Турецкая любовь, или Горячие ночи Востока - Шилова Юлия Витальевна - Страница 26
- Предыдущая
- 26/66
- Следующая
– Значит, рассказала ему все слишком рано.
– Я врать не умею.
– Значит, для тебя не бывает лжи во спасение?
– Я вообще ложь не люблю. Мне, конечно, не жалко ему эти бритвенные принадлежности купить, просто, того гляди, завтра он у меня еще что-нибудь попросит. Напрягает меня это как-то. Я сначала обрадовалась, что мой Халил у меня подарков не просит, денег – тоже. В долги у него никто не попадает, никто не разбивается и не умирает. Он просто меня любит, и все. А тут – на тебе. Ему потребовались бритвенные принадлежности! Вроде мелочь, она мне по карману-то не ударит, а вот по самолюбию – бьет. Правду говорят, что все турецкие мачо похожи друг на друга. Кто-то просит деньги в первый день знакомства под предлогом того, что у него временные трудности, а кто-то – через год, но это уже совсем другие деньги. Наташа, а ты уверена, что у твоего Мустафы мать при смерти и ему нужны деньги на операцию, а то, может быть, он просто обманывает тебя?
– Когда он меня на деньги разводит, я чувствую. У него и в самом деле проблемы с матерью. Тут нет никакой разводки. Мустафа уже почернел весь от горя, у него у самого уже голова едет. На нем сейчас невероятная ответственность. А что касается бритвенных принадлежностей… Танька, если ты будешь так все близко к сердцу брать, то долго со своим Халилом не протянешь. Ты же сама надела розовые очки, так и ходи в них спокойно. Не забивай голову различными проблемами. Ну и что здесь такого в том, что человек попросил тебя привезти ему бритвенные принадлежности? Я вот не вижу здесь чего-то ужасного.
– Ужасного-то ничего, только вот начинается все с малого.
– Если попросит еще что-то подороже, скажи, что нет денег. Выправишь ситуацию, и не будет к тебе больше никаких вопросов.
– Наталья, ты права. Что-то я сама себе мрачных мыслей нагоняю. Завтра же поеду в магазин и куплю ему самые лучшие бритвенные принадлежности. Ведь он же не скупится для меня на свои чувства. Он подарил мне любовь, а это – намного больше, чем какие-нибудь материальные ценности. Я еще никогда в жизни не получала столько мужского внимания, сколько дал мне Халил. Муж, бывало, с работы придет, говорит, что устал, повернется ко мне задницей и спит. А так иногда хотелось дать ему по этой самой заднице и сказать: «Что ж ты, дурак-то, спишь? Рядом с тобой лежит молодая, красивая женщина, а у тебя ни в одном глазу! Хоть бы повернулся и обратил на меня внимание. Где твое мужское начало? Лежать в кровати с красивой женщиной, повернувшись к ней задницей, – это просто кощунство». У него, видите ли, всегда одна отговорка: мол, я устал. Как будто я дома сижу и отдыхаю. А ведь я устаю ничуть не меньше, чем он, и работаю даже больше его, только я все равно остаюсь женщиной, и мне хочется любви, ласки, взаимопонимания. А ему уже ничего не хочется, он просто перестал меня ценить, и все. Я ему один раз в постели предложила позу поменять, а то мне уже все приелось, так он меня так стыдить начал, просто кошмар! Будто я девица легкого поведения, а ведь я кому предложила поменять позу? Своему мужу, а не постороннему мужику! Так он, знаешь, сколько времени это вспоминал и обзывал меня извращенкой.
– Ну и что, с позой-то? – усмехнулась я, допивая свой бокал шампанского.
– Да ничего!
– Не поменял?
– Ни черта. Сразу стал допытываться, кто меня так развратил! Заявил, что он консерватор и ему чужды различные отклонения от нормальной, по его меркам, интимной жизни.
– Дурень он у тебя, а не консерватор, – в сердцах произнесла я и подлила себе шампанского.
– Вот и я про то же. Я настолько устала от пассивности своего мужа, что, как только познакомилась с Халилом, тут же потеряла голову. Халил не консерватор, он экспериментатор. Его не нужно уговаривать, он тебе сам все предложит. Я еще никогда в жизни ни с одним мужчиной не желала такой близости, как с Халилом. У нас с ним был не просто секс, а какой-то запредельный секс. Он же поцеловал каждую клеточку моего тела, каждый пальчик на моих ногах. Я и подумать никогда не могла, что турецкие мачо настолько страстные! Халил подарил мне красивую сказку, и я ее никому не отдам.
– Ну вот, а ты насчет бритвенных принадлежностей разборку устроила!
– Ой, Наташка, сама не знаю, что на меня нашло. Ты-то как сама? Ты не представляешь, как я за тебя переживала.
– Как видишь, все прошло так, как надо. Вот, сижу и пью шампанское. Вечером улетаю к любимому.
– Скажи Мустафе, пусть передаст привет Халилу.
– Хорошо, скажу.
Проговорив еще несколько минут с Татьяной, я договорилась с ней встретиться уже в турецком отеле и снова позвонила Владимиру:
– Вова, ты едешь?
– Тут пробка небольшая, но я скоро буду.
– Я тебя жду.
Сунув мобильник в карман, я ощутила страх и почувствовала, как по моему телу пробежала небольшая судорога. Когда я говорила по телефону, Танькин голос меня заметно успокаивал и настраивал на позитивный лад. Но как только я положила трубку, я ощутила щемящее одиночество и почему-то перестала испытывать радость к тем деньгам, которые лежали в моей сумке. Я испытывала лишь страх за свою жизнь. Мне было страшно сидеть в кафе одной, я просто нуждалась в чьей-то поддержке. Увидев, что официантка поставила передо мной тарелку с нарезанным яблоком, я улыбнулась и предприняла попытку пригласить ее сесть рядом с собой.
– Девушка, ну бокал-то шампанского вам можно?
– Да что вы! Меня сразу уволят.
– Жаль.
– А вы что-то отмечаете? – Официантка не смогла скрыть своего любопытства.
– Я премию получила, – тут же соврала я.
– Премия – это хорошо. Почаще бы нам всем их давали. Поздравляю!
– Спасибо.
В этот момент дверь в кафе распахнулась, и я увидела Владимира. Он быстро подошел к моему столику и посмотрел на меня удивленным взглядом:
– Ты одна пьешь шампанское?
– Представь себе, да. Составишь мне компанию?
– Я за рулем.
– Мы все всю жизнь за одним большим рулем, – проговорила я опьяневшим голосом и, допив очередной бокал шампанского, хотела было рассчитаться с официанткой, но Владимир запретил мне это делать и полез в карман за бумажником.
Как только мы вышли из кафе и пошли к машине, я села поудобнее и произнесла недовольным голосом:
– Между прочим, я привыкла рассчитываться сама за себя.
– Раньше ты позволяла это делать мне.
– Просто раньше ты был близким для меня человеком.
– А теперь?
– А теперь – просто знакомым.
Как только машина тронулась, я бросила взгляд на свои часы и посмотрела на Вову:
– Едем за город. До отлета еще есть время. Я должна заехать на дачу.
– Как скажешь. А ты зачем шампанского-то так набралась?
– Нервы, – честно призналась я и прижала к груди свой саквояж.
– А на дачу-то тебе зачем?
– Хочу убедиться, что там все в порядке. Я же надолго уезжаю.
– Хочешь поехать сразу в аэропорт? Я потом на нее сам заеду.
– Нет, поеду сама. Вовка, а ты что, сегодня не работаешь, что ли?
– Работаю, – немного смутился Владимир. – Я к тебе с работы приехал.
– Ты с работы приехал? – От неожиданности я захлопала ресницами и поспешила выразить Владимиру свою благодарность. – Спасибо, конечно. Я очень ценю. Если бы ты мне сразу сказал, что ты на работе, то я бы тебя не дергала. Я же не знала!
– Ничего страшного, – заверил меня Владимир. – Мне это только в радость.
Для того чтобы не выяснять с Владимиром прошлые отношения, я попросила его включить радио и замолчала. Я не верила в то, что Владимир меня по-прежнему любит. Просто он сейчас пребывает в состоянии одиночества и цепляется за любые воспоминания. Для него в диковинку мое к нему равнодушие, потому что слишком долгое время я была марионеткой в его руках. Я его слишком любила, боготворила и была постоянно доступной. Я была его эхом, его тенью, его тихой гаванью, у меня не было проблем и претензий.
Как только мы подъехали к небольшому деревянному домику, который считался нашей семейной дачей, я попросила Владимира остаться в машине и вошла внутрь.
- Предыдущая
- 26/66
- Следующая
