Приют героев - Олди Генри Лайон - Страница 18

Тот, кто видел Штернблада под Вернской цитаделью, мог бы подтвердить: капитан точно так же блаженно охал у Совиных ворот, закалывая шестого подряд тролльха-привратника.

И Антонин Тератолог, коронный друнгарий Департамента Монаршей Безопасности – в народе, если шепотом, «дамба» – тоже присутствовал тогда в Кара-Калле. Великий Слепец, прозванный так за безразличие к любым делам и занятиям, кроме ограждения царствующей особы от посягательств злоумышленников, – в данный момент Антонин равнодушно строгал яблоко миниатюрным ножичком и складывал ломтики на блюдце, вперемешку с изюминками.

Получался красивый орнамент в стиле «делирий».

Зато лейб-малефактора, престарелого Серафима Нексуса, не было в банях во время событий семилетней давности. Кавалер ордена «Вредитель Божьей Милостью» с розами и бантами, Серафим дремал в кресле, сопя и причмокивая. Видимо, ночь выдалась бурной, и часы без сна сказались на дряхлом старце. Так бы подумал любой, кто не был на короткой ноге с сударем лейб-малефактором, а кто был с ним на короткой ноге, тот ничего не думал и давно хромал.

– Доброго здоровья, барон! – сидя на бортике, помахал рукой голый толстяк, милейший и обаятельнейший волхв Месроп Сэркис, председатель Тихого Трибунала, в прошлом – некромант, почетный доктор столоверчения.

Лишь одного человека из присутствующих барон не знал. Ничем внешне не примечательного человека, целиком завернутого на восточный манер в простыню с красной каймой. Узнавать его без соответствующего распоряжения было бы дурным тоном.

Ничем не примечательный человек понимающе улыбнулся.

И слегка повернул голову в адрес прокуратора.

– Конни, позволь представить тебе кое-кого из моих гостей! Его величество, ныне и вовеки здравствующий Эдвард II инкогнито!

Барон решил ограничиться вставанием и поклоном – церемонным, но в меру. Раз инкогнито, значит, инкогнито. Кто он такой, чтобы противоречить желаниям короля?

Знатность рода фон Шмуцев, сражавшихся под древними знаменами Хьерта Основателя, чин и ранг Конрада, а также близкое знакомство с прокуратором Цимбалом вполне оправдывали приглашение в столь высокопоставленную компанию. Даже если принять во внимание обманчивую легкомысленность ситуации. Учителя фехтования отмечают, что трудней всего биться без штанов, а обнаженному – и вовсе на грани подвига. Здесь, в термах, все были без штанов, нагие и расслабленные, дружелюбные и усмешливые. Но терпкий аромат боя витал в воздухе.

Странно, что трагедия в «Приюте героев» вызвала реакцию, сравнимую с попыткой государственного переворота.

– Не будем ходить вокруг да около, барон! – Король отлично понял мысли обер-квизитора и еще раз улыбнулся, ободряя нового гостя. – Ночь и без того утомила нас… Скажите, у вас есть версия исчезновения квесторов?

– Гибели, ваше величество, – деликатно, но твердо поправил Конрад. – Полагаю, что председатель Тихого…

– Конни!

В голосе прокуратора Цимбала таился мягкий укор. Дескать, тон был предложен и принят. Менять его теперь на казенный в самовольном порядке – излишне.

– Простите, ваше величество. Я имел в виду, что почтенный Месроп, скорее всего, успел сообщить вам о записях, обнаруженных в шаре-обсервере. И о считывании остаточных эманаций ауры, героически предпринятом вигиллой Куколь в моем присутствии.

Толстяк Месроп комично вздернул плечи.

– О, барон, вы просто режете меня без ножа… Сознаюсь, я не изучил рапорт госпожи Куколь в должной степени – меня отвлекли иные дела. Генриэтта рискнула без подготовки считать эманации?!

– Да.

– Это заслуживает награды. И что?

– В повозках, уехавших от «Приюта героев» после схватки, лежали мертвецы. Так сказала вигилла, а у меня нет оснований ей не доверять.

– Значит, квесторы погибли… – тихо, одними губами, шепнул боевой маг Просперо. – Мы рассматривали и этот вариант. Но, честно говоря, я надеялся…

Король жестом прервал мага.

– Версия, барон! У вас она есть?

– У меня она была, ваше величество. Сразу после просмотра данных обсервера в палатах Тихого Трибунала.

– Какая именно?

Это было в характере Эдварда II – брать быка за рога. Придворные лизоблюды за голову хватались: как можно в должной мере восхвалить его величество, если неугомонное величество требует сразу перейти к делу? А дела-то, помимо восхвалений, может, и нет вовсе…

– Нарушение орденского Завета и «Пакта о нейтралитете». Чрезмерная активность Черного Аспида. Выход нелепой игры для возвышенной молодежи за пределы отведенной для игр территории.

– Что я вам говорил, господа! – Эдвард просиял, хотя это плохо сочеталось с известием о гибели шестерых человек. Такие смены настроения также были присущи его величеству: выигрыш партии в «декольте» мог отвлечь владыку от мятежа гарнизона в Андоррене. – Единственная версия, претендующая на правдоподобие! Благодарю вас, барон!

– Не за что, ваше величество. Абсолютно не за что.

– Что вы имеете в виду?

– Конни сказал, – прокуратор Цимбал зажег сандаловую палочку и с наслаждением вдохнул ароматный дым, – что у него была версия. Значит, с недавних пор появилась другая. Или возникли обстоятельства, не вписывающиеся в первую версию. Я верно тебя понял, Конни?

– Да.

– Что за обстоятельства?

– Заселение в гостиницу «Приют героев» двух новых постояльцев.

– Первый – это ты, Конни, – с пониманием сощурился Цимбал. – Очень, очень разумное решение. И оригинальное. Нам и впрямь нежелательно закрывать гостиницу, привлекая лишнее внимание. А так наш сотрудник в частном порядке…

– Ты ошибаешься, Виль. Я говорил не о себе.

– О ком же?

– В гостиницу заселились Эрнест Ривердейл и Аглая Вертенна. Дед квестора Джеймса Ривердейла и бабка квестора Лайзы Вертенны. В сочетании с поселением некоего Конрада фон Шмуца, дяди квестора Германа…

Никто не успел заметить, как капитан Штернблад вывернулся из-под пальцев массажиста и сперва сел, а потом встал и шагнул к столику барона. Сам массажист секунду-другую разминал пустоту, после чего ошалело уставился на топчан, где теперь никто не лежал.

Крохотные, почти детские ступни капитана были в мыльной пене, что ничуть не мешало Штернбладу двигаться по скользким плиткам пола.

– Ты меня удивляешь, Зануда, – старый приятель по службе в полку кавалергардов, сорвиголов и похитителей девичьей чести, капитан мог позволить себе такое обращение и вне прокураторских терм. – Узнав о беде, постигшей молодежь, старшие родственники вполне естественно спешат в столицу…

– Конечно, Рудольф. Просто удивительно спешат. Узнав о беде, постигшей внука, – кстати, ответь мне: каким образом узнав-то? – Эрнест Ривердейл меньше чем за сутки успевает добраться в Реттию от границы Бирнамского леса. Ясное дело, пустяк. Рукой подать. Неделя скачки на сменных лошадях – за восемнадцать часов. Я уже не говорю о старухе, которая «вполне естественно» еле ходит…

– Интересное дело, – глазки Штернблада сверкнули. – Выходит, они узнали заранее? Их кто-то предупредил?

– Ты прав. Граф Ле Бреттэн упоминал о каком-то письме. Старик уверен, что я получил точно такое же.

– Вы не получали письма, барон? – вмешался председатель Месроп.

– Нет. Но предполагаю, что таинственный отправитель направил соответствующее послание в адрес отца Германа, моего брата Хальдрига.

– И мы можем в скором времени ждать прибытия вашего брата в столицу?

– Вряд ли. Скорее всего, получив письмо, где говорилось о Германе, мой брат спустил его в нужник. Извините за вульгарность, господа. Отношения отца с сыном далеко не всегда безоблачны.

Отвечая, Конрад отчетливо представил брата. Бранясь и проклиная все на свете, минутой ранее порезавшись при бритье охотничьим ножом, Хальдриг комкал в кулачище распечатанный конверт. Нужник в картине не фигурировал, но, вне сомнений, находился где-то поблизости, алкая добычи. Сыну, о ком шла речь в послании от неведомого доброжелателя, предлагалось провалиться в ад, и не вынуждать благородного отца разбирать каракули, от которых у настоящего дворянина голова идет кругом, а в руках появляется неприличная дрожь. Такие сыновья – позор родителей, они могут связываться с ростовщиками, с Орденом Зари, с некромантами Чуриха, с Нижней Мамой – семья и пальцем не шевельнет…