Властелин моего сердца - Беверли Джо - Страница 50

• Предыдущая
• 50/79
• Следующая

Дорогая дочка!

Не могу выразить, как я счастлива, узнав, что Эмери женился, и как меня огорчает, что я остаюсь здесь, в Нормандии, в такой момент! Я уверена, что граф Гай медлит свозвращением домой не столько из-за того, что король нуждается в его услугах, сколько из-за нежелания встретиться со мной.

Я вложила в письмо записку для моего сына с настоятельным требованием привезти тебя в Гайяр, чтобы познакомиться со мной.

Однако из письма моего мужа (читая между строк), а также после встречи с бедной леди Селией де Пуисси у меня создалось впечатление, что в этом году тебе предстоит тяжелая работа в твоем хозяйстве. Судя по всему, эти беззаботные люди бросили тебя без компаньонки и без всякой помощи. Поэтому я написала моей сестре, Уилфреде, настоятельнице монастыря в Уидингтоне, и попросила ее послать к тебе двух монахинь для помощи в твоих трудах. Если они тебе не нужны или покажутся слишком назойливыми, ты сможешь вернуть их назад в любое время.

Знай, Мадлен, что мы рады принять тебя в свою семью, в которой ты обретешь любовь. По первому твоему слову мы поддержим тебя в любых твоих стремлениях. Это обещание распространяется и на мою английскую родню. Упомянув там мое имя, ты можешь попросить все, что тебе будет нужно, хотя я понимаю, что в эти трудные времена ты, может быть, сочтешь такую помощь не совсем удобной.

Заботься об Эмери ради меня. Он дважды был ранен с тех пор как мы расстались, и я беспокоюсь о нем. Меня утешает то, что ты обучалась искусству исцеления, но если тебе удастся убедить его хоть ненадолго вернуться домой, ко мне, ты сделаешь великое дело.

Твоя мать перед Богом,

Лусия Мерсийская де Гайяр.

Мадлен стряхнула набежавшую слезу. Сердечное, дружеское отношение к ней, страстное желание Лусии встретиться с сыном и сознание того, что теперь она обрела мать, растрогали ее. Мадлен взяла аккуратно сложенную записку и отправилась на поиски мужа. Он был в конюшне, что-то обсуждая с конюхом. Как только она появилась, он тут же подошел к ней.

– У нас гости, – сказала Мадлен. – монахини из Уйдингтонского монастыря, которым, очевидно, руководит твоя тетя. И тебе письмо от твоей матери.

Эмери взял записку и быстро прочел. Улыбка, мелькнувшая на его лице, много сказала Мадлен об отношениях Эмери с матерью.

– Она хочет познакомиться с тобой. Ты можешь отправиться в замок Гайяр, если хочешь.

– Одна?

– Я дам тебе свиту.

– Она хочет видеть и тебя тоже, – сказала Мадлен.

– Я пока еще не могу уехать.

– Тогда и я не поеду.

Мадлен опасалась, что стоит ей отлучиться, как он снова свяжется с мятежниками и закончит свои дни в цепях. Он стоял, постукивая пергаментом по пальцам.

– А зачем монахини?

– Чтобы помогать мне управляться с хозяйством.

Он одобрительно кивнул:

– Отлично задумано. Но раз они здесь, то можно обойтись без тебя. Я думаю, ты была бы рада вырваться отсюда.

– Баддерсли не тюрьма, милорд, а мой дом.

Она резко повернулась и зашагала прочь.

– Мадлен!

Она замерла, но не обернулась.

– Если передумаешь насчет поездки, – сказал он, – дай мне знать.

Он не остановил ее, когда она пошла дальше.

Было очень соблазнительно сбежать в Нормандию, где с ней бы носились как с новой дочерью. Но Мадлен не могла себе этого позволить.

С прибытием сестер Гертруды и Уинифред работы в Баддерсли значительно ускорились. Сестра Гертруда хорошо разбиралась в земледелии и вскоре привела имение в относительный порядок.

– Нет никаких оснований, – весело объявила она, – считать, что Баддерсли не получит прибыли от следующего урожая.

Первым делом она принялась за огород возле замка и поле за ним, расположенное ближе к деревне, которое должны были возделывать крестьяне для лорда. Состояние того и другого привело Мадлен в ярость. Даже при нехватке работников многое можно было сделать весной, чтобы летом получить урожай. Мадлен посадила там немного поздней капусты. Если ее удастся сохранить в летнюю жару, а зимние холода не придут слишком рано, у них будет зелень к столу на Рождество.

Сестра Гертруда одобрила это и посадила еще овощи, поручив младшим детям носить воду из ручья и поливать грядки. Она объяснила, что растения помогут всем им выжить зимой. К тому же она превратила это в игру, и дети веселились, наполняя канавки между грядками.

Сестра Уинифред была специалисткой по домашнему хозяйству и заготовкам. Она похвалила Мадлен и внесла в руководство кухней кое-какие улучшения, поддержав молодую хозяйку в ее намерении заняться сбором и заготовкой даров леса.

– Почти все можно сушить и потом использовать, леди Мадлен, – сказала Уинифред с лучезарной улыбкой. – Щедрость Господа безгранична.

Сестра Уинифред распорядилась половину молока перерабатывать в твердые сыры, которые надлежало бережно завертывать и хранить в холодном месте. Они с Мадлен решили, что более всего для этого подходит часовня. Там было холодно и безопасно. Отвечать за сохранность сыра Мадлен назначила двух надежных людей.

Отец Седрик охотно согласился предоставить им помещение для хранения продуктов.

– Христос дал людям вино в Ханнане, леди Мадлен. Он был бы счастлив дать им сыр в январе.

Сестра Уинифред умела сушить мясо, как и овощи. Она объяснила, что оно не так вкусно, как копченое мясо или солонина, но сохраняется дольше. Его можно истолочь в порошок и добавлять к вареному зерну или овощам, получая питательную кашу.

Мадлен чувствовала себя так, словно тяжелое бремя свалилось с ее плеч. Голод больше не угрожал им. Сестры никогда не унывали. Проблемы, приводившие Мадлен в отчаяние, казались им увлекательным состязанием. Они заразили всех обитателей замка своим жизнелюбием, и каждый работал, как никогда раньше.

В присутствии монахинь жизнь стала значительно легче и спокойнее. Они проводили много времени за работой, зачастую распевая при этом молитвы, а за вечерней трапезой всегда были веселы и охотно рассказывали забавные истории. И эти истории были вовсе не о войне.

Даже Эмери смягчился с прибытием сестер. Мадлен убедилась в этом, когда однажды вечером они уговорили его спеть песню. Он не брал в руки лиру со дня их свадьбы, хотя Жоффре и Хью время от времени просили его об этом. Мадлен глотала слезы, слушая его прекрасный голос.

Когда он отложил лиру, казалось, напряженность оставила его. Они с Мадлен все еще сидели за главным столом, тогда как монахини отошли и уселись у окна, чтобы воспользоваться последними лучами заходящего солнца для своей вышивки. Хью и Жоффре присоединились к другим мужчинам в зале, сравнивая способы заточки клинков.

В любой момент Эмери тоже мог подыскать предлог покинуть ее, но Мадлен чувствовала, что настало время, когда ей удастся найти в нем хоть немного доброты и участия.

– Как продвигаются дела на башне? – спросила она.

– Почти закончены. Она не сможет противостоять армии, но тогда здесь и ничто не устоит.

– Что еще нужно сделать для обороны?

По правде говоря, Мадлен это вовсе не интересовало, но она не могла придумать другую тему для разговора.

– Мы дополнительно укрепим стены. Кроме этого, можно предложить только ров с водой. Но захочешь ли ты отвести ручей?

– Я не знаю.

Его взгляд ясно говорил, что он попусту теряет время.

– Я имею в виду, – поспешно сказала она, – что мне не известно, как это отразится на деревне. Повлияет ли это на сток воды или на орошение полей?

Он выслушал ее с вниманием и оттенком уважения.

– Это действительно надо учитывать. Большинство нормандцев не стали бы беспокоиться по такому поводу. Обычно они предоставляют людям самим выпутываться, как те сумеют.

Мадлен увидела, что муж одобряет ее и даже восхищен ею. Она воспрянула духом.

– Я думаю, нам следует спросить жителей деревни на одном из их собраний. Сход, так они его называют?

– Да. – Он изучал ее, отхлебывая вино из кубка. – Ты не боишься стать немного англичанкой, спрашивая мнение крестьян?

• Предыдущая
• 50/79
• Следующая