Запретное прикосновение - Такер Шелли - Страница 15

• Предыдущая
• 15/62
• Следующая

— Принцессам не говорят «не ерзайте», вы, невежа!

— Но вы и вправду очень ворочались. Скажите спасибо Антеросу, что он не попытался вас сбросить.

— Потому что он лучше воспитан, чем вы, сэр Ройс, — пробормотала Кьяра себе под нос.

— Вы что-то сказали, принцесса?

— У вашего скакуна весьма необычная кличка. Почему?

Ройс ничего не ответил. Скорее всего не хотел лишний раз вступать с ней в разговоры. И так он напряжен до предела, скован. Черт его дернул согласиться на это предприятие! Да еще ехать на одном коне. Это выше человеческих сил!

Натянув поводья, Ройс остановился и, повернувшись в седле, внимательно осмотрел местность. Так он делал довольно часто в течение дня.

— Вы, кажется, спрашивали, почему моего коня так зовут? — произнес он после долгого молчания, когда они снова поехали по равнине.

— Возможно, и спрашивала, — надменно ответила Кьяра. — Уже не помню.

— А я помню. В общем, он мне достался уже с такой кличкой. Кажется, так звали какого-то грека. Что тут необычного?

— Антерос, — менторским тоном заметила Кьяра, — имя одного из малоизвестных богов в греческом Пантеоне. А именно — сына Афродиты. Довольно странно для боевого коня, вы не находите?

Ройс позволил себе хмыкнуть, что было, конечно, крайне невежливо.

— Я вынужден извиниться за то, что говорил раньше, принцесса. Вы разбираетесь в прекрасных стихах и туфлях, но это не мешает вам знать по именам всех никчемных греческих богов.

— Никчемных?! — возмущенно воскликнула девушка. Жаль, что она не может повернуться, чтобы он увидел, сколько презрения в ее глазах! Ей остается лишь смотреть на красивый пейзаж прямо перед собой. — Да будет вам известно, милейший господин, меня обучали не только красоте поэзии, но также астрономии, философии, музыке, чужеземным языкам…

— О, довольно, довольно. А знаете ли вы свою страну, принцесса?

— Конечно. Наш Шалон благоденствовал до настоящего времени около двухсот лет. Это одно из маленьких королевств, разбросанных в Альпах между землями Франции и Священной Римской империи, которую основал в десятом веке германский король Отгон Первый, о существовании коего вы и не догадываетесь, не правда ли?

Кьяра выпалила все это на одном дыхании и замолчала.

Нимало не смутивщись, Ройс спокойно спросил:

— А что делается сейчас у вас в стране, вы знаете? Можете сказать, в каком состоянии после недавней войны находится большой замок к юго-западу отсюда?

— Этого я не знаю.

— А город Аганор, подле которого стоит этот замок?

— Тоже не знаю. Никогда там не была.

— Вот видите! Вы настолько погрузились в философию и музыку, что перестали интересоваться собственным королевством, разоренным войной. Вам не было до него дела.

— Это ложь! — От возмущения она чуть не свалилась с коня. — Вы злой человек. Именно война помешала мне узнать мое королевство. Если бы…

— Тише! — прикрикнул он.

— Не смейте повышать на меня голос! Кто вы такой? Вы забываетесь!

— Да тише вы! — Ройс зажал ей рот рукой и прошептал чуть не в самое ухо: — Когда мы не одни, воздержитесь от вашей августейшей манеры разговаривать и от воспоминаний о жизни во дворце. Сейчас как раз тот самый момент. — Он указал рукой влево, где на темной сырой земле трудились крестьяне. — Помните, никто не должен догадаться, кто вы такая. Ни одна живая душа.

Ройс отнял руку от ее рта, и она, ошеломленная грубым мужским прикосновением, невольно начала ощупывать губы, словно боялась, что их не окажется на месте.

Работавшие на поле, распрямившись, провожали их взглядами, некоторые посылали приветствия, но Ройс пришпорил коня и заторопился прочь.

— Вы напрасно так беспокоитесь, — сквозь зубы сказала Кьяра. — Я уже говорила, что из-за войны никуда не выезжала из замка и меня никто не знает. Вы успели осудить меня, но зато теперь вам же будет спокойнее.

— Что ж, хорошо, коли так.

Ройс надолго замолчал, и Кьяре пришлось снова любоваться картинами природы. А они заслуживали внимания.

Сейчас путники ехали среди сочных зеленых лугов и невспаханных полей, усеянных валунами. Порою прямо из-под конских копыт взлетали птицы и со щебетом вились над головами всадников. Зима, снег остались далеко позади, высоко в горах.

Ближние склоны поросли невысокими соснами. Они стояли словно часовые, протягивая к небу пышные изумрудные ветви.

Кьяру захватило благолепие этих мест, она впитывала легендарную красоту природы своей страны, которую так мало знала — Ройс был прав, — и настолько ушла в себя, что чуть не забыла, куда и зачем они едут.

Подрагивающий круп коня, ветер в лицо, свежие запахи земли и трав — полная, ошеломляющая свобода. Что еще нужно?

И вдруг ее пронзила острая, как жало змеи, болезненная мысль: с каждым шагом коня, с каждой минутой они приближаются к Тюрингии. А ее родной Шалон остается позади. Скоро, о Боже, скоро они уже пересекут границу их маленького прекрасного королевства!

Усилием воли прогнав мрачные мысли, Кьяра пришла к мудрому, как ей показалось, решению: ни в коем случае не позволить своему малоприятному спутнику омрачить ей радость от путешествия. Она будет наслаждаться красотами окружающей природы и упиваться свободой — пусть недолгой, но оттого еще более дорогой и желанной!

Кьяра, удовлетворенно улыбнувшись, ощутила вдруг неодолимую усталость, глаза стали непроизвольно закрываться, бороться со сном не было больше сил…

Когда девушка вновь открыла глаза, все кругом было окутано фиолетовыми тенями, бег коня замедлился, он перешел на шаг, и еще она почувствовала, как чья-то рука крепко обнимает ее, прямо под грудью.

Она осторожно вздохнула.

— Можете отпустить меня, — сказала Кьяра довольно резко. — Я уже не сплю.

Ройс медленно ослабил хватку, теперь его руки обнимали ее бедра.

Господи, этого только не хватало!

— Простите, принцесса, — произнес он язвительно, — но вы чуть не вывалились из седла, уснув. Мне пришлось выбирать: либо поддержать вашу королевскую особу, либо дать вам упасть под конские копыта. Я выбрал первое, ибо каким бы я был охранителем вашей светлости, если позволил бы вам превратиться в груду костей в самый первый день путешествия.

Кьяра содрогнулась: такой зримой и впечатляющей оказалась страшная картина, нарисованная ее спутником.

— Я поняла вас, — сухо сказала девушка.

Но ей стало ясно и другое: не за ее жизнь опасался этот грубиян, для него она мало что значит. Он боялся лишь, что в случае ее гибели не получит обещанной награды: замок, деньги и прочее. Только это может волновать такое дерзкое, невежественное существо.

— По-прежнему клонит в сон? — спросил Ройс.

— Ничуть, — с вызовом ответила Кьяра.

Она с трудом подавила зевоту. Глаза опять слипались, тело ломило.

— Прекрасно, — примирительно сказал Ройс. — Мы сегодня должны одолеть равнинную часть пути, прежде чем останавливаться на отдых. — Он пришпорил коня. — Переночуем в Эдессе.

Кьяра устало кивнула. Она понятия не имела, что скрывается за этим названием, но была готова остановиться в любом месте, где предложат горячую пищу и теплую постель. Пускай даже не намного мягче, чем седло. После стольких часов верховой езды, несмотря на гору мягких вещей, подложенных под нее, кожу саднило.

«Я все-таки чересчур изнеженна, — упрекнула она себя. — И слишком чувствительна».

Последнее Кьяра приписала себе, поскольку вздрагивала, хотя и всячески скрывала это, от каждого телодвижения Ройса, будь то нечаянное прикосновение руки или ноги.

Слава Богу, он не обращает никакого внимания на ее состояние. Она для него представляет не больше интереса, чем ее домашние туфли или разнесчастная мандолина.

И если он собирается ехать без остановки еще час или даже два, что ж — она выдержит. Во всяком случае, ни единой жалобы не услышит он от нее, ни одной! Лучше она умрет, чем даст ему повод обвинить ее в чем-нибудь! С нее хватит!

Еще раз подавив желание зевнуть, Кьяра просунула правую руку под плащ, чтобы растереть мышцы левой руки, той, в которую две недели назад вонзился нож преступника. Рана уже затянулась, но рука временами немела, особенно сейчас, когда становилось прохладно.

• Предыдущая
• 15/62
• Следующая