Куколка - Олди Генри Лайон - Страница 4
- Предыдущая
- 4/106
- Следующая
Тарталья мельком глянул в зеркало, висевшее над койкой. И с неприятным удивлением обнаружил, что, пока он изучал новое жилище, Аквилий Понт с не меньшим интересом изучал его самого. Интерес этот был какой-то болезненный, можно сказать, постыдный. Словно скрытый гей загляделся на прелестного юношу. Заметив, что «прелестный юноша» перехватил чужой взгляд, помпилианец быстро отвернулся.
Может, он и впрямь педик?
– Располагайтесь, не буду вам мешать…
С явной неохотой офицер-диспенсатор удалился. Впервые с того момента, как он ступил на палубу «Этны», Лючано остался один. В собственной каюте. Семилибертус; «наполовину свободный». Новый, незнакомый статус. Все-таки «наполовину свободный» в то же время означает «наполовину раб». Но офицер обращался к полурабу с подчеркнутой вежливостью! – вряд ли он так же предупредителен с подчиненными. С другой стороны, этот масляный взгляд… Решил поиздеваться? Обождать, пока полураб окончательно возомнит себя свободным? И вот тогда – по сусалам, да мордой в дерьмо: знай свое место!
То-то весело, небось, будет!
Оставалось утешаться малым: подобным образом издеваются над человеком. Вещь, «живой аккумулятор» – скверный объект для издевательств.
На ужин Лючано шел, как на допрос с пристрастием. Вспоминалась отсидка на Кемчуге. Только сейчас он готовился к куда менее завидной роли, нежели младший экзекутор.
Кают-компания встретила его гомоном голосов и звяканьем расставляемых приборов. Поначалу на новенького никто не обратил внимания. Он тихо просочился в дальний угол. Как остаться незамеченным за овальным столом человек на тридцать, когда все усядутся есть, Лючано не представлял.
– Господа офицеры! – возвестил стюард. – Кушать подано!
И Тарталья, замешкавшись, мигом попался на глаза сервус-контролеру I класса Марку Славию.
– А, Борготта! Добрый вечер! Присаживайтесь, не стесняйтесь, – Марк указал на пустующий гумипластовый стул рядом с собой.
Вокруг загалдели: Тарталью хлопали по плечам, поздравляли, о чем-то спрашивали… Едва успевая отвечать на приветствия и вымученно улыбаться в ответ, он все отчетливей понимал: помпилианцы сговорились. Хотят, чтобы полураб расслабился, поверил – и тогда удар получится стократ больнее. Выхода нет: придется играть по их правилам. Но удовольствия мы вам не доставим, господа-хозяева!
Лючано Борготта умеет держать удар.
– Да оставьте же человека в покое! – возмутился наконец Марк.
Он едва ли не силой усадил «человека» за стол. Офицеры волей-неволей отправились по местам. Видя нездоровое любопытство во взглядах, бросаемых на него, Тарталья еще больше утвердился в своих подозрениях.
Кормили младших офицеров на «Этне», как на убой. Тумидус на питании команды не экономил. Телятина под кисло-сладким соусом, пряный рис с зернышками кукурузы, зеленым горошком и карри, хлебцы с тмином, бокал легкого «Дюбуа» и чашечка кофе… После рабского рациона это было настоящее пиршество! Набив живот, Лючано осоловел, но, едва трапеза подошла к концу, и офицеры, промокая губы салфетками, потянулись к выходу, вновь подобрался.
Сейчас…
– Как вам ужин, Борготта?
– Благодарю, превосходно! Что мне надо делать?
– Делать? – изумился Марк. Рослый, плечистый, он с осторожностью доброго великана похлопал Лючано по плечу, как если бы боялся сломать дорогую игрушку. – Ничего. У вас был тяжелый день, вы нуждаетесь в отдыхе. С удовольствием поболтал бы с вами, Борготта, но меня ждет ремонт корабля. Фаги задали галере славную трепку…
Похоже, Марк говорил вполне искренне. Ему действительно хотелось посидеть с недавним рабом за бокалом винца, потолковать о разных пустяках. Но – долг службы! Будь «Этна» цела, тогда – другое дело…
– Наверное, каждая пара рук на счету?
– Ну, не до такой степени, – улыбнулся сервус-контролер. – Отдыхайте.
И Лючано в полном недоумении отправился отдыхать. Никто его не окликнул, не остановил, не приказал заняться делом, в то время как рабы и члены команды трудились, не покладая рук.
Что происходит?!
«Ничего хорошего,» – буркнул Добряк Гишер со свойственным ему оптимизмом.
За завтраком он снова ожидал подвоха – и снова не дождался. Никто не поставил на место семилибертуса, невесть что возомнившего о себе, никто не сказал ни одного грубого слова. Напротив: помпилианцы были вежливы и предупредительны, как… как…
Сравнение вертелось на языке, ускользая.
– Вы б зашли к корабельному врачу! – дал совет Аквилий Понт. – Бывает, последствия атаки фагов сказываются не сразу. Лучше провериться, от греха подальше…
Маясь от безделья, Лючано направился в медотсек, на ходу прислушиваясь к собственным ощущениям. К маленькой пакости, что проникла в него вчера, стремясь слиться, срастись, опять стать частью целого. Есть? Нет? Растворилось без следа? Ушло? Или вчера ему просто померещилось? Когда выворачивается наизнанку континуум, на обзорниках метет звездная пурга, а законы мироздания начинают сбоить – верить нельзя ничему.
Собственным ощущениям – в первую очередь.
При враче надо помалкивать. Иначе упекут до скончания века в какую-нибудь закрытую лабораторию. Нет уж, благодарю покорно! На роль подопытной крысы Лючано Борготта не согласен!
«А на роль заключенного ты давал согласие? На роль раба? – ехидно поинтересовался Гишер. – Сыщет доктор у тебя в кишках огрызок флуктуации – все, пиши привет!»
Лючано покрылся холодным потом, но было поздно.
Дверь медотсека с шелестом ушла в стену, открывая проход.
– Заходите, заходите! – медикус-контролер Лукулл встретил гостя с распростертыми объятиями. – Я как раз хотел за вами послать, а вы сами сообразили. Очень, очень правильное решение! Люблю сознательных пациентов. Ложитесь в капсулу, будем вас сканировать…
От былой нервозности Лукулла не осталось и следа. Необходимость обследовать и, если понадобится, лечить раба Борготту, «как свободного», больше не вызывала в нем душевного раздрая.
– Вам удобно? Чудненько. Дышите… не дышите!.. один, два, три… Все, можете дышать. Нуте-с, нуте-с, что тут у нас?
- Предыдущая
- 4/106
- Следующая
