Выбери любимый жанр

Орден Святого Бестселлера, или Выйти в тираж - Олди Генри Лайон - Страница 27


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

27

Вахтер в застекленной конуре почтительно виляет хвостом. Лифт. Третий этаж. Отсюда и до шестого включительно простираются ленные владения «Аксель-Принта». Здесь охрана посерьезнее, чем на входе в здание: дверь бронированная, телекамеры, вход по электронным карточкам, и на посту – штандартенфюрер МВД. Вооружен, значит, и очень прекрасен. Впрочем, цербер знает меня в лицо и вполне доброжелательно здоровается. Круче стража только в «Нострадамус-Пресс»: пять мордоворотов с автоматами и в бронежилетах. Вход по разовым пропускам, которые эти дуболомы часами ищут и сверяют. Потому как неграмотные. Меня однажды полдня мурыжили: «Почему вы на хохла не похожи? Почему без акцента? Без сала? Без шаровар?!» Я обиделся и в отместку прозвал их контору – «Коза-Ностра-Дамус». Они тоже обиделись и вовсе отказались пускать.

Нет, в «Акселе» бдительность куда интеллигентнее поставлена.

Ряд дверей со знакомыми вывесками. «Каректорский атдел» (опечатки ярко исправлены красным фломастером). «Редакция фантастической литературы». Под табличкой – идиллическая пастораль: дракон, инопланетянин и наш космонавт (в скафандре и валенках) соображают на троих. «Отдел детективной и приключенческой литературы». Тут другие герои: ковбой, коп и бандюга в маске учиняют пальбу. Из дул пистолетов вылетают облачка с дружелюбной озвучкой: «Ба-бах!!!» Символично, кстати: фантасты куда дружнее детективщиков – это аксиома.

Коридор плавно сворачивает вправо. Ныряет в заваленную хламом каморку, вновь выходит на оперативный простор. Сюда я раньше не хаживал. Тупик. Дверь тяжкая, под потолок. От пластиковой таблички веет лексикой НКВД.

«Особый отдел».

И никаких карикатур.

– Добро пожаловать в наши скромные пенаты!

Гобой лихо, словно бритвой по горлу, чиркает карточкой по считывающему устройству. Щелчок – створки двери распахиваются, лязгнув челюстями. Оставь надежду всяк… Заглядываю с опаской. Тюремная камера? Пыточный подвал? Масонская ложа?! От колобка можно ожидать чего угодно.

Идеальный, стерильный порядок операционной. Строгая функциональность столов. Офисные кресла, мониторы компьютеров, телефоны, факс. На столах – ни одной лишней бумажки. Стеллажи туго набиты книгами и папками, всяк сверчок знает свой шесток. Не то что в редакции фантастики, где шаткие штабеля книг готовы погрести неосторожного путника. На стенах красуются репринтные плакаты тридцатых годов прошлого века: «Болтун – находка для шпиона!» и «Тише, враг подслушивает!» А, еще «Двуликий Янус» – лицо, разделенное пополам вертикалью: слева – мирный труженик, справа – акула капитализма с моноклем. Своеобразное, должно быть, у «особистов» чувство юмора. Если это вообще юмор.

– Располагайтесь, чувствуйте себя как дома.

Располагаюсь.

Чувствую.

– Сейчас подойдут расчетчик с интуткой. Кофе хотите?

– Не откажусь.

Гобой мил, приветлив, розовощек. Никакой чертовщины. Извлек чайник, в розетку включает, другой рукой по клавишам коммутатора барабанит.

– Да, я. Зайдите. Да, рыцарь ждет.

И ко мне, положив трубку:

– Кстати, потом глянете отредактированный текст фрагмента. Так сказать, на предмет.

Все хорошо, все чудесно. Кофе, улыбочка, текст, сотрудники специально ради Снегиря в воскресенье на работу вышли. На чем ты меня кидаешь, Аспид Вертихвостович? Не подпишу ведь. Гадом буду, не подпишу! Я псих, у меня принципы…

– Звали, Артур Велимирович?

В дверях возникает кукла Барби, растерянно хлопая ресницами. Они у нее длиннее, чем у Насти, но, похоже, накладные. В отличие от.

– А, Таечка! Заходите!

Кукла топчется за порогом. Крайне соблазнительно топчется: вертит попкой, но заходить не спешит. Словно ждет чего-то.

– Прошу вас!

Нет. Не идет.

Моргает.

– Милости просим! – с нажимом повторяет колобок в третий раз. Кукла, облегченно вздохнув, оказывается рядом с нами. – Кофе хотите? Знакомьтесь: Влад Снегирь, звезда и талантище… Ну, вы в курсе. Влад, честь имею представить: Таисия Валерьевна, интутка.

– Очень приятно.

Галантно целую «Барби» ручку. Кожа на ощупь приятная: гладкая, свежая (резиновая?!), но к слабому запаху «Шанели» примешивается… нашатырь? Я не ошибся?!

– Опрометчиво, яхонтовый. Крайне опрометчиво…

Кажется, это в мой адрес. Считаю за благо не отвечать. В голове вертится а-ля поручик Ржевский: «Ведь я, брат, интутка, я фея из бара…» Стоп. Это нервное. Еще ляпну вслух! С меня станется.

– Скажите, Таечка, когда вы впервые почувствовали, что Владимир Сергеевич близок к выходу в тираж?

Пауза. «Барби» воздевает васильковые очи горе, что-то высматривая на потолке. Видимо, линию жизни В. Снегиря.

– Уж месяц прошел и три дня пролетело, как псы разорвали остывшее тело, – вдруг произносит она нараспев низким контральто.

Дергаюсь и проливаю кофе. К счастью, на пол, а не на брюки. Или того хлеще: на милую Таисию Валерьевну. В Ла-Ланге, в первый раз… Да, собаки. Да, порвали. Вдребезги. Ощущение не из приятных.

– Значит, месяц и три дня? Сходится, Влад, дорогой?

– Ну, точно не скажу… Вроде сходится. А с собаками – в самую точку. Остались от пташечки перья да ножки. Таисия Валерьевна, вы сновидица?

– Есть многое, брильянтовый, на земле и на башнях, что снится рыцарям Ордена. И мне то ведомо.

– Таисия Валерьевна – лучший интут издательства. Интуитивистка. Феноменальные способности. Если бы не Половинчик со своими расчетами… Кстати, опять опаздывает! Ага, вот и он.

Я не удивился бы, услышав от Гобоя петровскую реплику: «Попался, сука!»

В особом отделе объявляется новое действующее лицо. Лицо это наполовину скрыто огромными бифокальными очками в роговой оправе, напоминающими линзы для первобытных телевизоров. Гладкий восковой лоб, достойный музея мадам Тюссо, над очками плавно переходит в пустошь лысины. Поперек зачесаны две чудом сохранившиеся пряди. Костюм покроя «человек-в-футляре», широкий галстук цвета тины. Штиблеты. Красота, в общем, неописуемая.

– Зд-р-ра, зд-р-ра… – урчит он, тыча в пространство пухлую ручонку. – Половинчик, Ян Львович. Расчетчик.

Жму пятерню, едва не вскрикнув от боли: силен, расчетчик, силен и цепок.

А кофе ему Гобой, кстати, не предложил.

– Итак, все в сборе. Начинайте, Ян Львович.

Половинчик вздыхает с явным облегчением. Разнос от начальства откладывается. А там, глядишь, и вовсе пронесет. Я его понимаю и даже проникаюсь некоторым сочувствием, ибо – пронесет. По полной программе, или я ничего не смыслю в Гобое. Расчетчик вываливает на ближайший стол ворох графиков и таблиц, и мы приступаем к работе. К весьма странной, надо сказать, работе. Сверка тиражей за разные годы. Сроки выхода. Допечатки. Переиздания. (Всплывает несколько «леваков», о которых я ни сном ни духом. Надо же! Хорошо у них разведка работает.) Статистика воровства на типографиях. Можайский полиграфкомбинат. Тверской. «Красный пролетарий». Публикации в сборниках, в журналах. Публикации в сети. Критические статьи. Динамика продаж по оптовому складу. В рознице. Какие-то поправочные коэффициенты, метровые формулы с сигмами, зетами и ятями, которые Половинчик мигом загоняет в компьютер. Сроки сдачи текста. Время подписания договоров…

– Братцы! Сестрицы! Тут сам черт ногу сломит!..

Народ смотрит на Снегиря, словно он сморозил потрясающую глупость.

Или испортил воздух на первом балу Наташи Ростовой.

– Пр-р-рав, кр-р-ругом пр-р-рав, – удовлетворенно мурлычет Половинчик. Он воспрял, цветет и пахнет. – Тр-ретий кр-руг, именно тр-ретий. Вер-рно, Таисия Валер-рьевна?

Кукла торчит у окна, презрев вульгарную канцелярию. Напевает под нос удалую цыганщину: «Две гитары за спиной в качестве конвоя, где ты, конь мой вороной, в чаще волки воют…»

Загадочная женщина.

– Круг за кругом. – Затянув припев, она начинает мелко трясти плечами. – День минет – уж четвертый настает.

– Так быстро?! – Гобой не на шутку встревожен, и волнение колобка немедленно передается мне. Может, я тоже интут? Скрытый?

27
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело