Ожидающий на Перекрестках - Олди Генри Лайон - Страница 24

…Да, мы породили Зверя, рыщущего на Перекрестках человеческих душ, и Зверь питался тем же, что и мы, и рос все быстрее. А вместе с Ним рос и Его аппетит.

Теперь все неуспокоенные души Предстоятелей, по вине Дома лишившихся своих культов, ложились кирпичами в стены того же Дома; и чем больше их было – магов, ведьм, жрецов, колдунов – тем сильнее Он становился. И требовал все больше веры, оставаясь в тени для всех, кроме нас.

А мы… Мы, пять Предстоящих, мы жили в Доме-на-Перекрестке, мы были сыты и благодушны, и нам все еще казалось, что это Дом существует для нас, а не мы – для Него.

Впрочем, мне уже не казалось.

Да, мы не голодали – но как может исхудать и зачахнуть рука или нога, если сам человек жив и здоров и ест за троих? (А в нашем случае – за пятерых!)

Дом питался и рос, рос и питался, но ни он, ни мы ничего не отдавали обратно! А зачем? Зачем истощать свои силы бестолковыми чудесами, когда ты сыт и имеешь крышу над головой? – только сейчас я понял весь ужасный смысл этого выражения!

Дом отгородил всех нас крышей от неба. И теперь никто не мог прорваться выше потолка.

А люди отдавали нам свою веру, вкладывали душу в Дом, ничего не получая взамен. И вера начала становиться привычкой. Уже мало кто помнил истинный смысл исполняемых обрядов, имена богов поминались всуе, и зачастую в пошлых и грязных случаях; многие стали ходить в храмы строго раз в неделю – словно исполняя скучную и малопонятную повинность.

И взгляды стали серыми, а души – плоскими. Что там герои – за все время существования Дома не было ни одного по-настоящему великого злодея! Так, мелочь, шваль…

Несмотря на умение Дома вынюхивать Перекрестки, приток веры не возрастал, а наоборот – неуклонно таял. Сверхъестественное покидало мир, и люди разучились верить. Их вера уже не несла той силы, которая требовалась и нам, и Дому.

Что ж, я это предвидел. Не зря я был Предстоятелем Хаалана, Отца Тайного знания. Предвидел и сумел подготовиться. Я уже понимал, что создание Дома было ошибкой, и в первую очередь – моей ошибкой. Надо было исправлять сделанное.

Давно у меня, в тайных Халловых братствах, готовились люди – много людей, целый полк Мифотворцев.

Я хотел оставить Дом без пищи, без веры его Пяти Культов, чтобы Он, так сказать, умер голодной смертью. Дело в том, что Дом-на-Перекрестке мог питаться только через нас, Его Предстоятелей. Мы были теми каналами, по которым к Нему поступала вера разных оттенков. Дом искал Перекрестки – сгустки и скопления веры – а мы поглощали их, не замечая, что Дом, в свою очередь, высасывает веру из нас, оставляя лишь малую толику.

Но… без Дома нам труднее было бы отыскивать те же Перекрестки, драться за них – и лишь мощь Дома могла без труда вырвать любой Перекресток у его прежнего хозяина.

…Мы впали в спячку. Ходили, разговаривали, ели, пили, иногда шутили или занимались любовью – но это были уже не мы! Это были части Дома, Его органы, через которые Он питался – и эти органы были неспособны сотворить хоть самое захудалое чудо, родить махонький миф, легенду, сказку, чтобы раздуть и поддержать угасающую веру.

Или, вернее, могли – но не хотели!

Тогда я и решил уйти.

Уйти из Дома.

Туда, где Он не дотянется до меня; уйти и возродить культ Хаалана Сокровенного в его прежнем, первозданном виде; возродить и не дать Ему воспользоваться новым всплеском веры.

А остальные… Пусть последуют моему примеру, если хотят называться Предстоящими, или пусть остаются в Доме и зачахнут вместе с Ним. Дом обречен – тогда я искренне верил в это – но я не хотел, чтобы вслед за Домом ушли в небытие вера, мифы, сказки, песни, храмы и обряды…

Пусть останутся – но не для Дома!

Я еще надеялся, что ошибку можно исправить. Я и сейчас надеюсь…

И я ушел.

Это было трудно, мучительно трудно, почти невозможно – снова начать жить без Дома, вне Его стен, где мощные потоки Силы сами находят тебя… Вне Дома я был бессилен. Во всяком случае, поначалу. Я с трудом находил наполовину опустошенные Перекрестки и подолгу отдыхал, вбирая в себя слабые ручейки веры, копя силы, чтобы отправиться дальше.

Но теперь я – творил! Я творил чудеса – пусть мелкие, незаметные, потому что на большее я еще не был способен вне Дома – но глаза людей вспыхивали на мгновение, и они отдавали свою веру Хаалану; а, значит, и мне!

Эта вера была моя, моя, а не Дома-на-Перекрестке!

Да и мои Мифотворцы-чернокнижники уже принялись за работу. Они…

Но я не принял в расчет остальных Предстоятелей. Вернее, я недооценил Дом. Потому что Он быстро приспосабливался.

Еще бы! Ведь у Него возник соперник…

Я.

Нет, я не отбирал веру лично у Лайны, Махиши, Трайгрина, Варны… Да я и не мог этого сделать. Мы, Предстоятели, ограничены своими культами, и вера-страх Лайны бесполезна для меня так же, как и вера-знание для Предстоящей Ахайри. Но я потянул одеяло на себя, я противостоял Дому – значит, и им тоже.

Они видели одно: я создал Дом (по крайней мере, подал идею его создания), а теперь я ушел из Дома, и мой культ быстро набирает силу.

И они испугались. Испугались того, что хитрый и коварный Таргил сделает с Четырьмя Культами то, что Пять Культов сделали со всеми остальными.

Если бы мы все ушли из Дома… Если бы. Но они остались. Они побоялись бросить такой сытный и уютный – пусть изменчивый – Дом-на-Перекрестке.

Предстоятели Дома встали против меня. Они испугались того же, что и ты, Сарт – что я стану Единственным. Вот тогда-то я и подумал, что мне придется подмять их под себя и действительно стать Единственным, чтобы противопоставить свою мощь мощи Дома.

Но я проиграл. Слишком мало сил было у меня в те дни. И если по части веры мы еще могли потягаться, то по части политики они оказались куда искушеннее Предстоятеля Искушенного Халла…

Я не буду повторяться. Вам не хуже меня известно о гонениях на культ Хаалана-Сокровенного, Отца Тайного знания.

Я выжил. И культ выжил. И понемногу, очень осторожно, мы стали восстанавливать утраченное. Там – фокус, тут – крупица чуда, потом – мученик или пророк… Мы сеяли зерна сверхъестественного, и они прорастали мифами. А когда власти ослабили давление…

Но Предстоятели Дома вновь не побрезговали моей идеей. Теперь у них тоже были Мифотворцы – пусть единицы, но специально отобранные, обученные, за плечами которых стоял Дом, с Его нюхом на Перекрестки – и эти Мифотворцы тоже пытались расшевелить людей, вернуть им веру, только вера эта шла на корм чудовищу!

Дому-на-Перекрестке.

Ты никогда не задумывался, Сарт, почему тебе и Эйнару подсказывали места, где вы должны были творить мифы? Вас засылали на Перекрестки, и волны от ваших поступков захлестывали великое множество дорог! Впрочем, здесь сыграло роль и твое мастерство, Сарт – я не сбрасываю его со счетов…

А Дом все продолжает набирать силу, и если Он перейдет определенный предел – я не знаю, какой! – Он станет воистину всемогущим! Вы можете себе представить всемогущий и ненасытный – Дом?!

Я – нет.

Я боюсь…

– Я убивал Мифотворцев, – закончил Таргил, глядя на молчащего Грольна. – Через них я пытался ослабить Предстоятелей. И Дом. Так что руки мои действительно в крови. Убей меня, мальчик… Я устал. Убей меня, возьми мою жизнь, но и мой Дар; стань Предстоятелем Искушенного Халла, но возьми и ношу Таргила! Убей – и выйди навстречу Дому!..

Грольн вздрогнул.

– Не отвечаешь, мальчик? Ты не знаешь, что я тебе предлагаю… Тогда смотри мне в глаза – и я покажу тебе твой грядущий путь от трупа подлеца-Таргила!

Грольн, как завороженный, смотрел в страшные, немигающие глаза Предстоятеля, лоб Льняного Голоса покрылся испариной, лицо побелело, а рука с кубком (и когда он успел его взять?) задрожала, точь-в-точь как у самого Таргила несколько часов назад…