только выполняю ваше желание, принцесса, — небрежно сказал Ройс. — Теперь эту вещь, — он кивнул на пустой мешок, — вполне можно взять с собой.

В следующем мешке он обнаружил книги. Господи, этого еще не хватало!

Книги тоже полетели в снег, несмотря на протестующие возгласы Кьяры.

На мгновение он отвлекся от своего занятия и, держа в руках тонкий томик стихов, взглянул на Кьяру так, словно увидел ее впервые.

— В чем дело, ваша светлость? Что-нибудь не так?

Девушка тем временем подняла со снега мандолину и несколько книг и теперь трогательно прижимала их к груди.

О, как хотелось Ройсу превратиться в эту чертову мандолину или какую-нибудь из книжонок!

Кьяра подошла к нему и умудрилась, высвободив руку, вырвать у него томик стихов.

— Вы… вы… — только и могла прошипеть она сквозь стиснутые зубы. И добавила более внятно: — Вы настоящий варвар! Монгол! Животное! Кто просил вас влезать в мою жизнь?

— На последний вопрос, принцесса, — спокойно произнес Ройс, — ответить очень легко. Меня просил ваш отец.

— Он велел вам служить мне покровителем. Заметьте, служить, но не командовать! Ваше положение не дает вам ни малейшего права преступать все обычаи и законы и выходить за рамки обычной вежливости! — Девушка продолжала уже тише, холодным язвительным тоном: — Вы и я, милейший… — последним словом Кьяра хотела подчеркнуть, что обращается к нему, как к простому слуге, — должны прийти к пониманию… Если хотим от нашего совместного пути получить хоть какое-то… удовольствие…

Ройс подумал, что скорее всего она хотела сказать «удовлетворение», но его устраивало вырвавшееся у нее слово.

— В общем, — закончила она, — прошу вас не забывать своего места и вести себя соответственно.

Он бросил на снег мешок, который держал в руках, и тот чуть было не отдавил ей ногу.

— Своего места? — переспросил Ройс свирепо.

— Да, вы не ослышались. Вас какое-то время не было в Шалоне, а это не означает, что вы перестали быть его жителем и, следовательно, одним из моих подданных. И я настаиваю, чтобы мой подданный проявлял ко мне должное почтение.

Кровь ударила ему в голову. Он почти потерял власть над собой от гнева и обиды, которую носил в себе много лет.

— Можете настаивать на чем угодно, принцесса, но мое место, как вы изволили выразиться, там и только там, где я сам пожелал быть. И я ничей. Человек без подданства! Уже целых четыре года. Об этом позаботился ваш отец.

Он резко отвернулся от нее и продолжил возню с седлом.

— Мой отец? — переспросила она. — Что вы хотите этим сказать?

У Ройса вырвался безрадостный смешок:

— Не притворяйтесь, что не знаете.

— Не знаю о чем? Мне известно лишь то, что четыре года назад вы внезапно исчезли из Шалона, даже не попрощавшись. Во всяком случае, со мной.

Ройс так и застыл.

— Ваш отец ничего вам не говорил?

— Нет. И, насколько я знаю, вообще никому. — Кьяра задумалась. — Значит, он имел отношение к вашему отъезду?

Неужели она и вправду ничего не знает? Скорее всего лжет. Конечно, лжет, и потому ему не хотелось поворачиваться к ней, не хотелось глядеть в эти прекрасные лживые глаза.

Однако уже через мгновение он понял, что она не солгала. Не может лгать девушка, задающая вопросы с таким неподдельным волнением, с таким трепетом ожидая ответа.

Но почему, черт возьми, Альдрик хранил молчание? И как вообще объяснял его отсутствие? Неужели и Кристоф ничего не знал? Кристоф, бедный Кристоф!

Все эти годы Ройс думал, что Альдрик повсюду растрезвонил о его изгнании, дабы и другим неповадно было вести себя свободно и открыто высказывать свое мнение, даже когда повелителю неугодно его выслушивать. Так зачем же старый боевой конь утаил то, что произошло с Ройсом?

Странно. Ведь не потому поступил он так, чтобы о бесчестье Ройса никто не узнал, кроме них двоих? Вряд ли. Но иначе как объяснить?

• Предыдущая
• 13/62
• Следующая