Меч Тристана - Скаландис Ант - Страница 9
- Предыдущая
- 9/104
- Следующая
Потом Тристан зашел к Курнебралу и неожиданно для самого себя проговорил странные слова:
– Я понял, наставник, ты был прав, я найду свою любовь на земле, может, это случится уже очень скоро, но любовь моя станет и смертью моей, а главное… – он замялся, как бы пугаясь собственных слов, – главное, это буду уже не я. Я-то ведь буду на небесах к тому времени…
– Что ты такое говоришь, мой юный господин?! – истово перепугался Курнебрал. – Что-то случилось у тебя? Поделись со своим учителем.
– О нет, право же, ничего. Именем Христа клянусь, ничего не случилось.
И ведь действительно не случилось, правду говорил – только должно было случиться. Но разве об этом говорят?
И Тристан поспешил уйти. Он боялся расплакаться, а это уж никак не подобало благородному рыцарю.
Светловолосый норвежский капитан назвался Олафом Белым и пригласил молодого шотландца на свое торговое судно – посидеть в каюте, в шахматишки перекинуться. Олафу сразу понравилось, как хорошо Тристан говорит по-норвежски, и, узнав, что юноша не умеет играть в шахматы, капитан поклялся за несколько часов обучить его основным премудростям древней индийской игры. Каково же было удивление Олафа, когда уже через два часа Тристан не только запомнил все правила и простейшие показанные ему комбинации, но и сам напридумывал хитрейших приемов защиты и нападения. Лотианский искусник выигрывал теперь у опытного норвежского игрока партию за партией. Многие купцы сбежались посмотреть на их поединок и принесли им вина и мяса, и шахматным баталиям не виделось конца.
Были это те еще купцы, но Тристан как-то не обратил внимания на их одежду, оружие и привычки. Все так увлеклись игрою, что и не заметили, как стемнело, вернее опять же – Тристан не заметил. А когда сделалась ночь, корабль норвежский тихо отчалил и стал удаляться от берега.
– Куда мы плывем? – встрепенулся Тристан, а тем временем над морем уже забрезжил рассвет.
– В соседний порт, неподалеку, – успокоил его Олаф. – Мы еще проплывем на обратном пути мимо твоего родного Лотиана и обязательно зайдем в Альбину. А сейчас ложись спать. Тебе надо отдохнуть. Завтра снова поиграем.
Сознание Тристана было затуманено вином и усталостью, и он поверил Олафу, тем более что давно мечтал о путешествиях и втайне надеялся встретить в чужом порту свою настоящую Любовь. Да, именно Любовь с большой буквы.
«Может, это и есть судьба?» – думал Тристан засыпая.
Это и была судьба.
Норвежские «купцы» оказались ребятами неплохими, только очень уж много пили вина. Тристан так и не понял, с каким грузом шли они на север. Если с грузом вина – так все и выпьют по дороге, если солонины – съедят. А коли дорогих тканей, украшений, золота – разве такие люди способны сохранить ценный груз? И все же: куда они плывут? Олаф выражался невнятно. Остальные кивали на капитана. Тристан кое-что смыслил в географии и в морской навигации, потому на четвертый день понял: не в соседний шотландский порт держат путь скандинавские «купцы», то есть морские разбойники. Плывут они, похоже, в Испанию, по далекому обводному маршруту. И не то чтобы не хотел Тристан побывать в прекрасной южной стране, где когда-то отец его отличился доблестью небывалой, не то чтобы сильно затосковал по родной земле и близким людям, а просто не понравилось ему, что Олаф лжет. От такого человека и его команды можно было ожидать любых неприятностей.
Грандиозный план зародился в голове Тристана. Был ведь он силен и умен необычайно, а потому решил всех пьяных норвежцев повязать по одному, особо строптивых передушить и за борт выбросить на съедение рыбам, а управление кораблем принять на себя. Он верил, всерьез верил, что в одиночку победит всех пиратов и приведет корабль в Лотиан. Это оказалось невозможно. Он одолел лишь троих, когда его ударили сзади по темени и примотали к мачте толстым булинем.
– Отпустите меня! – взмолился Тристан, поняв, что проиграл. – Дайте мне лодку, и я поплыву своей дорогой, я не хочу дольше оставаться с вами.
– Нет, лотианец, – сказал коварный Олаф, – не для того я заманивал тебя на свой корабль этой древней индийской игрой и чудесным византийским вином, не для того, чтобы теперь отпустить на все четыре стороны. Ты слишком многое умееешь, ты будешь прекрасным рабом, и если откажешься служить мне, я просто продам тебя в другую страну за большие деньги. Не будь я знаменитый на весь свет капитан Олаф Белый!
– Бог покарает тебя, норвежец, – тихо сказал Тристан и словно обмяк, обвис на могучих веревках.
В ту же секунду начали сгущаться тучи. Стремительно крепчавший ветер гнал по небу свинцово-серые, почти черные облака с невозможной скоростью и силой. Сделалась буря.
И бушевал этот шторм три дня и три ночи. И чудом, лишь благодаря огромному опыту лоцмана, корабль норвежцев не пропорол себе брюхо на острых рифах. И тогда самый старый из разбойников сказал всем:
– Давайте отпустим этого юношу. Морские боги не любят вероломства, море уничтожит наш корабль, если мы не прислушаемся к голосу разума и милосердия.
«Вот так пираты!» – удивился про себя Тристан.
И Олаф громко, перекрикивая волны и ветер, пообещал отпустить юношу и отдал приказ оснастить ему лодку, как тот просил еще три дня назад.
И в ту же секунду унялся ветер, и разметало в стороны тяжелые тучи, и солнце выглянуло, разбросав золотые лучи среди яркой голубизны, и лодка Тристана по тихой маслянистой воде поплыла к далекому берегу на горизонте, а норвежский корабль ушел в открытое море под благодарное пьяное пение и звон кубков.
Вот только берег оказался диким. Совсем диким. Небольшой, скалистый, никем не обитаемый остров. И пресной воды всего на два дня, а пищи – и того меньше. И куда дальше плыть, одному Богу известно. А главное, стоит ли плыть, когда во все стороны лишь распахнутые настежь морские дали. Судьба.
И на третий день, когда уже не было воды, а солнце палило нещадно, явился ему высокий худой старик с длинной белой бородищей – вот этот уж точно по-настоящему седой. А глаза у него были зеленые-зеленые, как у кота, и глубокие, да, именно глубокие, в них хотелось окунуться, словно в лесное озеро, и Тристан нырнул…
В общем, обыкновенное видение, навеянное жаждой. Или не совсем обыкновенное?
Или вообще не видение?
Он не мог разобраться в случившемся, потому что дальше в памяти зияла дыра. Полный провал. Наверное, он просто умер. Однако же теперь живет по второму разу. Как это понимать? Каким образом такое получилось? Следовало вспомнить.
И Тристан принялся вновь старательно вспоминать свою жизнь, пусть не по порядку, но все равно. Надо ведь разобраться. Другого пути нет. Никто ему не поможет. Кроме него самого. Почему-то он знал: самое важное сумеет вспомнить лишь он один, и больше никто, никто в целом свете. Значит, надо стараться…
Черт, как же болят эти дырки в теле! Особенно бедро. Во, уже разнесло. И цвет, ну прямо фиолетовый.
Ветер донес до него какой-то неясный гул. Тристан приподнялся на одном локте и глянул вперед поверх борта. Берег был уже совсем близко, и сделалась легко различимой толпа людей, вернее две толпы. Рыжие ирландцы прыгали и ликовали, еще издалека завидев алый парус Моральта, а корнуолльцы стояли понурыми мрачными рядами.
И тогда Тристан поднялся в лодке, воздев к небесам оба меча, и ситуация на берегу переменилась с точностью до наоборот.
От самой пристани и до замка Тинтайоль освобожденные юноши несли Тристана на руках, девушки – молодые, красивые – размахивали праздничными свежесрезанными зелеными ветками, все окна в домах украсились по обычаю роскошными тканями, вино и пиво лилось рекою, запахи жареного мяса, рыбы и лука распространялись повсюду. Торжеству корнуолльцев не видно было предела, за шумом голосов, звуками арф, звоном колокольцев, песнями и танцами, за лошадиным ржанием и радостным собачьим лаем никто не слышал долгих и жалобных стенаний ирландцев.
- Предыдущая
- 9/104
- Следующая
