Выбери любимый жанр

Смертоносная чаша [Все дурное ночи] - Сазанович Елена Ивановна - Страница 17


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

17

– Мы просто играли по тем правилам, которые нам предложили изначально, – возразил я.

– А я думаю, не в правилах дело, – скептически заметил Вано. – Я поймал себя на мысли, что мне нравится изображать смерть красивой. Думаю, я в этом не одинок.

Мы промолчали. Мы были согласны. И только Стас, вглядываясь в утреннюю бесконечность, задумчиво ответил:

– Не знаю… Но я решил, что никогда добровольно не уйду из жизни. Никогда.

– Значит, в «КОСА» действительно творят чудеса. Помогают не только безболезненно покинуть наш мир, но и безболезненно вновь вернуться туда.

Стас остановился и, подняв с земли опавший лист, машинально стал крутить его.

– Не знаю, – вновь задумчиво протянул он. – «И осень нас заставит уйти из жизни, как потемневшую листву…» Я не помню, чьи это стихи. Но их часто цитировала моя мама. Она не любила осень. И осенью умерла. Как же я могу поверить в красоту смерти? Или в красоту сентября?

Мы молчали. Мы не знали, что сказать. Для беспредельной грусти трудно подыскать верные слова.

– Мне направо, – перебил наше молчание Стас. – Завтра я с вами увижусь в последний раз. У меня нет больше желания посещать этот клуб. И все же, – он обратился непосредственно ко мне, – где я все-таки мог вас видеть? Или ваш портрет…

– Это так важно? – Я пожал плечами.

– Может быть, может быть. Мы никогда не знаем, что важно, а что не очень, – неопределенно сказал он. И машинально протянул мне почерневший осенний лист. И я так же машинально его принял.

Стас, вяло кивнув нам на прощание, пошел прочь медленной походкой, так ни на кого и не глядя. Втянув голову в плечи. И прикуривая дрожащей рукой сигарету. И вновь неприятное предчувствие кольнуло меня. Мне стало искренне жаль этого растерянного, поникшего парня. И я долго смотрел вслед его стройной фигуре, вяло сжимая в своей ладони осенний листок.

– Жаль, что он покинет нас, так и не застрелившись, – по-черному сострила Вася. – А я уже представляла цветы на его свежей могиле.

На сей раз мне пришелся не по вкусу ее цинизм. И я хмуро промолчал.

– Ну что, до завтра, – зевнул во всю пасть Вано, позволив вдоволь налюбоваться его беззубым ртом. – Вернее, уже до вечера.

– И не забудьте явиться пораньше, – сухо сказал я. – Мы еще должны хотя бы разок все прогнать.

Мы разошлись в разные стороны. Не знаю почему, но настроение у меня испортилось. То ли ночь без сна, то ли унылое лицо Стаса не давали покоя, то ли дурные предчувствия преследовали меня. И я, так и не выбросив осеннего листка – подарка Стаса, поставил его в глиняную вазу. А строчка неизвестного стихотворения назойливо крутилась в моей голове:

«И осень нас заставит уйти из жизни, как потемневшую листву…»

Но уже вечером, отлично выспавшись, я пребывал в прекрасном настроении, списав утренние дурные предчувствия на очарование унылой поры. Я возбужденно бегал по квартире, распевая во всю глотку, начищая костюм, ботинки и тщательно бреясь. Да, давненько со мной такого не случалось. И Оксана, внимательно наблюдая за мной, была приятно удивлена.

– Ты, Ник, словно перед премьерой.

– Ты почти угадала, милая, если жизнь заново можно назвать премьерой.

– Вот как? – рассмеялась она. – А в этой жизни заново для меня будет местечко?

Кошечка скребнула по сердцу. Оксану, если честно, в своей новой жизни я представлял смутно. Вот Вася… И я постарался перевести разговор на другое:

– Оксана, ты не видела мой галстук? Помнишь, ты мне его подарила лет пять назад? Мода, безусловно, меняется, бежит вперед. Но я за ней не гонюсь!

– А я вообще предпочитаю старые вещи. – В светлых глазах Оксаны мелькнул азартный огонек.

– М-да? Что-то не замечал за тобой любви к антиквариату.

– Не к антиквариату, милый. А к старым привычкам, привязанностям, – уже из другой комнаты крикнула Оксана и, вернувшись, бросила мой галстук на журнальный столик.

Я уже собирался его взять, как мой взгляд упал на раскрытую вечернюю газету, на первой полосе которой красовалась веснушчатая физиономия Вовки Лядова. Вначале я, грешным делом, подумал, что это некролог. Но глубоко ошибся. Лядов умирать не собирался. Напротив. Он получил какую-то премию за какой-то фильм под актуальным названием «Дурачье». Название говорило само за себя. Но, поскольку на сегодняшний день от нашего кинематографа нечего было ждать, Лядов удачно вписался в кинопроцесс. Не знаю, кого он так гениально сыграл – дурака или умника (я склонялся к первому). Но премию он получил за высокохудожественное отображение действительности в роли главного героя. И Лядова в этой проникновенной статье называли уже не просто Владимиром. А почтительно – Вольдемаром. В общем, для полного счастья ему оставалось откорректировать фамилию. Не знаю почему, но статья меня взбесила. Слабо верилось в культурное возрождение. Если на экране появляются фильмы с такими названиями. И такими физиономиями.

Я со злостью отшвырнул газету – она упала на пол.

– О Боже, – выдохнула Оксана, поднимая ее, – я совсем забыла про эту чушь. Впрочем, Ники, я не думала, что тебя это так расстроит.

– Я печалюсь о нашей культуре, дорогая, – попытался отшутиться я.

– Да, – серьезно ответила Оксана. И нацепила на нос свои кругленькие очки, к помощи которых она все чаще стала прибегать в последнее время. И мельком взглянула на улыбающуюся самодовольную рожу Лядова. – И есть о чем печалиться, Ники, – как бы извиняясь, добавила она. – Я была на премьере этого идиотского фильма, Вова пригласил меня. Трудно было отказаться.

– Зачем ты извиняешься? – Я пожал плечами. – Ты вольна бывать где угодно. И с кем угодно. Тем более я не такой уж частый гость дома.

– Не частый, но желанный, – улыбнулась Оксана. – Я искренне жалею, что пошла туда.

– Неужели все так плохо?

– Все как всегда. Фильмик дешевенький. Как всегда – беспросветный мрак. Герои какие-то идиоты. К тому же слабенькие трюки, голые смазливые красотки, и в центре – Лядов с жалкими философскими потугами. Терпеть не могу этого типа. И как ты с ним только дружил?

– По молодости, милая. – Я нежно обнял Оксану за плечи. – Тогда все казались умными и образованными. Где это теперь? Но я очень счастлив, что в этом мире остались еще такие, как ты.

– И как ты, Ник. – Она прижалась ко мне.

И я вдруг подумал, что обладаю бесценным сокровищем. Особенно теперь, когда наша жизнь опутана лицемерием и жалким снобизмом. Чего еще мне, дураку, надо? И тут же я вспомнил о Васе. Еще мне нужна любовь…

Собрались мы в «КОСА» этим вечером, как договаривались, пораньше. Пока еще не заявился столичный бомонд. Вася по случаю премьеры надела длинное, до пят, крепдешиновое платьице в мелкий цветочек. А Вано сменил нейлоновую рубаху в красных розах на похожую, но с изображением цветущих васильков.

– Ты как весна, Вано, – не выдержал я. – Цветешь и пахнешь. – И тут же галантно поклонился Васе. – А вы, девушка, ну, просто нет слов…

– Жаль, – обиженно надула подкрашенные губки Василиса, – я обожаю красивые слова.

– Красивые слова мы побережем для сцены. Но почему нет Стаса? – нахмурился я. – Неужели юноша все еще пребывает в меланхолическом сне?

– Скорее, наш Пьеро пребывает у девицы, обожающей меланхолические сны, – съязвила Вася.

– Васенька, – погрозил я ей пальцем, – после спектакля разрешаю тебе подраться со Стасом. Или убить его. Но в данный момент прошу не трогать нашего самого красивого артиста.

Но особо долго я Стаса не защищал, поскольку спустя еще полчаса он так и не удосужился появиться – и я уже откровенно крыл его всеми существующими нецензурными словами.

– Ну что ж, – заключил я, когда поток ругательных слов иссяк, – придется репетировать без него. Но это ему дорого обойдется.

Мы кое-как провели генеральную репетицию, а затем принялись за художественное оформление спектакля. Много декораций нам не понадобилось. В театральных костюмах мы также не нуждались, отвергнув принятую в «КОСА» пышность оформления: как я уже упоминал, мы решили сделать акцент на содержании. Эмоциональности. Душевной экспрессии.

17
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело