Счастье под запретом - Беверли Джо - Страница 64
- Предыдущая
- 64/83
- Следующая
— Что за жуткая форма любопытства!
Лицо Уфхема перекосил нервный тик.
— Боитесь узнать свой жребий?
— Ну что ж, давайте испытаем свое мастерство, Уфхем. Мы заключали сегодня пари на двадцать гиней…
— Никаких пари. Просто либо жизнь, либо смерть.
— Вы имеете в виду, либо жизнь с чистой совестью здесь, либо отъезд из страны, эмиграция? Что ж, на ваш выбор — сколько выстрелов?
Уфхем испепелил его гневным взглядом.
— Может быть, лучший в десятке выстрелов? — спросил Френсис подчеркнуто вежливо.
— Каждый сделает по выстрелу, — решил наконец Уфхем, — и притом — в червовый туз. Тот, кто попадет в центр, считается победителем.
Френсис нашел эту символику ужасной. И почему только его жизнь полна вот таких мелодрам последнее время?
Но Френсис не стал возражать. Оба начали готовиться к стрельбе. Собрались зрители, почуяв интересное. Френсис подозревал, что подоплека состязания должна быть очевидна даже тем, кто не знал последних событий его жизни.
Он проверил свой пистолет.
— Будем стрелять одновременно? — спросил Френсис. — Как если бы на настоящей дуэли?
И с облегчением заметил, что обычное здравомыслие уже возвратилось к Уфхему: он почувствовал себя идиотом, привлекшим к себе всеобщее внимание.
— А может, бросим жребий? — спросил тот.
Бросили монету, и Уфхему выпало стрелять первым. Он выстрелил недрогнувшей рукой, и пуля пронзила красное сердечко. Слуга тотчас сбегал за картой.
— Видите, — с удовлетворением произнес Уфхем. — Точно в центр туза.
— Не совсем, — возразил Френсис. — Отверстие чуть смещено в сторону.
— Но ведь смертельно точно.
— Да.
— Попробуйте сделать лучше.
«Вы и правда хотели бы, чтобы нас обоих унесли на носилках мертвыми с поля?» — так и разбирало спросить Френсиса, но он лишь отвернулся, чтобы сделать свой выстрел.
Он целился очень тщательно. Было бы огромным удовлетворением победить Уфхема, вряд ли возможно хоть что-то улучшить в их отношениях. Френсис прищурился и нажал курок.
— Прямо в центр! — завопил кто-то, и слуга сбегал за картой.
Уфхем долго рассматривал ее, не веря глазам.
— Дьявольщина, но выстрел в точности такой же, как у меня!
Мужчины толпились у карт, пораженные точным совпадением пулевых отверстий. Карты можно было просто наложить друг на друга!
Френсис взглянул на Уфхема.
— Может быть, примем это за знак свыше, что наша ссора должна закончиться?
Уфхем сжал было губы, но затем протянул Френсису руку.
— Будь по-вашему, Мидлторп. Наверно, мне никогда не понять, что случилось, но не могу же я вечно сердиться на вас. Вы слишком хороший человек.
— Спасибо, — сказал искренне тронутый Френсис. Он отвел Уфхема в сторону. — Анне будет лучше без меня, вы и сами убедитесь. Теперь-то я вижу, что наши чувства не были глубоки. Я, конечно, был бы добр к ней, но она заслуживает большего, чем просто доброты.
Уфхем вздохнул и сказал:
— Вы, наверно, правы. Значит, вы любите свою жену?
Френсис ловко увернулся от прямого ответа.
— Неужели бы я согласился терпеть все это, будь иначе?
Уфхем рассмеялся.
— Истинная правда! Боже, вам, должно быть, нелегко!
Он хлопнул Френсиса по плечу и ушел к друзьям. Люсьен подошел к Френсису с двумя простреленными картами.
— Лучшей стрельбы я еще не видел.
— Иногда бываешь благодарен судьбе за бесполезные навыки.
— Вряд ли бесполезные, если бы он вызвал тебя на дуэль.
— Абсолютно бесполезные. Если бы он вызвал меня, я бы позволил ему убить себя. Разве я мог бы выстрелить в него, когда справедливость на его стороне?
Люсьен лишь покачал головой.
Френсиса не было дома, и Серена занялась сначала кое-какими хозяйственными делами, а потом села играть с Бренди. Щенок только что проснулся и был исключительно бодр и энергичен. Серена выглянула в окошко, увидела, что солнце светит по-прежнему ярко, и вывела Бренди в сад. Вскоре Бренди увлеченно изучала чудный мир травы и кустов. Были даже птицы, которые, к счастью, держались подальше от ловкой охотницы.
Серена тоже наслаждалась солнечными лучами, и после суеты дворца Белкрейвенов и выходов в свет пустынный садик казался ей тихой гаванью. Вечнозеленые деревья и подстриженные переплетенные ветви кустарников создавали иллюзию уединения и оторванности от мира, а посему она без труда вообразила, что находится далеко от города и связанных с ним тревог. Еще несколько дней, и они, наверно, уедут в деревню.
Когда Бренди наконец устала и начала искать свою корзинку, Серена отнесла ее на кухню и оставила на попечение поваренка. Ей же вовсе не хотелось сидеть дома. Хотя мать Френсиса без возражений передала управление хозяйством в ее руки, дел все равно было мало. Отлично вышколенные слуги прекрасно справлялись со своими обязанностями.
Она снова вышла в сад. Там в укромном местечке стояла каменная скамья, нагретая последними лучами солнца. Серена села на нее, защищенная от холода камня толстой, роскошной меховой накидкой. Кажется, назойливый аромат наконец выдохся, а ужасы первого брака стали понемногу забываться. Чувственные восторги прошлой ночи все еще жили в памяти, и она подумала, что, возможно, со временем осчастливит Френсиса полной самоотдачей.
Если, конечно… если, конечно, Френсис любит ее. Боже, какое же это, наверно, счастье!
Но почему он должен любить ее? Она причинила ему сплошные неприятности. А красота и опыт вовсе не обязаны дарить любовь. Если бы такие вещи затрагивали сердце, то мужчины не пользовались бы услугами шлюх и не уходили бы посвистывая. Она лишь надеялась, что их отношения с Френсисом станут более стабильными и спокойными, и, может быть, он начнет ценить в ней и другие человеческие качества.
Серена знала, что обладала ими. Она была добра от природы и честна, а также верна. Если бы она не была верна своему слову, то нашла бы в себе смелость порвать с Мэтью давным-давно.
Но Серена считала себя связанной брачными клятвами. Она не была интеллектуалкой, но и не глупа. Она могла разумно править домом и слугами и полагала, что станет хорошей матерью.
Но достаточно ли этого, чтобы завоевать сердце мужчины? Почему начинаешь любить кого-то? Почему она полюбила Френсиса?
Даже размышлять об этом доставляло ей невыразимое удовольствие, и на губах женщины засияла счастливая улыбка. Наверно, больше всего она ценила в нем нежность. Это не было слабостью, а лишь трогательным вниманием к нуждам других людей. Это — драгоценное качество. И таких у него было множество. Он умен, уверенно справляется со многими делами и вызывает доверие. А доверие Серена ценила превыше всего. Она не сомневалась, что могла вверить Френсису свою жизнь и жизнь своих детей.
Но обычно подобные добродетели вызывают симпатию и уважение. Как же все это перерастает в любовь?
Может быть, его тело? Он был стройным, худощавым, и Серене это очень нравилось. Она повидала достаточно крупных мужчин, и ей претило такое сложение. А тело супруга казалось ей прекрасным. Черты его лица были красивыми, ибо несли в себе отпечаток сильной личности. Однако любят не за красоту.
Тогда, наверное, его ум? Но она пока не могла сказать с уверенностью, насколько он умен.
Серена покачала головой. Вероятно, бессмысленно гадать, за что любишь. Но это драгоценное чувство хотелось сохранить.
Женщина посидела еще немного, молясь о терпении и мудром провидении, затем поднялась, чтобы вернуться в дом. Но стоило ей выйти из своего укрытия, как кто-то преградил ей путь. Двое мужчин.
Страх сжал ее сердце холодными пальцами, когда она узнала своих братьев и попятилась.
Но тут же сообразила, что ей нечего бояться. Она была теперь замужем, и они не имели над ней никакой власти. Она остановилась и вздернула подбородок.
— Привет, Том, Вилл. Вы, словно воры, прокрались в чужой сад!
— Прокрались? В сад нашей дорогой сестрички? — фыркнул Том. — Ну ты, однако, прекрасно позаботилась о себе, Серри. Виконтесса Мидлторп, ни больше ни меньше. Почему же ты не сообщила своей любящей семье о столь счастливом событии, а?
- Предыдущая
- 64/83
- Следующая