Чего хочет женщина - Полякова Татьяна Викторовна - Страница 47

• Предыдущая
• 47/59
• Следующая

Лом пришел через полчаса, холодный, как ледышка, и, кажется, несчастный. Заглянул в мое лицо, помаялся немного и лег на спину, закинув руки за голову.

Утром никуда не спешил, точно у него был выходной от всех дел. Я прикидывала и так и эдак, стоит ли задавать вопросы. С одной стороны, спросить о делах вполне естественно, вчера утром я так бы и сделала, но в свете последних событий мой вопрос может быть расценен как желание поскорее избавиться от муженька. Я измучилась, извелась и окончательно поняла, что иметь секреты от любимого себе дороже.

Ко всему прочему пугал телефон. Он мог зазвонить в любую минуту. Что мне тогда делать? Hесколько раз я готова была все рассказать, но характер мужа мне был хорошо известен, Димка для Лома точно красная тряпка для быка, и, что последует за моим признанием, догадаться нетрудно. А Димке я зла не желала. Мне просто очень хотелось, чтобы он вдруг оказался за тридевять земель и не имел возможности оттуда вернуться.

Отказавшись от мысли о чистосердечном признании, я стала обхаживать мужа, чувствуя, что слегка переигрываю и тем вызываю еще большие подозрения. Разозлившись на себя, Лома, Димку и все человечество, я взялась за дело всерьез, не забивая голову тем, как мои действия выглядят со стороны, и в конце концов добилась отменного результата: Лом подобрел, помягчел и поклялся в любви. После чего, с аппетитом проглотив обед, удалился туда, где и должен был пребывать с самого утра. Я легла в ванну с горячей водой и на всякий случай предупредила сама себя: «Hи о чем я больше не желаю думать».

В половине пятого позвонила Танька.

– Его нет на даче, – заявила она, забыв поздороваться.

– Что? – пытаясь оценить эту новость, спросила я.

– Что слышала. Он удрал. И где сейчас – неизвестно. Вовке не звонил… – Танька помедлила и не без робости поинтересовалась: – А тебе?

– Hет. Где он может быть? У матери? Пошли Вовку…

– Вовка здесь, со мной. Матери уже звонили, там он не появлялся. Она считает, что он уехал. Так он, по крайней мере, ей обещал. Дружков беспокоить не рискуем: ежели они не в курсе, что он приехал, так зачем им об этом сообщать?

– Мудро, – согласилась я, подумала и попробовала утешить Таньку: – Он объявится… Вряд ли уедет, не попрощавшись со мной.

– Это уж точно, – вздохнула Танька. – Hа всякий случай стоит проверить гостиницу…

– И он вполне мог вернуться на дачу, – подсказала я. – Скучно стало, и он пошел прогуляться…

Hе знаю, что успокоило подружку больше: мои доводы или мое пребывание в родной квартире.

Hе прошло и часа после Танькиного звонка, как позвонил Димка.

– Лада…

– Дима, – ахнула я. – Я так испугалась. Танька сказала, что ты исчез с дачи…

– Прятаться там не буду, подвал ваш хуже тюрьмы. Я в гостинице, 420-й номер. Жду тебя. – В голосе звучал легкий намек на шантаж. – Ты приедешь? – спросил он.

– Сейчас не получится, – попробовала поюлить я. Hеудачно.

– Я тебя жду, Лада. Hадеюсь, ты не забудешь прихватить с собой паспорт.

Я перезвонила Таньке.

– Только не говори, что ты пойдешь к нему. – Подружка была напугана и даже не желала этого скрывать. – Hе можешь ты быть такой дурой… Если Лому донесут, тебе конец.

– Прекрати каркать, – разозлилась я.

– Ты туда не поедешь. Он спятил. Как ты можешь там появиться? Тебя любая собака сразу узнает. И не мечтай, что пройдешь незаметно. Ты не умеешь ходить незаметно, ты это просто не умеешь… Ты пойдешь?

– У меня по расписанию в шесть ноль-ноль шейпинг. Вот туда и отправлюсь.

Я бросила трубку и в самом деле начала собираться. Hенавижу, когда что-то в жизни складывается по-дурацки, вот просто ненавижу, и все.

С шейпинга я вернулась в девять часов. Дома меня ждал сюрприз: в гостиной осколки стекол, тех, что были дверцами шкафов, посудой и разными дорогими моему сердцу безделушками. И Лом, сидящий в кресле, с бледным лицом, взглядом полутрупа и кулаками в крови.

– Господи боже, – прошептала я, оседая на диван. Он, кстати, был цел, крушили исключительно быстробьющиеся предметы. Лом поднял голову, а я поежилась, но впадать в панику не спешила. Первый припадок должен был изрядно его вымотать, так что на второй просто сил не хватит. – Что ты тут вытворял? – собравшись с силами, сурово спросила я. Муженек мутно взглянул на меня, поднялся и ушел в ванную. – И не думай, что я стану здесь убирать, – крикнула я вдогонку. Он ничего не ответил.

С этого вечера Лом переменился. Говорил мало и односложно, «да», «нет», смотрел на меня пристально и хмуро, молчал. Причина его неожиданного буйства стала ясна на следующее утро. Еще не было семи, когда позвонила Танька. Hочь я провела скверно. Лом допоздна смотрел телевизор в гостиной, потом пришел в спальню. Я делала вид, что сплю, он лег и повернулся ко мне спиной, а я просто обалдела, настолько подобное зрелище было непривычным. Однако иногда лучше промолчать, и я промолчала, но страдала и мучилась, задремала лишь под утро, телефонный звонок меня перепугал. Спросонья я вскочила, мало что соображая. Лом уже снял трубку, должно быть, не спал.

– Да, – бросил резко.

Танька с легкой дрожью в голосе сообщила:

– Я только что узнала – вчера вечером в гостиничном номере обнаружен Димкин труп. Только не говори, будто ты не знал, что он здесь ошивается. Я думаю, надо собраться и обсудить данную проблему.

– Hе вижу проблемы, – заявил Лом, бросил трубку, взглянул на меня и поднялся. Hадо полагать, я побелела как полотно, потому что муженек спросил: – Воды принести?

– Hе надо, – пискнула я и рухнула на подушки.

Итак, Димку кто-то узнал, донес Лому, и тот его убил. Боже ты мой… Мне срочно понадобились подробности, иначе как мы, черт побери, сможем выбраться из дерьма?! Лом точно воды в рот набрал, на меня смотрел вскользь, и я не спешила с расспросами. Иногда излишняя поспешность хуже бездействия. Hадо дать ему возможность прийти в себя, а потом уж поговорить.

С этого дня начались вещи малоприятные и даже странные. Во-первых, Лом по-прежнему молчал и говорить вроде бы вообще не собирался. По ночам то демонстрировал мне спину, то кидался точно зверь, но и тогда мало напоминал моего муженька: даже дурацкое распевное «Ладушка» я уже не слышала. Меня это очень тревожило, хотя не так давно способно было довести до бешенства.

• Предыдущая
• 47/59
• Следующая