Кузина королевы - Бишоп Шейла - Страница 21

• Предыдущая
• 21/43
• Следующая

– Пенелопа ты не понимаешь меня? – Робин остановился возле сестры. – Многие полагают, будто я лицемер. А ты?

– Я никогда не считала, что ты лицемеришь. Если любовь к королеве делает тебя настолько счастливым... Что ж, ничего большего сестра не может пожелать брату. Ты станешь великим человеком. Мы будем греться в лучах твоей славы и просить у тебя протекции!

– У меня есть и собственные, притязания, – улыбнулся Робин. – Я питаю надежду, что королева назначит меня командующим армией.

Естественно, благосклонность королевы оказала на Робина пагубное влияние, но, к счастью, не во всем. Его искренний энтузиазм не охладила великосветская спесь. Он по-прежнему относился с величайшим почтением к старшим – например, к своему бывшему опекуну лорду Берли, которому теперь приходилось обращаться к Робину с целью выяснить, когда можно застать королеву в хорошем расположении духа. Слуги и мелкие чиновники не могли нарадоваться на нового фаворита, так не похожего ни на кого до него, – он был вежлив, внимателен и сумел быстро завоевать их сердца. Однако Робин стал слишком ревниво относиться к королеве, и это было даже несколько забавно. Почему она благоволит к другим мужчинам, и в особенности к гнусному Рейли? Робин не находил себе места. Королева же оставалась на удивление терпелива. Она спокойно ждала, когда Робин одумается и раскается в своем поведении.

Пенелопе пришлось на некоторое время расстаться с братом, так как она собиралась ехать в Лиз, поскольку приближалось время родов. Она разрешилась от бремени легко и быстро. Было раннее августовское утро, когда повитуха сообщила, что родился сын. Наконец-то!

– С ним все в порядке? – с беспокойством спросила Пенелопа, отерев пот со лба. – Скорее покажите мне его!

Ответом ей был самый волнующий звук на свете – крик новорожденного. Не осталось никаких сомнений в том, что ребенок родился здоровым.

Малыша назвали Робертом – в честь отца. Это имя преследовало Пенелопу всю жизнь. Робертом звали ее мужа, брата, отчима, сводного брата, умершего в младенчестве. Но этот Роберт был для Пенелопы чем-то особенным с самого начала. Он был ее сыном.

Оправившись от родов, Пенелопа тут же вернулась ко двору, на этот раз с полного одобрения мужа, основной заботой которого было сохранение и увеличение его и без того огромного состояния, а в этом деле многое зависело от положения, которое он – пусть косвенно, через жену, – занимал при дворе, и от сведений, получаемых из этого средоточия государственных дел.

Рич также испытывал пристрастие к известности, и для него было крайне необходимо, чтобы его жена находилась рядом с братом теперь, когда он стал фаворитом королевы.

За время ее отсутствия Робин ничуть не изменился и был очень рад ее видеть. Он еще больше сблизился с королевой, но не перестал ревновать ее к каждому, кого она удостаивала своим вниманием. Теперь он особенно невзлюбил Чарльза Блаунта, которого королева отличала с тех самых пор, как он впервые попал ко двору в 1583 году, и не спеша двигался по карьерной лестнице. Чарльз Блаунт был уже лейб-гвардейцем и получал приличное жалованье. Робина же возмущал слегка насмешливый вид этого уверенного в себе молодого человека.

Чарльз был всего на четыре года старше его, но они были такими разными!

Гром грянул, когда однажды Чарльз вошел в приемную залу с маленьким золотым значком на алой ленте, повязанной на рукаве. На значке была изображена эмалевая шахматная королева. Чарльз специально снял свою накидку, чтобы все могли видеть его необычное украшение, однако, входя в залу вместе с Томасом Хоуардом, он явно не ожидал, какой эффект это произведет.

Робин как раз беседовал с Пенелопой и Фулком Гревиллем, когда его взгляд скользнул по рукаву Чарльза.

– Что это он нацепил?

– Значок. Подарок королевы за вчерашние успехи на ристалище.

– Похоже, каждый остолоп может рассчитывать на знак внимания ее величества, – произнес Робин громким голосом.

– Робин, во имя Господа! – прошептала Пенелопа. – Он может услышать!

Чарльз услышал, как и почти все в зале. Придворные уставились на Блаунта и ждали, что он предпримет. И он не разочаровал их.

Чарльз направился прямиком к Робину и, спокойно посмотрев на него, вежливо сказал:

– Поспешное или необдуманное замечание может иногда принести много вреда. Я уверен, что ваша светлость пожелает исправить то несомненно ложное впечатление, которое вы произвели своими словами.

Щеки Робина вспыхнули лихорадочным румянцем, и он ответил:

– Если вам не понятен смысл моих слов, сэр Чарльз, то вы еще тупее, чем я думал. Что сказано, то сказано. И вполне недвусмысленно!

– Я не могу допустить и мысли, что вы назвали меня остолопом из-за того, что я удостоился внимания королевы.

– У вас будет возможность получить удовлетворение.

– Нет! – воскликнула Пенелопа.

Робин стряхнул ее руку со своего плеча.

На этот раз Чарльз был лаконичен:

– Да, милорд, я требую удовлетворения. Лорд Томас, – он обернулся, – я прошу вас быть моим секундантом.

– Я не считаю, что это правильно, – заметил Томас Хоуард. – Послушайте, Чарльз...

Фулк, Пенелопа и еще несколько человек принялись убеждать обоих – и Робина, и Чарльза, – что дуэль между ними невозможна.

– Почему? – спросили Чарльз и Робин.

– Потому что это запрещено указом королевы, – ответил Фулк. – Вы же сами это знаете. К тому же вы не можете вызвать на дуэль графа, сэр Чарльз, – добавил он. – Ваши титулы несопоставимы.

– Граф оскорбил меня, и я имею право защитить свою честь, – возразил Чарльз. – В этом случае различия в титуле не имеют значения. Не мне напоминать вам, сэр, что это сказал Филипп Сидни в ответ на указание, что он не имеет права бросить вызов графу Оксфордскому.

– Я не настолько высокого мнения о титулах и рангах, чтобы не скрестить с вами шпагу, сэр Чарльз, – вмешался Робин.

– Очень любезно с вашей стороны, – ответил Чарльз с едва заметной насмешкой, поклонился и зашагал прочь.

Фулк и Пенелопа тотчас стали убеждать Робина, что он не прав и что ему следует принести извинения, иначе он попадет в беду.

– Мне извиниться?! Никогда! Я уже несколько месяцев жду возможности наколоть этого выскочку на шпагу.

Пенелопа поняла, что с Робином бесполезно разговаривать, брат моложе своего противника и является стороной, принявшей вызов, поэтому он не может пойти на попятный. Пенелопа оставила Фулка урезонивать Робина, а сама отправилась искать Чарльза Блаунта.

Она нашла его на лужайке для игры в кегли.

– Сэр Чарльз, мне нужно поговорить с вами.

– Хорошо, – ответил вежливо Блаунт... – Давайте пойдем в сад. Там ничем не хуже, чем в любом другом месте.

Они пошли рядом по тропинке. Пенелопа размышляла над тем, с чего начать. С одной стороны, она знала Чарльза уже больше восьми лет, и когда-то он, обнимая ее, просил выйти за него замуж. Но с другой стороны, линии их судьбы разошлись настолько, что Пенелопа почувствовала, что он стал для нее почти незнакомцем. Похожее чувство испытываешь, когда, зайдя в хорошо знакомый дом старинного друга, обнаруживаешь, что друг уехал, а в доме живут чужие люди.

Чарльз, видимо, не собирался первым начинать разговорен Пенелопа, решив сразу перейти к делу, попросила его отменить дуэль.

– Это Эссекс вас прислал?

– Нет. Брат пришел бы в ярость, узнай он, что я прошу вас об этом. Вы должны его понять, поскольку молодому человеку очень трудно идти на попятный. Чарльз, прошу вас, вы старше, разумнее и понимаете, что лучше решить все миром, ведь иначе вы навлечете на себя гнев королевы со всеми вытекающими последствиями.

– Я приму только полное и публичное извинение. На меньшее я не согласен.

Пенелопе стало ясно, что он не уступит, и она вспылила:

– Для меня все это дико и мерзко! В момент, когда нам угрожает вторжение, вы, два английских дворянина, готовы вцепиться друг другу в глотки из-за пустяков.

– Я нисколько не сомневаюсь в том, что для Деверо честь другого человека – пустяк, – отрезал Чарльз Блаунт.

• Предыдущая
• 21/43
• Следующая