Лучшая защита - Шалыгин Вячеслав Владимирович - Страница 2
- Предыдущая
- 2/99
- Следующая
Машина включила габариты, послушно въехала под козырек и открыла дверцу. Следователь втиснул грузные телеса на задний диван и буркнул: «Прокуратура». Авто почему-то не послушалось. Ульрих удивленно взглянул на лобовое стекло-экран. На нем высвечивались параметры работы всех систем автомобиля. Руперт никогда не вникал в тонкости, но твердо знал, что неисправные блоки обозначаются красным. Сейчас же все светились зеленым, кроме пиктограммы закрытия дверей. Может, край плаща зацепился? Ульрих выглянул наружу.
– Простите, господин следователь… – В просвете двери стоял невысокий мужчина в старомодной куртке и светлых джинсах.
Теперь стало понятно, почему не едет машина. Человек придерживал дверцу рукой. На вид ему не было и сорока, но в темных волосах проступала седина, а глаза были какими-то погасшими, будто у столетнего старца. Руперт уже встречал людей с такими глазами. Но где и когда, он пока не припоминал.
– Ну? – Ульрих нахмурился.
– Я поселился здесь только вчера вечером и еще не оформил машину. Вы не подбросите меня в центр?
– Метро прямо и налево. – Руперт встретился с ним взглядом. – Руку уберите.
– К сожалению, я и кредитку пока не завел.
– Вчера родились? – Ульрих вдруг понял, где видел людей с такими глазами. – Сколько отмотал?
– Извините? – Новый сосед недоуменно поднял брови. – А-а, вы об этом…
– Об этом. Судя по одежке, не меньше десяти? И что, не насиделся? Если желаешь, могу устроить вторую ходку. Например, за вторжение в частные владения.
– Простите, господин следователь. – Мужчина убрал руку, и дверца машины закрылась.
Руперт взглянул в зеркало. Человек стоял на месте, глядя куда-то в пространство. Уходить он не спешил. Да, скорее всего, ему и некуда было идти. После десяти лет отсидки остаются только воспоминания и сомнительные знакомства, обычно приводящие к рецидиву. Хотя этот кадр на закоренелого уголовника не походил. А если присмотреться повнимательнее… Выправка как у военного и прическа… И взгляд этот проклятый! Ни дать ни взять – на смотре стоит, в строю. И словечек жаргонных не понимает. В военной тюрьме, что ли, чалился? Ульрих ткнул в сенсор, и дверца снова открылась.
– Эй, дембель, а что ты в центре забыл?
На русское словечко «дембель» мужчина откликнулся охотно. Он смущенно улыбнулся и спрятал руки за спину.
– Да мне все равно, куда… Я поговорить с вами хотел.
– Ну, приходи в прокуратуру.
– Так ведь у меня, кроме «справки о демобилизации», ничего нет. Ни доехать до вас, ни пропуск выписать.
– Пропуск и по справке можно оформить, – усмехнулся Руперт. – А вот доехать… Ладно, садись, если не брезгуешь в одной машине со следователем ехать.
– Я не уголовник. – Человек произнес это чуть обиженно. – И зла ни на кого не держу. Наказан я был вполне справедливо. Даже мягко. Будь я судьей, я бы…
– Двадцать дал вместо десяти? – Следователь недоверчиво ухмыльнулся.
– Расстрелял бы к чертовой матери. – Военный нервно потер ладони. – Выслушайте меня, пожалуй-ста, господин следователь, прямо сейчас.
– Что за спешка? – Ульрих приказал машине отправляться. – Десять лет дело терпело. Лицензия кончается?
– Я… – Человек обернулся и бросил взгляд на подъезд, будто стараясь запомнить, как теперь выглядит его жилище. – Я не хочу появляться в прокуратуре.
– Это почему? Ты же теперь честный человек.
– Я – да.
– Вот как?! – Ульрих удивленно крякнул. – А в Генпрокуратуре, значит, не честные?
– Не все. У меня есть доказательства, что один из сотрудников вашего ведомства замешан в… заговоре.
– Ну да, – рассмеялся Руперт. – В заговоре молчания. Чего ж ты ко мне подкатился? Может, я и есть тот негодяй, только хорошо замаскированный?
– Нет, это не вы.
– Это почему? – Следователь состроил смешную, по его мнению, физиономию.
– Я знаю всех подозреваемых поименно. В заговоре участвует как минимум полсотни человек из разных государственных и частных контор.
Ульрих подавился очередным смешком и вытаращился на соседа. Вообще-то такие погасшие глаза бывают не только у вышедших на свободу. Есть еще одна категория граждан – пациенты дурдома. В прокуратуру частенько приходят подобные типы, и большинство как раз с разоблачениями всевозможных заговоров.
– Ну-ну, – разочарованно вздохнул Руперт. – И кто из них главный заговорщик?
– А вот это мне неизвестно. – Военный пожал плечами. – Но я точно знаю, что он использует остальных вслепую. Проблема именно в этом, а не в самом факте заговора.
– Это как? – Ульрих решил поддерживать беседу, исключительно чтобы не дать мужчине повода сорваться с катушек.
Пока он бредит, он не опасен. А вот если объявить, что все его умозаключения полнейшая чушь, надломленная психика соседа может не выдержать. В одиночку унимать буйнопомешанного Руперту не улыбалось. Лучше пусть парень выговорится… До прокуратуры ехать недалеко. А там будет видно. Если что, охрана поможет скрутить несчастного и вернуть туда, откуда его явно преждевременно выписали.
– Никто, кроме этого человека, не знает, кому на самом деле выгодно существование Группы.
– Группы? И все?
– Да.
– Какое-то невпечатляющее название. Давайте назовем ее «Группа Возмездия» или «Группа Черный Шторм»…
– Я серьезно, господин следователь. Вы напрасно считаете меня сумасшедшим.
– Хорошо, будь по-вашему, просто Группа. Но в чем тут криминал? В том, что один заговорщик мутит воду, а остальные верят ему на слово? Он, как заправский сектант, выманивает у соратников деньги на борьбу с коварным противником? И кто этот противник по его версии? Прокуратура здесь каким боком?
– Я же сказал, кое-кто из вашего ведомства состоит в Группе.
– Ну и на здоровье! Я, например, тоже состою в группе психоразгрузки. Каждый месяц в первую пятницу хожу на занятия.
Никуда, конечно, Ульрих не ходил, но собеседника надо было мягко увести в сторону от болезненной темы, и следователь старался, как мог.
– Вы упорно не хотите мне поверить. Пока Группа сориентирована на ложные цели, она опасна. Она держит под контролем все Нации и планомерно ведет их к полнейшему краху. Но что особенно скверно – члены Группы считают, что действуют во благо государства. Они уверены, что защищают Землю и колонии от происков внешнего врага.
– Какого это «внешнего»? – Руперт невольно заинтересовался. – Совсем внешнего? Чужих, что ли?
– Да.
– Знаешь что, парень… – Ульрих откинулся на спинку и тяжело вздохнул.
– Лечиться мне поздно, – перебил его военный. – Насчет угрозы инопланетного вторжения – не моя идея. Я отношусь к ней так же, как и все нормальные люди. Но Группа считает иначе. И я уверен, что в этом их убедил главный заговорщик. Ему это по какой-то причине выгодно.
– Причины ты, конечно, не знаешь, как и настоящего имени злого гения.
– Пока не знаю. Но у меня достаточно материала, чтобы распутать этот клубок. Не хватает только опыта в расследовании подобных дел.
– И ты решил обратиться ко мне.
– Давайте уже определимся, господин Ульрих, мы на «вы» или как бы выпили на брудершафт, – неожиданно заявил сосед.
– Давай. – Руперт смерил его снисходительным взглядом. – Только сначала представься… брат.
– Жорж Кювье, бывший лейтенант спецгруппы войсковой разведки.
– Кювье? – Ульрих прищурился, вспоминая, откуда ему знакома эта фамилия. – Айрин, пятьдесят первый год, не ты там ославился?
– Я.
– Тогда ясно, где ты пропадал столько лет. Ну и какой у тебя имеется материал? И откуда?
– Из надежного источника. А материал… Вот, почитай на досуге.
Он протянул Ульриху диск:
– Здесь подробно описаны главные события последнего десятилетия. Необъяснимые происшествия и явные противоречия выделены красным. Для наглядности.
– Только это?
– А ты хотел пакет с шестнадцатью пулями?
Руперт побагровел сильнее обычного. История с жертвами «Стокгольмской расправы» была еще свежа в памяти. Да, собственно, и дело пока не было закрыто. С фальшивыми уликами следователь «пролетел» едва ли не так же крупно, как и Кювье со своим необдуманным дезертирством десять лет назад, но все-таки без особо тяжких последствий. Так… скандал, три месяца кабинетной работы да лишение премии.
- Предыдущая
- 2/99
- Следующая